Масако Бандо - Дорога-Мандала

Освободившись от необходимости каждый день ходить на работу, они зажили в своё удовольствие. Словно в пору своей любви, взявшись за руки, они бродили по Иокогаме, ездили на машине в однодневные путешествия на озёра Яманака [20] Яманака — озеро на юго-востоке префектуры Яманаси. и Окутама, [21] Окутама — озеро к западу от г. Токио. совершили небольшое путешествие на полуостров Идзу. А в перерывах перелистывали журналы вакансий, заглядывали в центр занятости, просматривали в газетах рубрики «Требуется». Время бежало незаметно, как вода в туалете. Когда месяц назад неожиданно грянуло извещение об окончании срока выплаты пособия по безработице, чувство свободы сменилось беспокойством. Запаниковав, они начали поиски вакансий со всем тщанием, но работы по их профилю не находилось. Вообще-то это было странно — ведь стоит правильно настроиться, и непременно найдёшь то, чего не находилось прежде. Когда они поняли, что больше не могут позволить себе платить за квартиру в многоэтажном престижном доме в центре Иокогамы, родители Асафуми предложили — а не вернуться ли им в Тояму? Так как дом Рэнтаро пустовал, они предложили им поселиться в нём и помочь отцу Асафуми в его делах по продаже лекарств.

Асафуми ответил, что вовсе не прочь помочь родителям, пока не подыщет другую работу. Сидзука, узнав, что дом Рэнтаро довольно далеко от родителей Асафуми, и что это пусть и небольшой, но отдельный дом с садом в 450 квадратных метров, решила, что и она попробовала бы пожить в Тояме. Вот так они и покинули квартиру в Иокогаме и два дня назад переехали в Тояму.

Но одно дело услышать и совсем другое — увидеть. Когда оказалось, что небольшой дом с садом — это полуразрушенная лачуга на заросшем лесом участке, Сидзука приуныла. Стоя на веранде, она смотрела на ещё не расставленные по дому вещи. И ей захотелось прямо сейчас, не распаковываясь, вернуться в Иокогама.

Асафуми вошёл в дом через веранду и принялся настраивать стереосистему. Он тщательно подключал перепутавшиеся провода к колонкам и приставкам. Сидзука же, сняв сандалии и войдя в дом, стала отбирать из кучи сваленных в комнате картонных коробок те, что следовало спрятать в кладовку. Обувь, летняя одежда, посуда. Она изучала наспех сделанные фломастером надписи на коробках. Косметика, сумочки, простыни, популярные карманные издания… Из каких же случайных вещей складывается человеческая жизнь…

Сидзука вспомнила предотъездную суету. Хотя множество вещей они раздали или выбросили, как по волшебству в их тесной квартирке то и дело обнаруживались самые разные вещицы, избавиться от которых было совершенно невозможно! Футболка из секции айкидо, в которой занимался Асафуми в студенческие годы, полученная в подарок на свадьбе друзей керамическая тарелка — тяжеленная, как якорь; купленная на распродаже импортных товаров фетровая шляпа с огромными полями, какие носили знатные европейские дамы, снаряжение, приобретённое в очень недолгую пору увлечения Асафуми крикетом. Вещи, которые им никогда не понадобятся и которыми они никогда не воспользуются, но выбросить их было совершенно невозможно. Такие вещи были и у Сидзуки, и у Асафуми. Оба они горячо доказывали друг другу, почему им так важно, чтобы они были под рукой. Но хотя они и решили взять эти вещи с собой, в глубине души оба чувствовали, что не могут объяснить ни себе, ни другим, почему так привязаны к ним. Несомненно, в каждом человеке есть что-то такое, чего он сам в себе толком не понимает, думала Сидзука.

Неожиданно послышалась песня:

Сидзука подняла голову, как потревоженная птичка. Склонившийся над проигрывателем Асафуми довольно покачивал плечами в такт музыке. Видно, ему удалось подключить колонки.

Асафуми жить не мог без музыки. Музыку он слушал всё время: дома, встав поутру, и вечером перед сном он включал проигрыватель, по дороге с работы и на работу слушал музыку, нацепив наушники. На работе ему тоже хотелось музыки. Но когда он однажды надел наушники, начальник сделал ему замечание, и о музыке на работе пришлось забыть.

На заре их знакомства Сидзука думала, что он просто любит музыку. Но когда оказалось, что он слушает музыку даже в постели, занимаясь сексом, она пришла к заключению, что это своего рода музыкальная наркомания. Без музыки он начинал нервничать. Обыкновенно жизнь Асафуми, как сцена на телеэкране или в кино, замирала до того момента, пока не начинала звучать музыкальная тема.

Вот и сейчас. Подстроившись под музыкальную тему, Сидзука принялась переставлять картонные коробки.

Эта песня набегает, как чистая волна, вновь и вновь.

Коробка с простынями, коробка с письмами. Коробка со свитерами. Отложив в сторону коробку со свитерами, Сидзука перенесла её на веранду.

Повторяя про себя слова песни, она неожиданно подняла голову, и тут же перенеслась в зелёный сад с колышущимися листьями олеандра.

Одна рука, один пенис.

Сидзука упоённо смотрела на трепещущие тени листвы.

В первый же вечер по прибытии в Японию Сая снова увидела старшего брата Кэку — спустя долгое время. Он стоял рядом с Саей, как руки протягивая к ней усыпанные белыми цветами ветви Дерева мёртвых. Хотя его лица и фигуры было не различить, Сая, как всегда, сразу же поняла, что это Кэка. От брата повеяло влажным запахом джунглей. Был слышен даже тихий шелест любимого братом звенящего папоротника.

Кэка поднёс ветви Дерева мёртвых к своим губам, а затем стал раскачивать ветви из стороны в сторону. Каплевидные листья метались в воздухе, окрашенном слабым багрянцем и освещённом электрическим фонарём. Когда листья замерли, брат исчез. Сразу же исчез источаемый братом запах джунглей, и Саю снова обступило шумное оживление — в просторной комнате, застеленной циновками, там и сям непринуждённо болтали репатрианты.

Это была гостиница Управления по оказанию помощи репатриированным. Поужинав белым японским рисом, сильно смахивавшим на личинок, отварными овощами и мутным фасолевым супом, репатрианты отправились в большую комнату, где для них были отведены спальные места, и повели беседы о перенесённых лишениях. Все они добрались, наконец, до Японии, наконец-то были избавлены от морской качки. Пребывавшая в постоянном напряжении Сая тоже расслабилась. Прислушиваясь к дыханию сына, спавшего, раскинув руки и ноги, она привела в порядок вещи в дорожном саквояже.

После того, как брата убили в Кота-Бару, она иногда видела его, но с тех пор, как они ступили на корабль для репатриантов, он перестал являться. Только когда ей стало совсем одиноко, она осознала, сколько сил придавала ей возможность снова увидеться с братом. На щеках Саи проступила лёгкая улыбка, она заглянула в дорожный саквояж. Бельё сына, её юбка, иголки и нитки. Стоило ей переложить скудный багаж, как поднялось пахнущее лекарствами облако белой пыли. И вместе с облаком этой лекарственной пыли в её памяти ожил тот суматошный день.