Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

Хасан-ага то и дело произносил тосты.

— Ну, товарищи, теперь давайте за всех нас!

Чокнулись, выпили.

— За твою честь!

— Да поможет нам аллах, чтобы эта горькая показалась нам сахаром, сметаной, медом!

— Нет, пусть горько пьется!

— Пусть каждая красотка твоею назовется!

Жандармы поведали Мыстыку истинную правду, да только истолковали все по-своему. Они и в самом деле хотели предупредить дежурного, но ефрейтор отмахнулся: «Знаю, знаю». В тот день он только и слышал разговоры о бее-эфенди — и от бакалейщика, и от мясника, и от зеленщика, и от других лавочников. Лейтенанту он действительно шепнул что-то на ухо, но к «ревизору» это не имело никакого отношения. Дело в том, что лейтенант был без памяти влюблен в младшую дочь председателя муниципалитета. Девица оказалась хитрой и всячески избегала приглянувшегося ей лейтенанта. «Обожаю его, — призналась она своей соседке, жене ефрейтора, — только не подаю вида. Моя старшая сестра постоянно твердит, что мужчины — странные создания. Бегаешь от них — они тебя преследуют, станешь их преследовать — убегают. А я намерена выйти за него замуж». Вот о чем ефрейтор шептал на ухо лейтенанту.

Лейтенант возликовал, что, впрочем, не помешало ему с должным вниманием отнестись к личности «ревизора». Его костюм, манеры, весь его облик внушали невольное уважение. Бумаги, доставленные жандармами в желтом объемистом конверте, потребовали бы уйму времени, пожелай лейтенант в них разобраться. Но лейтенант не пожелал. На должность он был назначен всего три месяца назад и не хотел ввязываться в историю. Время от времени в жандармское управление привозили арестованных почти изо всех районов страны, и лейтенант должен был их переправлять либо в прокуратуру, либо в другие вилайеты, в зависимости от характера самого дела… Но вот уже две недели лейтенант не мог сосредоточить внимание на работе. Все его мысли были заняты младшей дочерью председателя муниципалитета. Ни разу в жизни лейтенант не влюблялся так страстно, хотя недавно ему уже стукнуло тридцать. Однако женитьба не входила в его расчеты. Жил он со старушкой матерью, страдавшей от ревматизма, а еще больше от сознания того, что ее чадо, когда она умрет, некому будет призреть да приласкать. Но вот однажды вечером сынок ее вернулся домой радостный и даже принес с собой бутылочку ракы. Он редко позволял себе такую вольность — пить при матери, на редкость набожной, соблюдавшей все пять намазов [10] Намаз — один из главных обрядов ислама, состоящий из предварительного ритуального омовения и молитвы, сопровождаемой строго определенными телодвижениями. Мусульманам предписывается совершать пять намазов в день: на заре, в полдень, во второй половине дня, перед заходом солнца и в полночь. ,— и непременно испрашивал у нее на это позволения. Так было и в тот раз. Он нежно обнял мать, поцеловал, откупорил бутылку и выпил половину, закусывая наспех приготовленным салатом, сыром и оставшимися от обеда фаршированными баклажанами. Матери нравилось, когда сын бывал под хмельком, — он приходил в отличное расположение духа. Лейтенант поговорил с матерью о разных разностях, потом разоткровенничался и рассказал о дочке председателя муниципалитета. Старушка, само собой, очень обрадовалась: наконец-то сын влюбился! Наконец-то! Раздумывать она не станет, пойдет к родителям будущей невесты, заручится их согласием, а через несколько месяцев сыграют свадьбу, и дитятко ее навсегда будет избавлено от одиночества…

Ошалев от радости после сообщения ефрейтора, лейтенант поместил недавно доставленного рослого мужчину в свой кабинет. Утром он сдаст его в прокуратуру, а сейчас пойдет домой, обнимет и поцелует мать и скажет: «Твое желание всегда было для меня законом. Сходи к ее родителям, поговори!» Да, он непременно это сделает, ну а пока… Уж очень заинтересовал его этот солидный, хорошо одетый человек со скорбным взглядом! Как и все в городе, лейтенант знал, что он обвиняется в мошенничестве. Но его это не касается. Он сдаст его в прокуратуру, а там пусть разбираются. И все же лейтенант никак не мог уйти. Внутренний голос говорил ему, что человек со скорбным взглядом — жертва клеветы.

В разговоре, который завязался между лейтенантом и арестованным, выяснилось, что оба благоговели перед своими матерями, и потому они сразу прониклись друг к другу симпатией. «Все матери, видно, одинаковы, — подумал лейтенант, — и у высокого начальства, и у нас, грешных. Каждая души не чает в своем чаде». Ничто другое об арестованном лейтенанта сейчас совершенно не интересовало.

Поздним вечером, когда часы на руке лейтенанта показывали четверть одиннадцатого, «ревизор ревизоров» спросил:

— Вы, бей-эфенди, женаты?

Губы лейтенанта тронула едва заметная улыбка. Нет, он не женат, пока он только кандидат в мужья, поскольку, как ему сегодня доложил ефрейтор, дочь председателя муниципалитета намерена выйти за него замуж.

И лейтенант ответил:

— Увы! Я холост.

— Ах, какое это счастье, какое счастье! — воскликнул «ревизор» и, не дав лейтенанту опомниться, спросил: — Ну а вы довольны своим положением султана?

Лейтенант был окончательно сбит с толку:

— В каком смысле?

— Разве вы не знаете? Говорят: кто холост — счастлив, как султан. — И «ревизор» пустился в рассуждения.

Сам он женат. Жена его — сущая ведьма. Глянет — трава вянет, да к тому же выдра. Ни кожи, ни рожи. С его маменькой жить не желает, вечно ворчит, болтает всякий вздор. Он приструнил бы нахалку, да маменька за нее заступается, а он очень почитает свою дорогую маменьку. Кончилось тем, что от жены житья в доме не стало.

Лейтенант слушал, как разливается соловьем арестованный, и, хотя ему пора было уходить, никак не решался.

Он снова протянул «ревизору» пачку с сигаретами и сказал:

— Вы меня пугаете.

— Пугаю?

— Ну да. На днях я намерен, как говорят, вступить в законный брак.

— Не бойтесь, дорогой друг, женитесь. Только в первую же ночь наденьте на супругу узду и держите ее покрепче! Иными словами, обуздайте ее, прежде чем она обуздает вас. Недаром блаженной памяти предки наши в первую брачную ночь на глазах у жены хватали за ноги кошку и разрывали ее пополам. Мы же обычно ждем, когда наши жены сделают это сами. Да-да, дорогой друг, ждем. А делают они это, надо им отдать должное, мастерски. Словом, нельзя выпускать стрелу из лука. А уж если она вырвалась, не приведи господи, тогда ничто не поможет. Хоть слона пополам разорви!

Лейтенант слушал своего собеседника, говорившего красиво и убедительно, совершенно не задумываясь над тем, прав он или не прав. Он был уверен, что не все женщины одинаковы. Младшая дочь председателя муниципалитета — сущий ангел, только крылышек не хватает. Вместе с ней к нему в дом войдут веселье и счастье — жизнь сразу станет другой. По всему видно, что она будет и примерной невесткой. Не как свекрови, а как родной матери, станет угождать его дражайшей родительнице.