Мортен Рамсланд - Собачья голова

К вечеру, однако, гости ощутили нехватку спиртного, и Ушастого отправили в «Цирковой вагончик», чтобы пополнить запасы. Поскольку у Аскиля больше не было наличных и поскольку Бьорквиг ни в какую не соглашался выложить даже крону на шнапс, пришлось обойти гостей с кружкой, и теперь, когда Ушастый бежал через вражеский квартал, в карманах его позвякивали монеты. После того случая с папой Нильсом в сарае у него не возникало особых проблем с местными мальчишками, и тут он тоже совершенно спокойно пробежал через весь район и приобрел в «Цирковом вагончике» семь бутылок шнапса — сколько хватило денег. На обратном пути — на сей раз крадучись вдоль стен, так как из-за семи бутылок невозможно было бежать — за одним из заборов он услышал крик. Сначала он не хотел останавливаться, но когда узнал голос Линды, то решил все-таки посмотреть, что там такое. Он подкрался к дырке в заборе и увидел пустырь, где Линда что-то делала в компании с двумя мальчишками. Они заставили ее встать на четвереньки, один из них зажал ее голову между ног, а другой вознамерился ударить ее сзади большим сапогом. В одном из мальчишек Ушастый узнал Рыжую Свинью, второго он, похоже, прежде не видел.

— Нет! — кричала Линда, когда незнакомый мальчишка стащил с нее трусики и стал бить по голой заднице. — Прекратите, — плакала она, безуспешно пытаясь натянуть платье на белую попку.

На мгновение Ушастый окаменел. Потом он тоже закричал: «Прекратите!» Парни обернулись и удивленно уставились на него.

— Что за чертовщина! Кажется, это Ушастый! Что там у тебя? — спросил Рыжая Свинья, показывая на пакеты со шнапсом.

— Ничего, — ответил Ушастый. — Оставьте ее в покое.

— Оставьте в покое, оставьте в покое, — передразнил его Рыжая Свинья и отпустил Линду. — Ты просто завидуешь, — добавил он, направляясь к Ушастому. В руке он сжимал что-то похожее на камень, но когда подошел ближе, то на минуту замешкался, что имело для него роковые последствия. Через минуту Рыжая Свинья уже лежал, скорчившись, на траве, с багровым лицом, его хозяйство звенело, а незнакомый мальчишка оставил Линду и направился к Ушастому. Он был, по меньшей мере, на полторы головы выше и по виду отнюдь не был расположен шутить, когда заявил:

— Да мы тут так, шалим.

— Уходите, — сказал Ушастый, — валите отсюда.

— Послушай, это что, ее младший брат или как? — обратился незнакомец к Рыжей Свинье, который все еще не мог произнести ни слова. — Это что, ее долбаный братишка, охраняющий девственность своей сестры? Как трогательно! — воскликнул он и заржал, однако мгновенно умолк, свалившись рядом с Рыжей Свиньей.

— Давай быстрее! — закричал Ушастый Линде, поскольку та довольно долго натягивала трусы. Когда они оказались по другую сторону забора, он протянул ей один пакет. Они помчались по улицам, волосы их развевались, и остановились они только отбежав на приличное расстояние от вражеского района.

— Вот кретины, — фыркнула Линда и, тяжело дыша, прислонилась к стене. — Как моя косметика?

— Все в порядке, — пробормотал Ушастый, пытаясь стоять на цыпочках, чтобы не казаться совсем маленьким рядом с ней.

— Послушай, — поинтересовалась она, — а что там у тебя в пакетах? — Она уже залезла в пакет, ее лицо осветила широкая улыбка, и она произнесла: — Спасителя, наверное, надо поцеловать?

Вот так Ушастого в возрасте почти тринадцати лет впервые поцеловали. Линда, которой пришлось немного наклониться, засунула язык ему в рот и легонько укусила его нижнюю губу, боль заставила его отшатнуться.

— Ой! Я и забыла, что ты привык только к шару, — сказала она потом, — ну что, попробуем шнапса?

Ушастый проследовал за Линдой в кусты и уселся рядом с ней, чтобы попробовать шнапса. И здесь — вдохновленный Линдой, продолжавшей называть его своим героем, под влиянием шнапса и подгоняемый своими уже почти тринадцатилетними гормонами, он через полчаса спросил ее о том, что уже давно засело у него в мозгу.

— Слушай, — пробормотал он, — это правда, что ты… я хочу спросить… что его берут в рот?

— Что берут? — поинтересовалась Линда.

— Ну, письку, — ответил Ушастый, чувствуя, что все вокруг него закружилось.

— Письку? — повторила она и замолчала. Ушастый слышал, как бьется его сердце. Он пожалел, что задал этот вопрос, и заметил, как нервно подергиваются ее губы… И что теперь, подумал он…

— Так ты этого хочешь? — спросила она через некоторое время. Он понимал, что она тоже пьяна, глаза ее немного косили, она проглотила комок в горле и задумчиво добавила:

— Это стоит бутылку.

— Да, — ответил Ушастый, — хочу.

— И что теперь? — спросил Ушастый немного погодя, в ужасе глядя на Линду, которая взяла его член в рот и просто держала его, не двигая языком.

— А надо… я хочу знать… действительно туда надо писать? — пробормотал он, и девочку тут же передернуло.

— Извращенец проклятый! — закричала она, отталкивая Ушастого, так что он опрокинулся на спину. — Ну что ты за парень! — продолжала она, злобно глядя на него. — Пошел вон! — прибавила она и внезапно расплакалась.

— В чем дело? — спросил Ушастый, хотя больше всего ему хотелось убежать. — Ты расстроилась?

— Неважно. Забирай свою бутылку, проваливай! — закричала она, бросив ему вслед бутылку — он едва успел поймать ее.

— Ты могла бы оставить ее себе, — пробормотал Ушастый.

— Все вы одинаковы! Пошел к черту! — закричала она, и вот, прервав свой первый опыт с противоположным полом, Ушастый, попятившись, выбрался из кустов, унося пять с половиной бутылок шнапса и пытаясь при этом застегнуть молнию ширинки.

Дома за свадебным столом никто из гостей не обратил внимания на то, что Ушастый покусился на шнапс, пока того не стошнило на ботинок жениха. «Ему плохо?» — забеспокоилась Бьорк. «Бр-р-р!» — воскликнул Круглая Башка. «Ты что, пьян?» — спросил Аскиль и потряс его, но Ушастый по разным причинам пребывал в другом мире. «О, Боже! — слышал он, как сетует мать. — Он пьян», а где-то в глубине ушных раковин слышался хриплый шепот Расмуса Клыкастого: «Не вешай нос, наплевать на все, девчонка всего лишь шлюшка, глупая гусыня…». «Оставь меня! — кричал Ушастый Расмусу Клыкастому. — Отвали!» Родители, естественно, подумали, что он обращается к ним. «Он сошел с ума!» — решил Аскиль и поднял сына, чтобы отнести его на диван, но не успели они туда добраться, как Ушастого вырвало на костюм Аскиля, так что остаток вечера тот вынужден был сидеть за столом в нижнем белье, а Ушастый вскоре действительно оказался в другом мире… он громко захрапел и проснулся лишь, когда гости собрались расходиться.

Расмус Клыкастый исчез, и Ушастый чувствовал себя вполне сносно. Он разгуливал среди гостей с довольной улыбкой, хотя и не мог забыть несчастное лицо Линды. Молодые намеревались уже покидать гостей, что дало повод для жаркой дискуссии у входной двери, где стояли две большие тачки, украшенные ветками и серпантином. Аскиль придумал, что им с Арндтом Бьорквигом следует отвезти молодых на тачках в Миссионерскую гостиницу, где им был заказан номер на эту ночь, но Бьорквиг не имел ни малейшего желания показываться на людях в ночное время с пользующимся сомнительной репутацией в городе алкоголиком. Он хотел отвезти молодых на своей машине.