Масако Бандо - Дорога-Мандала

— Именно климатом Япония и отличается от Малайи. И образ жизни, и темперамент людей здесь иные, — предостерегающе говорил Рэнтаро, с грохотом таща тележку. — Сможешь ли ты жить вдвоём с Исаму? Мне ведь нельзя будет часто приходить к вам домой.

Сая ответила, что сможет. Ведь удалось же ей выбраться из леса. Удастся и теперь. Сая верила в это.

Вскоре среди рисовых полей показался маленький домик. В глубине участка виднелась защищающая от ветра рощица, а с остальных трёх сторон участок окружала живая изгородь. Они прошли через тронутые гнилью деревянные ворота, вошли во двор и увидели старый маленький дом с огородом. Крытый травой с почерневшей от грязи обшивкой дом был раза в два меньше, чем их дом в Кота-Бару. Но он был много прочнее хижин в джунглях. К тому же здесь был участок земли.

Сая, потянув Исаму за руку, торжественно направилась к своему новому жилищу.

— Даже на такой дом полным-полно желающих! Это настоящая удача, что мне удалось его найти, — оправдывался Рэнтаро, поворачивая тележку к веранде. Видимо, он боялся, что Саю испугает ветхость дома.

— Мне здесь нравится, Рэн, — сказала Сая в спину Рэнтаро, кутавшемуся в поношенный пиджак.

Рэнтаро открыл замок на деревянной двери рядом с верандой. Из-за его спины Сая всматривалась в тёмную прихожую, к ней примыкала маленькая кухня. Поднявшись из прихожей в соседнюю комнату, Рэнтаро раздвинул ставни веранды. Здесь было всего две комнаты — одна выходила на веранду, другая располагалась в глубине дома. Рэнтаро перенёс в дом привезённые на тележке тюфяк и кастрюлю, узел с посудой и запас еды на два-три дня. На том с переездом было покончено.

Исаму принялся катать пустую тележку, а Рэнтаро, сев на веранде и достав из кармана пиджака сигарету, закурил.

— Н-да-а… Всё необходимое у тебя, в основном, есть, остаются сложности с едой.

Сая слушала, сидя рядом. Конечно, еда была первоочередной и главной проблемой. Сая знала, что после поражения в войне Япония испытывала острую нехватку продовольствия. Ей вспомнилось, как жена Томидзиро и соседские женщины, встретившись у ограды дома, оживлённо обсуждали, как выручает продовольственная помощь из Америки, как они благодарны Америке. Сая дивилась тому, что эти женщины могут так пресмыкаться перед страной, нанёсшей им поражение, только за то, что она поставляет им продовольствие. [36] Американцы начали присылать в Японию продовольствие с июня 1946 г. Конечно, продовольствие это важно, но нельзя же так пресмыкаться! Полученная от врага пища — это как наживка в западне на дикого лесного зверя. В племени Саи с подозрением посмотрели бы на еду, присланную бывшим противником. Если люди здесь действительно благодарны врагу, нанёсшему им поражение, значит, они продают свои души в обмен на еду.

— У тебя есть деньги? — с трудом выдавил Рэнтаро.

Сая пробормотала, что есть чуть-чуть. Хотя, к счастью, пока она жила в доме Нонэдзава она почти ничего не потратила, выменянных в Удзине денег, доставшихся от старшего брата, осталось совсем немного. Рэнтаро, решительно сощурив глаза, затянулся сигаретой.

— Пока вы не обустроитесь, я буду приносить вам еду из дома. Со временем ты возделаешь огород, станешь что-нибудь выращивать.

Он взглянул на огород во дворе. Жившая здесь до них хозяйка собрала с грядок весь урожай и забрала с собой. Виднелась лишь неровная коричневая земля. Сая согласно кивнула. В её племени при разбросанных по лесу хижинах всегда имелись огороды. Возделывать их она научилась ещё в детстве.

— И если у тебя есть документ, удостоверяющий личность, отдай его мне. Я пойду в управление и попробую договориться о выдаче тебе продовольственных карточек. Правда, я не знаю, полагаются ли малайцам такие же карточки, как японцам.

— Всё в порядке. Вот что у меня есть. — Сая достала из дорожного саквояжа удостоверение личности репатрианта.

— Вот кто я теперь.

Рэнтаро не спеша рассматривал удостоверение.

— Канэ Тосика… А кто это такая?

Сая сказала просто — это женщина, с которой она познакомилась в Кота-Бару. Предотвращая дальнейшие расспросы Рэнтаро, она добавила: «Она уже умерла, так что никаких проблем». Рэнтаро, поняв, что Сае не хочется говорить о Канэ Тосике, нехотя положил удостоверение в карман пиджака.

— Что ж… Хоть и кореянка, но родилась в Японии. Если выдать тебя за неё, наверное, удастся получить продовольственные карточки. Удостоверение я заберу на время, схожу в управление, чтобы начать оформление.

Выбросив докуренный до кончиков пальцев окурок, Рэнтаро встал. Увидев, что он собирается уходить, Сая ухватилась за рукав его пиджака. Рэнтаро отвёл её руку.

— Если я поздно вернусь, поднимут крик. — Он погладил загрустившую Саю по щеке. — Но завтра я снова приду.

Сая послушно, как ребёнок, кивнула, Рэнтаро ушёл, таща за собой пустую тележку.

Когда он скрылся из виду, печаль Саи рассеялась. Она потянулась и встала, как высвободившаяся из куколки бабочка, и посмотрела на залитый ярким полуденным солнцем огород. Он тянулся вокруг маленького дома и заросшего бурьяном двора. Исаму уже отправился обследовать лесозащитную полосу за домом.

«Этой земли довольно, чтобы начать новую жизнь», — подумала Сая.

Что значило начать новую жизнь, Сая не знала. Она вновь колебалась между ненавистью и страстью к Рэнтаро. И всё-таки теперь, когда она покинула тот дом, впереди забрезжил луч света.

А что если здесь у них с Рэнтаро всё начнётся заново?

Воспрянув, как молодая листва после дождя, Сая принялась разбирать вещи.

До Дороги-Мандала Михару вызвалась проводить их на родительской машине. Сидзука села на переднее сиденье, и Асафуми завёл мотор. Сидзука решила, доехав до начала Дороги-Мандала, вернуться обратно на машине семейства Ясуда. Пока они через опущенное боковое окно благодарили родителей Михару за угощенье, её машина тронулась с места, и Асафуми наконец-то был избавлен от затянувшегося обмена любезностями. Голубой «фольксваген» тронулся следом за машиной Михару, и Сидзука тут же сказала:

— Всё было слегка пересолено.

До него не сразу дошло, что речь идёт о стряпне Сатоко. И тогда Асафуми увидел в своей жене женщину. Очутившись в доме, где хозяйничает другая, женщины не преминут хотя бы в двух словах дать оценку этому дому. Не важно, будет ли это одобрение или порицание. Женщины всегда соперничают друг с другом.

— Да? А мне понравилось, — ответил он чуть резковато, решив дать отпор не столько словам Сидзуки, сколько этому соперничеству.

— Ну, конечно же, было вкусно. Просто соли немного перебор, — поспешно стала оправдываться Сидзука.

Это было нетипично для неё, всегда прямолинейно высказывавшейся по любому поводу. С тех пор, как они переехали в Тояму, Сидзука ушла в себя, подумал Асафуми. Вот и сегодня утром: стоило ему сказать ей, чтобы не путала разговоры о горячих источниках с работой, и она тут же замолчала. Прежняя Сидзука спокойно сказала бы: «Да ладно, что плохого в том, чтобы совместить работу с удовольствием?» Внутри Сидзуки заклинило какую-то шестерёнку. И её скрежет беспокоил Асафуми.