Александр Новгородцев - Анимация от Алекса до Я, или Всё включено

Тут я подумал было, что мои мучения окончились, и сейчас вокруг нашего оздоровительного оазиса разольётся приятная мелодия. Я перейду от цвай-драя к неторопливому тай-чи. Все сферы бытия гармонизируются, и воздастся всем по заслугам.

Нет, нет и трижды-пятижды нет, йапыстырджи. Вместо музыки раздалось шипение и каркающий голос.

— Ван, тю, ван, тю. Чек, чек, демонстрацион, — и звук похлопывания ладони по поверхности микрофона. Это действо продолжалось несколько минут.

Я, продолжая показывать гимнастические движения бундес-лиге, повернул голову.

Боб крутил головку микрофона, дул в неё, Мустафа вращал тумблеры и щёлкал рычажками.

— Боб, Боооб, — шёпотом привлёк я внимание шефа, — гив сам квайт мьюзик.

И глазами указывая на своих подопечных, может он забыл, напомнил:

— Монинг джим.

— Йя, Алекс, вэйт нимножко, йя, что это такой? Я такой работать, йя. Я здесь шеф! Давай, работать можно. Такой работать нильзя здеся. Катастрофа, Алекс, — раздосадовался Боб, шипя в микрофон.

Я раздосадовался не меньше, но продолжал удерживать гримасу улыбки, разворачиваясь к грэнддамам. Словно, так всё и должно быть. Опять же ситуация была наисмешнейшая, происходи всё понарошку, или читай я это в книге, как вот вы сейчас. Но дело-то разворачивалось взаправду. Это была не поставленная комедия-спектакль, а рабочий косяк, как мне виделось, с затянутой зарядкой, к тому же начавшейся с явным запозданием. Косяк, в котором поспешат обвинить меня, как незащищённую знанием языка и местных законов сторону. А это грозило увольнением, которое (да уж простит мне критично настроенный читатель, повторюсь в четвёртый раз, вследствие важности сего момента) по причине недостаточности денежной суммы для полёта домой, могло окончиться тюремно-турецким заключением на неопределённый срок.

Саундчек закончился, и Боб начал выдавать столь «необходимый» сейчас «информасион» о нашей анимационной программе на сегодня. Турецкий, немецкий и английский занял у него минут пять. Тут из шатров высунулась взлохмаченная голова кальянщика, который, перекрикивая микрофон Боба, стал возмущаться нехарактерным для столь спокойного уединённого места безобразным утренним шумом, прервавшим его медитацию в воскуриваемых парах яблочного табака. Судя по тембру и визгливым интонациям, кальянщик Яша не стеснялся выражений и не затрачивал усилий на их подбор. Боб стал с ним соревноваться в эластичности голосовых связок и в знаниях околокультурных выражений. Шоу продолжалось.

Я автоматически делал упражнения. Тело работало автономно от мозга, само подбирая какие-то облегчённые комплексы. Одни движения сменялись другими, а сам раздумывал, слышат ли баварские пенсионерки возрастающую по накалу ругань по причине возрастной глухоты. Похоже, что не слышали, так как это карканье не вносило диссонанс в повторение движений вслед за мной, как могло бы быть в воспринимающей звуковые волны группе.

Кальянщик Яша, опустошив лёгкие и выкинув часть мусора из шатра, включая всё те же использованные мундштуки и упаковки из-под табака, в нашу сторону, скрылся за тканью полога. Я прикинул, что минут 20 мы уже занимаемся и можно потихоньку завершать. Тут Боб приковылял ко мне с микрофоном, и, не обращая внимания на производственный гимнастический процесс, бесцеремонно стал тыкать мне им в лицо.

— Алекс, анонсиэйшен, русиш.

— Аnnounce? — переспросил я, не останавливаясь.

— Йес, анонсийэшен, йя, — начиная нервничать, заподпрыгивал Боб, — монинг джим, давай.

Увидел моё неподдельное изумление, сам проговорил в майк на скверном английском, что-то вроде: «Дорогие гости, сейчас мы ждём вас всех на утреннюю зарядку с нашим спорт аниматором Алексом. До начала зарядки осталась одна минута», — после сказал уже мне:

— Translate, йя, что это? — и снова ткнул в лицо микрофоном.

Я подумал, что он шутит, потом — что издевается, но Боб был серьёзен, как агент фсб, и раздражён на весь земной шар и на упрямого Алекса-катастрофу в частности.

Верхняя часть головки микрофона была раскурочена, металлическая проволока торчала острыми концами в направлении губ говорящего и частично залита тёплой, неприятно пахнущей слюной. Выдерживая необходимую дистанцию подальше от этого опасного объекта уклонами боксёра, я перевёл приглашение на зарядку, закипая изнутри.

Затем Боб на своём «хошгельмельбель» и «аусшвайсебите» повторил приглашение. Из шатра вновь донеслась хула, нервная брань и мимо пролетел мундштук для курительной трубки.

Пенсионерки начинали сдавать, испарина выступила на их лицах, движения стали более замедленными, огонёк в глазах потухал, как у раздавленного под машинным прессом австрийца-щварцтерминатора. Пора было закругляться.

— Now we started morning gymnastic. Welcome! — продекламировал Боб в микрофон. И тут, о чудо, так кстати, появилась музыка.

Я поаплодировал бабушкам, как знак того, что они молодцы и достойно выдержали утренние оздоровительные тяготы.

— Зергут, даст ист фантастишь, — говорил я, когда они подходили ко мне, улыбаясь морщинистыми мордочками и благодарно дотягиваясь пальчиками до моих предплечий. На всякий случай проверил. Да — все головушки были целы. Ну и слава всевышнему и его команде ангелов-хранителей баварских пенсионеров

— Алекс, йя, это что? Давай «монинг джим». Рыз-дюва, рыз-дюва, цвайн-драй! — командовал Боб за спиной.

— Боб, its finished.

— Финишт? Что такой, йя? Почму финишт? — Боб искренне выглядел удивлённым.

Далее он опять перешёл на родной «бешельмеш-непонимеш» язык, негодуя и воздавая то ли славу, то ли хулу. Принялся плеваться и топать ногами, когда я подтвердил, что зарядка закончилась.

— Ай им шиф бурда, йя, — вновь вернувшись к понятным на меня словам, затрещал он. — Иф ай сай монинг джим, ю маст монинг джим. Проблем вар? Окей — ай вил мэйк проблем во ю. Сейчас багаж-дегаж, йя. Работать, Алекс, увсё!

Кипение внутри меня достигло апогея. Я взял его за грудки, подивившись, какой он лёгкий, словно высушенный изнутри. Встряхнул пару раз, но что-то благоразумное остановило меня от размазывания по стенке турецкоподанного. Должно быть, это что-то было Мустафой, повисшим на моих руках.

Отряхиваясь, Боб косо смотрел в мою сторону, взглядом, уже точно не сулящим карьерного повышения и зашаркал в сторону отеля. И тут мне померещилось, как между нами пробежало чёрное животное размером с верблюда.

— Эй, кащей полудохлик, куда захромал? Ком цу мир, нихтклюге хунд! Я тебе сам сейчас проблему сделаю, фасоль несвежая, — адреналин во мне ещё бурлил, пальцы рук мелко подрагивали, желаю ощутить в руках тощую шею.

Я прибёг к дыхательной гимнастике.

— Алекс — Жан клод ван Дамм, — радостно заявил Мустaфа, похоже, не видевший в нашей маленькой разборке ничего страшного. — Вери гуд «монинг джим».