Кеннет Харви - Там, где свобода…

Человек все не уходил.

Он сидел с закрытыми глазами, но знал, что тот стоит подле. Смотрит. Ждет. Присутствие тела. Рядом. Он и ухом не повел. Дрожь набегала лишь изредка. Он успокоился. Человек успокоился тоже. И ушел.

Воздух был другим. Это поразило его, когда он вышел. Под солнце. Нагретый воздух дрожал. Адская жара. Сухость. Вдоль дороги к зданию аэропорта выстроились охранники. С пулеметами. И собаками. Вот это каникулы.

Рут взглянула в небо. Пройдя очередь, они зашли в здание. Он думал, ему поставят штамп в паспорте. Паспорт лежал в кармане рубашки. Он всегда носил его там. Он знал, что паспорт там. Ему хотелось эту отметку. Штампик. Показать, где он был. Как далеко. В какой дали.

Люди говорили на чужом языке. Вот здорово. Кто его здесь поймет? Это было хорошо. Ему сразу полегчало.

Они долго ждали багаж. Но наконец показались их чемоданы. Они вовсе не потерялись, просто их выбросили на ленту почти последними.

Таксист был маленький и сумасшедший. Схватил их чемоданы. Потащил все сам. Не позволил им касаться вещей. Все мотал головой в сторону такси. Так хотел, чтобы они сели к нему. Захлопнув багажник, улыбнулся. И потом смеялся не переставая. Гнал под триста, то и дело заглядывал в зеркало заднего вида. Будто в гонке на арене цирка. Быстрее? Его брови взлетели. Еще? Он и так был напуган до смерти. Вжался в сиденье. Чистые нервы.

Рут держала его за руку. Сжимала и отпускала. Будто дышала вместе с ним.

Он не хотел открывать рот. Их швыряло из стороны в сторону. Тогда он все же сказал:

— Сбрось скорость.

Таксист засмеялся. Его глаза с поднятыми бровями показались в зеркале. Еще? Быстрее? Едва вписался в поворот. Внизу был океан. Далеко внизу. Проклятье.

Крепче сжав его руку, Рут сказала:

— Чудесно, не правда ли? — и стиснула зубы.

Они не разбились. Они не погибли. Это можно было отпраздновать. Какие там каникулы? Они выжили! После поездки в такси. Они почти развеселились. От счастья нервно хватали друг друга за руки, за плечи. Они остались в живых! Он взял все вещи. Как супермен.

Рут расплатилась с таксистом не глядя. Сунула ему всю мелочь, что была в кошельке.

— Может быть, они это нарочно делают, — заметила она, кладя кошелек в сумку, когда они шли к гостинице.

— Что?

— Пугают до смерти, чтобы ты радовался, что выжил.

Слева был виден океан. Он пронес чемоданы в вертящуюся дверь. Гостиница была точь-в-точь ему по вкусу. Недорогая мебель. Потертые ковры. Люди приезжают и уезжают. Много людей. Со всех концов света.

Молодой человек за стойкой регистратора, одетый в темно-зеленую форму, был очень занят. Он не излучал дружелюбие. Даже не пытался. Делал свое дело. Этого было достаточно. В общем, вид он имел довольно равнодушный. Он работал. Покончив с оформлением, он хлопнул в ладоши. Почти улыбнулся. Кивнул. И довольно. Больше он им ничем не был обязан.

Большой гостиничный комплекс из бурого кирпича. Дверь номера открывалась ключом. Ему это понравилось. Ключ на квадратике оранжевого пластика. Такой, что вставляют в замок. Никаких мигающих огней. В номере было две узких кровати. Балкон. Телефонный аппарат двадцатилетней давности. Без кнопок. Без диска. Телевизора не было. Он вышел на балкон. Внизу был розовый теннисный корт. Слева — океан. Маленькие лодки. Большие травяные зонтики. Длинные деревянные шезлонги. Где люди могли загорать. Но было уже поздно. Вдоль пляжа тянулась вереница других зданий. Одинаковые белые домики. Крыши из розовой черепицы. Лепились друг к другу. Ему захотелось здесь затеряться. Ничто бы здесь его не тревожило.

Рут тоже вышла на балкон. Солнце начинало садиться, окрашивая все в бледно-оранжевый цвет. Теплый. Приятный. Тихий. Ему тут нравилось.

— Хорошо? — спросил он.

— А ты как думаешь?

— Ты знаешь.

— Да. — У нее изменился голос. Стал мягче. Походка стала более плавной. Движения округлились. Может быть, сказывалось влияние этого места. Страны. Может быть, она просто устала.

— И мне хорошо.

— Что ж, тогда все в порядке. — Она коснулась его плеча. Поцеловала в щеку.

Он знал, что за этим стоит гораздо большее. Он понимал. Счастье.

В десять часов вечера было еще совсем тепло. Он вышел в одной рубашке. В воздухе разлилась свежесть. Легко дышалось. Жара спала. Они шли по улицам между белых домиков. Общие стены, но дома симпатичные. Раскрашенные двери. Всех цветов. Над некоторыми — вывески. Ресторан. Бар. За решетками — открытые деревянные ставни. Можно заглянуть внутрь. Люди сидят на табуретах. Пьют. Веселятся. За углом улица расширялась. На улице стояли столы и стулья. Кафе. Семьи с детьми. Всякий раз, когда он видел ребенка, на него что-то находило.

— Где ты хочешь ужинать? — Рут, идя рядом, всем интересовалась. Ее глаза примечали каждую мелочь.

Он пожал плечами. Глупый вопрос.

— Я тут ничего не знаю.

— Я тоже. Пойдем куда-нибудь.

Ему нравилось, что и она здесь впервые.

— Где кормят.

— Везде, я думаю, кормят. — Она взглянула ему в лицо. — Ты голоден.

— Ага.

— Нетрудно догадаться.

— Я плохо выгляжу?

— Не хуже, чем обычно. — Она взяла его за руку. — Просто немного осунулся.

Они выбрали место на открытом воздухе. За соседним столиком сидела пара. Краснолицый блондин. Пухлые щеки. Шорты. Рубашка с коротким рукавом. Он ел и ко всем присматривался. Чего-то ждал.

Он слышал, что они говорят по-английски. С акцентом.

Когда Рут сделала заказ, официант быстро забрал меню.

— Спасибо, — поблагодарила Рут.

Официант ушел. Краснолицый человек наклонился к ним через проход:

— Вы говорите по-английски.

— Да, — сказала Рут.

Он ничего не сказал. Он не знал, что им нужно, этим чужакам.

Она прикоснулась ступней к его ноге. Под столом. Чтобы он обратил внимание. Может быть. Или чтобы помог ей. Что именно она имела в виду? Он поглядел ей в лицо. Она смотрела на соседа. Тот ел. И говорил.

— А вы только что приехали, — заметил человек. — Это видно по отсутствию пигмента. — Он показал на них пальцем. По очереди. Сначала на Рут. Потом на него. — Загар. У вас его нет.

Пришлось кивнуть, слегка улыбнувшись. Забавный тип. Вроде дурачка. Его жена молчала. Она ела суп. Беззвучно. Проворно работая ложкой. Вверх-вниз. Будто боялась, что суп у нее отнимут. Что кто-нибудь догадается.

— Вы откуда?

Рут сказала ему.

— Ах, Канада, — сказал человек, смешно растягивая слоги: Кан-на-да. — А мы из Англии. — Это прозвучало так, будто он не надеялся, что они поймут. Словно собрался произнести по буквам. — Из Ланкашира мы. Я занимаюсь текстилем. — Человек перевел взгляд с Рут на него. Снова на Рут. Ждал. Что они расскажут о себе.

Ему захотелось сказать: а я убийца. Но он продолжал молча рассматривать скатерть. Положил ровно ложку. Принесли корзинку с хлебом. Два бокала красного вина.