Яшар Кемаль - Разбойник

— Только нам и дела, что сны растолковывать, — сердито фыркнул Хаджи Мустафа. — Пора уже дать работу нашим «мартинам», а то ведь заржавеют совсем. Мы еще посмотрим, кто потонет в сорок пятом колодце. Что скажешь, эфе?

Гордость Чакырджалы была задета.

— Верно, Хаджи, мы еще посмотрим, — сказал он и, обращаясь к посланцу жены, добавил: — Передай мой селям Ыраз-ханым. Пусть она не вмешивается в мои дела. Я знаю, как мне поступить.

Итак, мое предложение было отвергнуто. Этого, честно сказать, я и ожидал. Возможно, он прав. Сколько уже раз спускался на равнину — и неизменно сталкивался с обманом и вероломством! Как доверять после этого правительству?!

Пора было выступать против Чакырджалы с оружием в руках. Но с тех пор, как я изучил жизнь эфе, какой-то внутренний голос постоянно нашептывал мне: «Оставь этого человека в покое, уйди! Преследовать его — грех». Но ведь я уже связал себя честным словом. К тому же, откажись я от своего намерения, мои товарищи не пойдут за мной, останутся. И еще одно. Чакырджалы в последнее время вел себя как раненый тигр — убивал всех подряд. От него можно было ожидать любой жестокости. Случалось, он совершал поступки, непостижимые для здравого смысла. Нельзя сказать, чтобы я не испытывал никакого страха. Но ведь и я был молод, и я хотел жить. И ради этого был готов на многое.

Впрочем, времени на подобные размышления у меня практически не было. Я получил сообщение о том, что Чакырджалы напал на Арпаз, похитил Османа-бея и его телохранителя — Хаджи Исмаила. Последний был убит по дороге.

Случилось это тринадцатого ноября 1911 года. Двадцать первого ночью мы выступили и к утру добрались до Назилли. Тамошним каймакамом был Хайдар-бей, впоследствии стамбульский вали. Этот самый Хайдар-бей публиковал в газетах статейки под названием «Как я поймал Чакырджалы».

Повидавшись с Хайдаром-беем, я договорился с ним о следующем.

Первое. Пока я не покину пределы каза, он не сообщит о нашем там пребывании никому, даже властям вилайета.

Второе. Он будет публиковать лишь те сведения, под которыми будет стоять моя подпись.

Третье. К нему, несомненно, будут стекаться сообщения о Чакырджалы. Некоторые люди из числа его знакомых будут проявлять особую настойчивость, пытаясь убедить его в их достоверности. Этих людей следует тут же задерживать и направлять к нам.

Четвертое. Необходимо также задерживать и всех наших посыльных.

Сразу же по окончании этих переговоров я направился в Арпаз и начал расследование, проводя его по возможности так, чтобы никто ни о чем не догадывался.

Здесь к нам присоединились племянники убитого Хаджи Исмаила — Меджид и Якуб. Оба — молодые, смелые, оба заслуживали безоговорочного доверия. Они стали лучшими нашими разведчиками.

— Дядю убили на карынджалыдагской дороге, — заявили они. — Но Чакырджалы — большой хитрец. Он всегда меняет направление. Искать его надо не на Карынджалыдаге, а на горе Мадран.

Вчетвером — капитан Шюкрю-бей, Хаджидук Кямиль, Осман и я — мы заперлись в комнате и долго совещались, пока не пришли наконец к общему решению.

Пусть даже Чакырджалы на Мадране, нам надо направиться в сторону Карынджалы. Ведь у него тут шпионов — что песка в пустыне. Ему тут же донесут, куда мы направляемся. И он будет чувствовать себя спокойно на Мадране.

Не доезжая Карынджалы, мы повернули наших лошадей и полным галопом поскакали к Мадрану, рассчитывая опередить всех соглядатаев Чакырджалы. Так оно и вышло.

— На Мадране находится Ахмед-ага, один из самых верных друзей Чакырджалы, — сказал Якуб. — Уж он-то, конечно, знает, где эфе, да только, хоть убей, не скажет.

У подножия Карынджалы стояло множество шатров. Когда мы проезжали мимо, Осман вдруг натянул поводья.

— Рюштю! Посмотри-ка на те шатры, что повыше. Какая-то там суматоха, — заметил он.

— Возьми пятерых людей и скачи туда, — предложил я.

Так Осман и сделал. Мы все последовали за ним, только чуть медленней.

Подъехав ближе, мы увидели три поваленных шатра, целые груды узлов. И у всех горцев — странно взволнованные лица. Даже у детей. Дышат тяжело, с любопытством поглядывают то на нас, то на узлы.

— Почему они такие взбудораженные? Тут что-то не так.

— Надо обыскать эти шатры. — Осман спрыгивает с коня и начинает все внимательно осматривать. Под одной из куч одеял он обнаруживает вооруженного человека.

— Он тут укрылся не случайно, — обращается ко мне Осман по-абхазски (мы с ним договорились, что в целях конспирации будем объясняться в походе на этом языке). — Недаром они три шатра обрушили.

— Надо его допросить, — отвечаю я. И спрашиваю вооруженного парня: — Ты кто такой? Что-то твое лицо мне знакомо.

— Я, — говорит он, — Хюсейин, сын Султан Фатьмы.

— Ах вот оно что. А кто же твой отец?

— Ибрагим. Бывший жандарм.

— О-о-о, наш Ибрагим! Хороший человек был твой отец. Мой друг. Я его очень любил. А ну-ка скажи, Хюсейин, где сейчас Чакырджалы!

— Не знаю.

— Послушай, Хюсейин. В память о твоем отце я тебя и пальцем не трону. Только скажи, где сейчас Чакырджалы: на Карынджалы или на Мадране?

— Чакырджалы-то? Ясное дело, на Мадране.

— Хорошо, Хюсейин. На твоего отца можно было положиться. И тебе я верю. А теперь мы обыщем Мадран. Иди впереди, указывай дорогу.

Мы прочесали всю гору вплоть до самой вершины, но так никого и не нашли.

Хюсейину я не поверил. Но надо было еще раз обыскать Мадран, чтобы окончательно усыпить бдительность Чакырджалы. В глубине души я был уверен, что он на Карынджалы.

Действовал я очень осторожно. Все места, где можно было ожидать засады, мы обходили рассыпным строем, затем снова смыкались.

Шесть часов рыскали мы по горе. Наконец я посмотрел в глаза Хюсейину.

— Я думал, он на вершине, — стал оправдываться тот. — Но ведь это Чакырджалы. Ты уверен, что он на Мадране, — смотришь, он уже на Карынджалы. Птица, а не человек.

— Послушай, — сказал я, — ты сын моего верного друга. Если кто и знает, где сейчас Чакырджалы, так это вождь юрюков — Ахмед-ага. А он — на Карынджалы.

— Да, на Карынджалы.

— Ты ведь его хорошо знаешь. Вчера он рассказывал мне о твоем отце. Они тоже были друзьями. Он очень любит тебя. Так?

— Так.

Моя цель была полностью достигнута. Теперь оставалось отыскать Ахмеда-ага. Дорогу нам покажет Хюсейин.

Мы сели на лошадей и поехали вслед за своим проводником.

Мы знали, что никакие побои, никакие пытки не заставят верных Чакырджалы людей открыть его местонахождение. Оставалось действовать хитростью.

— Шюкрю-бей, — сказал я по-абхазски, — этот парень — наш главный козырь. Золотой ключ к языку Ахмеда-ага.

— Верно, — отозвался Шюкрю-бей.

Мы въехали в юрюкское становище. Спешились у шатра Ахмеда-ага. К этому времени мы знали о нем все: и как он выглядит, и какого он роста, и во что одевается. Дома его не оказалось, и я велел послать за ним. Хюсейина мы оставили в сторонке под охраной двух часовых.