Альфред Дёблин - Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу

Потом Уэскот привел Гордона в варьете. Гордон прочел имя жены. Когда Уэскот увидел, с каким выражением лица Эллисон гладил рукой афишу и прижимался щекой к бумаге с именем Элис, он убежал.

Вечер. Душное прокуренное кафе. Публика сидела за маленькими столиками. Зал был полон. Сперва выступала укротительница змей, потом был танцевальный номер, а за ним — акробаты на велосипедах.

Затемнение.

И вот дрессировщик вывел на сцену Элис Маккензи. Она была сильно накрашена, черное платье облегало ее тело. Элис сразу опустилась на стул.

Музыканты сыграли туш. Медиуму завязали глаза черным платком. Дрессировщик пригласил желающих подняться на эстраду и убедиться, что платок плотный и что он полностью закрывает глаза медиума. Молодой человек, а за ним девушка маленького роста — это вызвало смех — вылезли на эстраду; им тоже завязали глаза, и они сообщили, что ничего не видят. Потом молодой человек и девушка подтвердили, что платок туго завязан и что ни сверху, ни снизу нет просветов.

Туш. Дрессировщик ходил от столика к столику, предлагая господам дать или показать какой-нибудь предмет — все, что они пожелают. Кто-то протянул бумажник, импресарио вытащил несколько купюр, спросил Элис:

— Сколько здесь денег?

Элис отвечала монотонным голосом. А дрессировщик все спрашивал и спрашивал. Элис сказала, сколько пуговиц было на пиджаке одного господина и какого цвета галстук был повязан на другом господине.

Дрессировщик подошел к Гордону Эллисону. Он спросил Элис Маккензи:

— Скажи, что это за господин? Высокий или маленький? Полный или худой? Да поживей!

Элис ответила:

— Это полный господин.

— Молодой или старый? Какого цвета у него волосы?

— У него волосы с проседью.

Дрессировщик дотронулся рукой до галстука Гордона.

— Вот галстук господина. На нем — вышивка. Скажи мне сразу, что изображено на галстуке, что на нем вышито: растение, птица, зверь? Отвечай, да поживей.

Однако ответа не последовало.

Женщина на эстраде, которая до сей минуты была как каменная и отвечала совершенно автоматически, вдруг подняла руки, словно хотела снять повязку. Но потом ее руки опять упали, она откинула голову назад, видно было, что она дрожит.

Импресарио повернулся лицом к эстраде.

— А ну-ка, Элис, скажи поживей, что вышито на галстуке этого господина. Цветок, птица, животное? Скажи живо, что ты видишь?

Элис прошептала:

— Вепря с двумя клыками.

Дрессировщик нагнулся, бросил на нее взгляд, потом посмотрел вниз на незнакомого господина и с удивлением воззрился на его галстук. Через несколько секунд он громко возвестил:

— Не желают ли господа за этим столиком убедиться сами? Прошу также господ с соседних столиков взглянуть сюда — в середине галстука вышита голова вепря; очевидно, это герб или же спортивный знак. Вы, сударь, наверное, охотник? Клыки видны только вблизи. Прошу желающих удостовериться.

Широким жестом импресарио пригласил людей с соседних столиков подойти ближе. Господин, чей галстук привлек внимание, сидел с застывшим лицом; он разрешал проделывать с собой все, что желал дрессировщик. Пока публика смотрела на этого человека, импресарио сделал несколько шагов по направлению к эстраде, он подозрительно поглядел на своего медиума. Потом подошел вплотную к эстраде и, стоя внизу, прошептал:

— Держись прямо. Сложи руки.

Элис послушалась; теперь она сидела не шелохнувшись, словно кукла. Только по щекам у нее потекли слезы, они были хорошо видны, ибо катились по сильно набеленной коже.

Импресарио, который опять повернулся лицом к залу, никак не мог отойти от полного господина. Он был беспокоен, раздражен.

— А теперь, — выкрикнул он своим резким голосом зазывалы, — а теперь будь внимательнее, Элис, и скажи нам, что надето у господина на левой руке?

Элис плакала. Голову с завязанными глазами она опустила на грудь и плакала.

Импресарио помахал толстой рукой Гордона.

— Это с ней случается. Она впала в транс. В таком состоянии у нее иногда глаза на мокром месте. Пустяки. После она ничего не помнит. Будь внимательна, Элис, и скажи нам живо, что носит господин на кисти левой руки. Что это? Часы, повязка? Из чего повязка — из материи или из металла?

— Это золотой, золотой узкий браслет. — Элис громко всхлипнула и, запинаясь, продолжала: — А на браслете буквы. Буквы Г и Э. Это его инициалы. Никаких других букв он не приписал к своему имени. Но ведь это неправильно.

Публикой овладело беспокойство. Послышались выкрики:

— Зажгите свет!

— Прекратите!

— Безобразие!

Элис на эстраде лепетала. Спала она или бодрствовала? Крупные слезы падали ей на руки, она говорила очень невнятно.

— Гордон, это ты. Я знаю. Ты меня ищешь, Гордон, Гордон. Помоги мне.

— Довольно! Прекратите этот спектакль!

— Шарлатанство!

— Зажгите свет!

Шум в зале заглушил голос господина, рядом с которым все еще стоял импресарио, сжимавший его левую руку.

— Оставьте меня! Отпустите мою руку! Элис! Элис!

Элис плакала и, заикаясь, бормотала.

Зал осветили полностью. На сцену вышел директор варьете и подал знак маленькому оркестру, находившемуся перед эстрадой: пианист ударил по клавишам, скрипачи запиликали.

Ни слова не говоря, импресарио вскочил на эстраду и схватил Элис за плечи. Он изо всей силы потряс ее, сорвал повязку. За спиной дрессировщика орали:

— Шарлатанство!

— Жулик!

Грубо толкнув Элис, импресарио заставил ее встать и, схватив за руку, потащил за кулисы. В комнатушке директора, куда они пришли, слышался неразборчивый гул и голос незнакомого господина, восклицавшего «Элис! Элис!». Его слова потонули в хохоте публики.

Когда маленький толстяк-директор, кипя от возмущения, вошел к своим артистам, он увидел следующую картину: дрессировщик бил Элис по лицу, потом схватил ее за горло и начал душить. Директору пришлось вмешаться.

Чтобы добраться до квартиры импресарио, от варьете надо было пройти несколько улиц. По дороге Элис пыталась удрать от своего мучителя. Когда они пришли, дрессировщик сорвал на ней злость. Он бил ее ночью, бил на следующее утро. Потом она лежала в таком изнеможении, что он мог спокойно отправиться по своим делам.

Вечером он вернулся и недоверчиво оглядел квартиру. Элис все еще лежала на кровати. Номер с ясновидением погорел, от него отказались. В бессильной ярости импресарио напился и теперь вышагивал по комнатушке. Растолкал Элис. Пусть встает. И варит ему кофе.

Логово импресарио находилось на втором этаже двухэтажной пристройки к старому зданию. Из темного узкого двора в обветшалый дом вела крутая каменная лестница, железные перила в одном месте поломались, искореженные куски железа повисли.