Александр Андрианов - Живая очередь

— Наверное, ты прав, — сказал Дмитрий Петрович. — Негоже со своим уставом в чужой монастырь соваться. Не поймут нас здесь…

— Простите, я могу вам чем-то помочь? — обратилась к старикам медсестра. — Вижу, что стоите вы здесь давно, может, вам подсказать что-нибудь?

— Скажите, — обратился к ней Степан. — А справляли ли у вас когда-нибудь пожилые люди день рождения?

— Что, прямо в поликлинике? — удивилась женщина.

— Ну да. И не только день рождения, а другие праздники тоже — 23 февраля и 8 Марта. И Новый год. И чтоб к врачам в очереди вставали без всяких направлений, и чтоб с каждым из них могли за жизнь поговорить и проблемы свои обсудить. И чтоб дружно все было, весело.

— Нет, что вы? Это же поликлиника, а не санаторий.

А Степан ее даже не слушал, его словно прорвало. Он все говорил и говорил, даже не замечая, как из его глаз начинают катиться слезы.

— И чтоб знали все друг друга и все вместе были. Женщины чтоб пекли пирожки, а мужики дарили им цветы. И чтоб на футбол вместе ходили, а потом книгами начали обмениваться, а потом библиотеку создали. Чтоб не каждый сам за себя был, а знал, что всегда ему на выручку придут. Потому что мы все друг другу помогаем. О нас даже в газете писали! И чтоб никакая сука это руками своими грязными трогать не посмела! Потому что права не имеет никто наш дом обгаживать!

— Успокойтесь, пожалуйста! Что с вами? Вам помочь?

— Помогите, если можете! Верните наш дом! Дом, где мы счастливы были и бед не знали. Где каждый из нас себя человеком чувствовал, а не выброшенной на берег рыбой. Где про одиночество свое мы и не вспоминали! Выгоните этого ублюдка, который друзей наших жизни лишил, и по домам для престарелых раскидал!

— Простите, но я не понимаю, о чем вы говорите…

— Да все ты понимаешь, просто тебе плевать! И всем плевать! Это вы, молодые, у вас все впереди, а нам уж недолго осталось. Так почему же дни свои последние мы по-человечески провести не можем! Почему гонят нас отовсюду? По какому такому праву позволено над стариками глумиться! И не надо дурочку корчить из себя! Что вы, что журналюги поганые — всем плевать на то, что происходит. Вы и знать ничего не хотите, уткнулись головой в песок, как страусы!

— Если вы не успокоитесь, я охранника позову. На вас уже и люди смотрят.

— И правда, Степан, поумерь пыл, — сказал Андрей. — Эта девочка уж точно ни в чем не виновата.

— Да никто ни в чем не виноват, — продолжал горячиться Степан. — Конечно, никто! Все сухонькими из воды выйдут — обтекут и оботрутся. Надоело мне все это. Они живут в своих домах, жрут каждый день свою еду, тыкаются носом в телевизор, и на то, что вокруг них — плевать. А нас душат все, кому не лень! Нас, стариков, вообще за людей не считают! В лицо плюют! Душу отводят, сукины дети, потому что мы сделать ничего не можем! И пихнуть нас можно, и на три буквы послать, и мордой в грязь окунуть — все сойдет с рук!

— Степка, да перестань, — крикнул Дмитрий Петрович. — Угомонись, родной! Ну что ты завелся?

— Ты спрашиваешь, чего я завелся? Да не могу я уже так больше! Все! Конец! Пошло все к чертовой бабушке!

Смахнув рукавом слезы, Степан развернулся и пошел к выходу. Дмитрий Петрович хотел было остановить друга, но Андрей схватил его за руку.

— Не надо, Дима. Человеку одному сейчас остаться надо.

— Да как же он один в таком состоянии? Он ведь таких дел нагородить может.

— Не нагородит, не волнуйся. Пусть поостынет человек, в себя придет. Ему сейчас никто не нужен.

— Вы бы своего друга врачу показали, — сказала медсестра. — У него явно что-то с психикой.

— Это и неудивительно, — ответил Андрей. — Пережили бы с наше, я бы тогда на вас посмотрел. Ладно, пойдем, Дима, отсюда, нечего нам здесь больше делать….

Выйдя из поликлиники, друзья медленно брели по пустынным улицам. Все казалось каким-то чужим, безрадостным. Чужие дома, чужие районы, чужой город и даже какая-то чужая страна. Как одинокие кораблики в заморской гавани, они не знали, куда им приткнуться, потому что все места были уже заняты. Их никто не встречал и даже не ждал здесь. Может, они оказались здесь по ошибке? Может им вообще нужно находиться совсем в другом месте?

— Что дальше-то будем делать? — спросил Дмитрий Петрович.

— Не знаю…. Наверное, ничего…

— Значит, мы больше никогда не встретимся в поликлинике, никогда не вернем все то, что было так дорого…

— Не трави душу, Дим, не мучай меня. Думаешь, мне легко? Я просто очень устал… От этой борьбы, от людей, от поликлиники, от главного врача… Даже от себя самого. Мне хреново, Дим. Мне уже давно не было так хреново… Я хочу взять паузу, хочу тишины и покоя…

— Я не осуждаю тебя. Скорее даже наоборот- прекрасно понимаю. Просто ты ведь всегда был у нас заводилой…Нашим главарем…

— Был… Но где сейчас наша банда? Вот двое нас только и осталось. Я тоже верил, тоже наделся, но когда Степка сорвался в поликлинике, во мне тоже что-то надломилось. Не знаю, как тебе объяснить. Мне ничего не хочется. Совсем ничего… Я как будто почувствовал себя одряхлевшим стариком. Впрочем, так и оно и есть на самом деле. Но раньше я этого не ощущал, как-то все легко давалось, а тут вдруг отчетливо осознал, что все… Кончились патроны, опустели пороховницы… Нет больше заводилы Андрея. Есть Андрей — пенсионер, Андрей-неудачник и все…. Прости, если что не так. Но бразды правления я с себя слагаю. Не могу больше, выдохся… Прости…

— Да не за что мне тебя прощать. Ты кроме добра ничего мне не делал. И не только мне, нам всем. Ты отличный мужик, и я рад, что жизнь нас свела вместе. Благодаря тебе я ожил, человеком себя почувствовал, на мир совсем другими глазами посмотрел. Так что спасибо тебе, друг!

— И тебе спасибо, — ответил Андрей. — Ты никогда не подводил. В тебе, как в себе самом всегда был уверен. Помнишь, как казначеем тебя сделали и ты на Восьмое Марта для бабонек наших деньги собирал?

— Как не помнить! Настоящий казначей общака. Он при любой банде быть должен! А помнишь, как мы книжный обмен затеяли. Еще до библиотеки! Я еще тогда свой «Супер-М» всем сбагрить пытался.

— Ага. Как такое забыть! И ведь сбагрил все-таки! Даже свою «Питерскую гопоту» пристроил. Вот уже не думал, что в нашей поликлинике на нее читатель найдется.

— Однако нашелся один любитель… Эх, веселые были времена…

— Да уж… Не повторить их теперь… Ладно… не стоит себя изводить. От таких воспоминаний только хуже будет…

Доехав на автобусе до нужной остановки, друзья дошли до сквера и крепко обнялись.

— Ну вот и все, — сказал Андрей. — Даст Бог, увидимся еще.

— Обязательно увидимся. Глядишь, еще и изменится все.

— Может быть, кто ж его знает…

— Прощай, друг!

— Прощай, Димка.

Старики еще раз обнялись и простояли так несколько минут. Никто не хотел расставаться и первым разжимать объятий. Никто не хотел отпускать близкого человека куда-то в неизвестность. Быть может, навсегда… Наконец, мужчины опустили руки и посмотрели друг другу в глаза…