Евгений Шкловский - Точка Омега

Кто-то между делом пошутил, что ее присутствие на Горе благоприятно сказывается на общей обстановке: меньше всяких эксцессов, неудачных падений, повреждений и прочего, чего обычно, увы, хватает. И вправду, пока Лары не было, несколько человек ломало ноги, были сильные ушибы, приходилось даже вызывать неотложку.

Понятно, все бывает, это может зависеть от погоды и всякого разного, а может и ни от чего не зависеть. Случай – дело непредсказуемое, и тем не менее с возвращением Лары что-то изменилось. Конечно, это было только предположением, причем высказанным в шутку, но в каждой шутке, известно, есть доля правды. Словно сама Гора обрадовалась возвращению блудной дочери и теперь одаривала всех своей благосклонностью.

А однажды вместе с ней пожаловал мужчина – муж или, может, еще кто. Они стояли на вершине и о чем-то разговаривали. Он тоже на лыжах, синяя с серым куртка, белые брюки… Разговаривали они, судя по всему, довольно нервно, а потом она сделала шаг вперед, оттолкнулась палками и понеслась вниз, сначала прямо, а где-то с середины спуска начала выделывать кренделя, зарываясь в тучу снежной пыли, ее спутник почти не отставал, успевая ловко повторять все ее виражи, – видно было, что умеет.

Потом они еще не раз поднимались на вершину и снова спускались. Красиво у них получалось, слаженно, приятно смотреть.

Рядом с Лариным «Мурано» внизу стоял большой черный джип, в нем кроме шофера сидели еще двое или трое, сквозь затонированное стекло не разглядеть.

До самой ночи Лара со спутником оставались на Горе, показывая высший пилотаж, но у нас было какое-то нехорошее предчувствие – что все это не просто так, что между ними произошло или происходит серьезное, и все их виражи – ноты, по которым разыгрывается непонятная нам мелодия.

Вот, собственно, и все. Прошло уже больше трех лет, а мы по-прежнему ждем, когда закончится реконструкция нашей Горы. После строительства подъемника, отеля и всякой прочей так называемой инфраструктуры она якобы должна стать горнолыжным курортом европейского уровня. Впрочем, что там реально делается и делается ли вообще, никому не ведомо. Как и то, вернется ли все на круги своя. Между тем кто-то рассказывал, что, проезжая мимо, якобы видел на вершине знакомую фигурку в красной куртке.

Приятель выкладывает очередную пачку фотографий, сделанных во время его последнего путешествия. Фотографии цветные, красивые, да и сделаны почти профессионально. Ландшафты, бытовые сценки – все что можно он старается запечатлеть и потом демонстрирует Семену. Снимает приятель действительно много и достаточно умело, чувствуется наметанный глаз и чутье. Что ни говори, фото – память, у приятеля много альбомов с фотографиями, после очередного путешествия (а для него любая командировка – путешествие) он всегда притаскивает кучу снимков специально, чтобы показать ему.

Они встречаются вскоре после его возвращения, и приятель рассказывает про путешествие – во всех подробностях, даже таких, без которых вполне можно бы и обойтись, ну вроде того, чем он там питался и какие гастрономические диковины ему довелось продегустировать. Получается у него вполне колоритно, так что у Семена начинает выделяться слюна и урчать в желудке. Хотя главное, конечно, не это, а всякие культурные впечатления – архитектура, музеи, ну и, разумеется, быт. А побывать он не ленится в самых разных местах, даже и в трущобах, если судьба заносит в мегаполис вроде Лондона или Токио.

Скучных мест для него нет, даже медвежий угол и заштатный городишко с пыльными кривыми улочками и трухлявыми заборами не менее любопытны и замечательны, нежели сияющие неоном и гордящиеся своими памятниками и музеями мировые столицы.

В сущности, приятель объездил почти весь мир, но все равно у него в планах какая-нибудь очередная цель – где он хотел бы непременно побывать. Казалось бы, что уж такого особенного в каком-нибудь городке с забавным названием Мышкин? А он и туда мечтает выбраться. Волга, древние места, люди… Мышкин куда ближе, чем Веллингтон или Дурбан, Рио-де-Жанейро или Ханой, но ближе – не значит доступнее. Так уж устроен человек, что находящееся почти рядом нередко остается столь же неведомым, что и лежащее по другую сторону океана. Поскольку рядом, то и откладывается на потом, на завтра или послезавтра. Кажется, всегда успеется. Годы пролетают, но так все и не удается. Может, как раз там, в Мышкине…

Семен молча рассматривает фотографии, разложенные перед ним приятелем. Внимательно рассматривает, некоторые дольше, чем прочие, на лице у него неопределенное выражение, словно он не знает, как ко всему этому относиться. Перед ним совершенно другой, незнакомый мир, другое небо, другие краски, люди хоть и похоже одеты, но все равно другие…

В конечном счете, это не имеет особого значения: люди и люди… Энтузиазм приятеля его несколько озадачивает и даже раздражает, хотя он и не подает вида. Семен думает: «И зачем нужно куда-то ехать и что-то там искать, если жизнь все равно такая, какая есть, а вся эта экзотика, все это буйство или, напротив, скудость красок, все эти достопримечательности – не более чем развлекуха?..»

Страсть приятеля к путешествиям и разного рода достопримечательностям забавляет его. Он считает ее проявлением своего рода инфантильности. Да, в детстве и юности мир манит своей экзотикой и неизведанностью, романтикой приключений, новых мест и новых встреч. Но на самом деле для этого не обязательно куда-то ездить. К тому же переезды, ожидания в аэропортах и на вокзалах, казенные номера гостиниц – все это по большому счету скучно. Стоило представить себе мороку с прохождением паспортного контроля в аэропортах, выстаивание в очередях, а еще и ожидание отложенного рейса, как делалось не по себе. Не лучше и с поездами, с теснотой в купе, переодеваниями, перекусами, приготовлениями к ночлегу, вынужденными разговорами… Нет, это не для него.

Да и что впечатления? Поверхностное знакомство, беглые взгляды, толпы туристов…

Семену кажется, что все эти фотографии, все эти виды и ландшафты, которые демонстрирует ему приятель, не более чем замещение чего-то другого, чего не хватает в обычной жизни. И что приятель не просто делится с ним переполняющими его впечатлениями, но как бы настойчиво зовет его куда-то, куда ему вовсе не нужно. Ему ведь и вправду не нужно.

В очередной раз приятель, только вернувшийся из Греции, раскладывает перед ним ворох новых фотографий. Они сидят у Семена на кухне, за окном скучный вид спального района Печатники, на столе бутылка красного греческого вина. Греция – это Греция, древняя Эллада, Парфенон, Акрополь, прекрасная средиземноморская земля, колыбель цивилизации, сокровищница культуры…