Олег Журавлев - Соска

Как ни странно, но именно с его подачи мне удалось подрядиться строить коттеджи в малонаселенных районах северо-запада. Макс отрекомендовал меня прорабу, мистеру Дюкруа, как непревзойденного каменщика (по специальности я — учитель русского языка и литературы).

Еще более странно, что тот меня взял, и, как оказалось впоследствии, совсем не потому, что нуждался в непревзойденных каменщиках или учителях русского языка, а потому, что имел неосознанный вкус к расизму, недолюбливал эмигрантов, которые наводнили страну, сволочи, а особенно темнокожих (у меня русые кудри и кожа нежно-розового цвета), и просто-напросто рассчитывал заполучить дополнительный экземплярчик для выражения своих чувств в условиях малонаселенных районов.

Что до меня, то я не любил принимать чужую помощь и согласился только потому, что сразу почувствовал — хорошего со мной на этой отдаленной стройке не случится…

В тот памятный день я уже успел поцапаться с Дюкруа и работал с ленцой в ожидании, когда тот выполнит свое обещание и вышвырнет меня из компании, чтобы я уныло слонялся со своим черномазым рылом по малонаселенным районам да стрелял у лосей сигаретки.

Примерно так он и выразился. Шарль Дюкруа был уроженцем Квебека, принципиально изъяснялся на французском (в нашей бригаде его понимали только североафриканцы), но по интернациональной фразе «Bordel de merde!» намерения начальства в принципе уловил.

Бордель так бордель… Я отошел в сторонку, раскурил «Бельведерчик» (пока еще свой, не лосиный) и, брезгливо отмахиваясь от назойливого «Monsieur Kolotoff, au travail!», принялся размышлять, окончательно ли этот самый monsieur Kolotoff созрел, чтобы прямо сейчас собрать вещи и свалить. И удастся ли загнать мощную дрель Bosch, если прихватить ее на память.

Мною, помнится, овладело то самое дурацкое состояние, когда не хватает крохотного «за» или малюсенького «против», чтобы решиться. Неуютное состояние.

Впрочем… Я с ненавистью огляделся по сторонам. Необжитой поселок дышал неподдельным унынием. В двадцати метрах от меня что-то там ковырял в непослушном грунте Ахмед, полуоткрыв рот с верблюжьими губами. Впрочем, возможно, это был Мустафа. Какая разница! Рабочий день только начинался, а солнце уже жарило так сильно, что на его темный затылок, нагревшийся до двухсот градусов, было холодно смотреть… И ни одной тучки до самого горизонта, как будто дело происходило не в Канаде, а в каком-нибудь Марокалжире. Все к одному. Да, кажется, я принял решение. Возможно, если бы рабочий день подходил сейчас к концу, тени бы наполнились предвечерней свежестью, а в поле моего зрения не попал Ахмед-Мустафа, оно было бы другим…

Я поискал глазами мерзкую рожу Дюкруа, размышляя, какое бы французское словечко приклеить к тем двум, потом встал, щелкнул бычок и…

В жизни часто говоришь себе «вот если бы я тогда»… Вот если бы. Если бы тогда. Может быть, если бы я не проследил тогда краем глаза за полетом бычка, а сразу двинулся в сторону вагончика Дюкруа, ничего бы не случилось? Ерунда, конечно бы случилось! Не в тот день, так в другой. Нашей с ним встречи не произойти не могло.

Отчетливо помню, что на мгновение, а может быть меньше, я совершенно ослеп от солнца, которое оказалось точно перпендикулярно моим зрачкам. Это как бы открыло для меня совершенно другую картину. Как будто за ярким светом скрывался параллельный мир. Я увидел долговязого очкарика в черных перчатках, посреди кухни, заваленной какими-то распотрошенными компьютерами, и огромный эмалированный таз, до половины наполненный дымящейся жидкостью… Мгновением позже я понял, что это всего лишь бетонная пыль, поднятая колесами.

Бычок взорвался оранжевыми искорками в полуметре от красивого ботинка. Взорвался в пятне чьей-то тени, его тени, и искорки заплясали яркие, живые.

Здесь, где все было покрыто таким толстым слоем пыли, что от желания написать на каждом булыжнике в адрес Дюкруа что-нибудь личное чесались пальцы, ботинки были вызывающе чисты, словно только что из коробки. К тому же слишком дорогие для малонаселенных районов. Это были чистые и безумно дорогие ботинки.

Я поднял глаза и увидел их владельца. Он. Я прищурился, сделал грязную ладонь козырьком. Владелец неуместных ботинок стоял против солнца, и его светлый льняной костюм слегка светился аурой. Огромные черные очки, шляпа, а также ярко-красная спортивная машина поодаль, сверкавшая на весь малонаселенный район, являли собой самое странное зрелище, какое только может привидеться в здешних краях с утра пораньше.

Я изобразил на лице что-то наподобие «sorry, sir», постаравшись сделать это как можно менее искренне.

Очки незнакомца были такие здоровенные, что отражали решительно все: и строящийся коттедж без крыши у меня за спиной, и марево бетонной пыли, и задом ползущий экскаватор, и откуда ни возьмись появившееся в небе облачко размером с плевок, и работяг в фирменных робах компании и касках — короче, все то, что на данном этапе составляло мою персональную Вселенную. На первом плане был я сам, голый по пояс, то ли в знак протеста, то ли для загара. Рожа у голого по пояс тунеядца была вызывающая.

Что до красного кабриолета, кажется это был «Бентли», то износ тормозных колодок по дороге сюда обошелся его владельцу в сумму не меньше той, что я намеревался получить у куклуксклановца Дюкруа в качестве отступных.

Само собой, что в ответ на мою ехидную гримасу лицо незнакомца ничего не отразило. Только облачко криво проплыло в черных стеклах. Он просто стоял, сложив руки за спиной и немного расставив ноги. Он стоял и смотрел на меня, неподвижно, почти окаменев.

Я глянул на свои «Командирские», вытер со лба пот, почесал заживающую болячку на локте и уставился в небо в поисках уплывшего облака — под прицелом очков было чертовски неуютно. Конечно, я мог просто развернуться и уйти… Мог ли? Я был загипнотизирован. Загипнотизирован не столько странным явлением, сколько предчувствием чего-то огромного, с ним напрямую связанного, чего-то, что изменит мою жизнь, уже меняет.

Я заставил себя встать, почесал комариный укус, медля… Вот черт! Очки сбили меня с толку. Ну конечно: он смотрит не на меня. Просто смотрит. На стройку. На коттедж Позади меня. Это, может быть, вообще его коттедж. Или нет: он смотрит на фронт работ. Он, скорее всего, президент компании. Ну, не президент, так управляющий или коммерческий директор какой-нибудь. Короче, ответственное лицо, приехавшее полюбоваться на стройку. Отсюда, я для него — рядовой тунеядец, без фирменной куртки и каски, пренебрегающий техникой безопасности и ведущий себя вызывающе.

Сорри. Пардон. Виноват. Я, считайте, мистер, уволился уже. Таких работничков, как я, оплачивать, знаете ли… хе-хе. Себе в убыток. Так что, всего хорошего. Откланиваюсь. Кстати, не подкинете до центра? Монреаль, Торонто тоже подойдет. Расплачусь дрелью «Бош». Она такая мощная, что вам обязательно понравится. Можно делать дырки в железобетоне как в масле, если появится такое желание. Гм… Сейчас, только соберусь.