Яшар Кемаль - Легенда Горы. Если убить змею. Разбойник. Рассказы. Очерки

— Отыскал, — выдохнул Шахан Ахмед. — Отыскал. Теперь считай, мы спасены. Шутка ли — столько лет мучений! Наконец-то… Потерпи год-другой — и увидишь…

Он зверски устал, но глаза его смеялись.

— Подумать только, жена: пятнадцать лет очищаем поле от камня, каждый клочок с боем берем у леса. И каждый год сель коверкает землю. Каждый год начинай все сначала. Хватит!

Так вот, оказывается, почему муж пропадал три дня и три ночи.

— Да, все сначала, — одними губами повторила она.

Они пришли домой. Ахмед растянулся на чистой шерстяной попоне.

— Ой-ой-ой, какое место я отыскал! Вот уж куда селю сроду не добраться. А земля какая! Не знаю, сколько лет водой намывало туда лучшие почвы со всей округи. Речку Кешиш знаешь? А где утес Чагшак, знаешь? Там еще река петлю делает. Что за лес там! Что за лес! Макушки — под облака, стволы — в пять обхватов. Справиться бы с таким лесом, очистить участок, и тогда — увидишь — можно будет снимать урожай в сто, нет, в двести раз больше, чем здесь. Что ни говори, а нет у нас иного пути. Давно я приметил то место, да только все недосуг было. А теперь так опостылела вечная нищета — сил нет. Давай, жена, судьбу испытаем. Пусть хоть три года, хоть пять, хоть десять лет положу на это дело, но своего добьюсь. Вот где она уже у меня, эта нищета! — и он провел ребром ладони по горлу. — Выкорчую корни, посажу хлеб. И заживем!

На другой день Ахмед поднялся ни свет ни заря. Первым делом поспешил к кузнецу — заказать топор, кирку и лопату. Когда инструмент был готов, он прихватил веревку потолще и вместе с женой отправился в путь.

Место, что он выбрал, находилось в полутора часах ходьбы от деревни. Жена, глянув на огромные деревья, только ахнула и долго качала головой. Наконец она сказала:

— Ахмед, не осилить нам это дело. Здесь над каждым деревом месяц придется хребтину ломать. Да что там месяц — два, три, полгода. Брось, пока не поздно. Давай лучше очистим участок горелого леса возле нашего старого поля.

Ахмед промолчал.

— Ой, Ахмед, дети с голоду помрут, прежде чем урожая дождемся. Думаешь, в деревне никого умней тебя не нашлось? Думаешь, тебе одному приглянулась эта земля? Только ведь силы надо считать.

— Я одолею. Будет здесь поле. Урожай будет в сто раз больше, чем у всех.

Он размахнулся и вонзил топорище в здоровенный, необхватный ствол векового гиганта.

— А вдруг увидит лесник?

— Ничего. У меня есть для него два улья с медом. Начнет цепляться, так я его медом ублажу. — И он второй раз ударил по дереву.

Места, в которых они жили, назывались Грушевым Колодцем. В самой сердцевине Таврских гор затерялись далеко разбросанные друг от друга хуторки — всего в один-два двора каждый. Здесь почти не было плодородной земли. Люди с превеликим трудом отвоевывали у дремучих лесов крохотные поля, кладя на это два, а то и три года жизни. Рубили, корчевали, жгли, и однако же редко кому удавалось снимать с них урожай больше трех лет кряду, потому как набегал сель и сносил плодородную почву, словно ножом срезал. И оставались на месте посевов голые скалы.

Шахан Ахмед, как и все, сколько помнил себя, рубил, жег, корчевал. Не сосчитать, сколько гектаров леса он перевел и сколько раз приходилось ему начинать все сызнова. На сей раз он решил перехитрить природу и отвоевать у леса такую землю, которая будет не по зубам никакому селю.

Нанося третий удар по стволу, он рассмеялся:

— Бог даст, жена, выправимся.

— Дай бог, дай бог.

Удары следовали один за другим, но к вечеру Ахмед лишь наполовину подрубил огромный ствол.

— Ничего, — бодрился он. — Только поначалу трудно приходится. Неужто не смогу одолеть по дереву в день?

На второй день повалил Ахмед дерево. Еще два дня ушло на корчевку и еще четыре — на то, чтобы оттащить ветви и корни на берег речки Кешиш и спустить их в воду, чтобы лесник ничего не узнал.

Так прошло шесть месяцев. Но однажды лесник все-таки напомнил о себе. Ахмеда это не обескуражило, он явился к леснику с щедрым подношением, и тот, довольный, умолк.

Четыре года понадобилось на то, чтобы очистить от леса шесть дёнюмов земли. Днем Ахмед рубил, по ночам корчевал пни. Ахмед так изменился, что и на человека перестал походить. Бывало, встречные шарахались от него. Руки у Ахмеда задубели, как автомобильные шины, ноги и плечи покрылись незаживающими ссадинами и язвами. Только глаза по-прежнему горели неукротимым огнем.

Он вспахал поле, засеял его пшеницей.

— Жена, — говорил он, — видела ли ты прежде такую землю? Жирная, сочная. Поищи-ка такую в Чукурове.

Поле распласталось перед ними, как неведомый спящий зверь с лоснящейся черной шкурой.

В тот год Ахмед получил неслыханный урожай. Пшеница взошла такая густая да ровная, что даже тигру было бы трудно пробраться сквозь нее.

Когда Ахмед продал урожай, то первым делом купил две коровы. Жене и детям — новую одежду и обувь. В тот год им не пришлось спускаться на равнину на поденщину. Хватит кормить комаров на рисовых полях и гнуть спину на сборе хлопка!

Молва об удаче Ахмеда быстро разнеслась по окрестным селениям. Прослышал о ней и Ариф-ага, который до сего дня считался полновластным хозяином Грушевого Колодца. У кого в чем нужда, тот на поклон к Арифу-ага. Если надо что-то продать, то кто же купит, как не Ариф-ага. Он первый советчик, первый помощник. Все крестьяне ходили у него в должниках. Разве что женами не приходилось делиться с ним. Во всем же прочем Ариф-ага был бучукчулуком, то есть компаньоном.

Есть такая система компаньонства — бучукчулук. Положим, кому-то нужна кобыла. Ариф-ага дает ее — пожалуйста, притом навсегда, только с одним уговором: каждого второго жеребенка, что принесет кобыла, отдавать ему. То же самое с курами, пчелами, посевным зерном.

— Ага, — сказали ему, — завелся еще один богатей в наших краях. Шахан Ахмед в силу входит. Он говорит, что, пока у него есть его чудесное поле, он сам себе хозяин.

— Так прямо и говорит? — переспросил Ариф-ага. И больше не обронил ни слова, но, не откладывая, поехал к начальнику уезда и подал бумагу, где черным по белому было выведено:

«Прошу освободить мое поле в излучине речки Кешиш, незаконно захваченное Шаханом Ахмедом, сыном Мустафы из Грушевого Колодца. Это поле в семь с половиной дёнюмов принадлежало еще моему отцу…»

Спустя пару дней начальник полицейского участка прибыл в Грушевый Колодец и самолично произвел опрос крестьян. Люди подтвердили правоту Арифа-ага, и в тот же день было принято решение вернуть землю ее законному владельцу. Начальник опирался на статью закона под номером двадцать три одиннадцать.

Шахану Ахмеду предоставлялось право опротестовать это решение через суд. Ничего иного ему не оставалось. Впервые простой крестьянин посмел подать в суд на Арифа-ага. Одно это чего-нибудь да стоило! Соседи посмеивались за спиной Ахмеда — муха вздумала тягаться со слоном!