Юстейн Гордер - Замок в Пиренеях

Столь же «случайно», как возникновение жизни и сознания, было и то, что они появились в долгоживущей Вселенной. И что «первопринципы» Моно появились тоже случайно, как на игорном столе в Монте-Карло. Или мы все-таки вправе позволить себе помыслить «нечто», стоящее «за» или «вне» того времени и пространства, которые были порождены Большим Взрывом? Не существует научных данных, полностью исключающих, что это «нечто» может быть чревато именно нашей Вселенной.

Чтобы Вселенная, как фокусник из шляпы, могла явить самосознание и понимание собственной красоты и законосообразности, должен быть соблюден целый ряд условий, причем уже в первые микросекунды после Большого Взрыва. Наша Вселенная — как раз такая. И об этом надо помнить.

Так думаю я. Многим моим коллегам это кажется ересью. Мои соображения выходят далеко за пределы того, что принято в естествознании. Однако это то, что я чувствую интуитивно.

Дорога идет по левому берегу реки, какую-то часть пути мы проезжаем мимо луга и небольших рощиц, потом снова возвращаемся к реке. Начинается подъем в гору, на Бьёберг-Фьелльстёве. Я вижу подвесной мост, дерзко качающийся над рекой. Семьсот метров над уровнем моря. Непроходимые березняки по обоим берегам…

Туман немного рассеивается, я вижу на горном склоне слева снег, а справа — несколько хижин, вероятно, последние, так как на высокогорье запрещено рубить деревья.

Мы приближаемся к озеру Эльдреваттнет у границы округа. Я здесь впервые с тех пор, но держу себя в руках, и к тому же я еду на автобусе, а не в автомобиле. Я не гляжу направо, на воду, когда автобус проезжает мимо. Смотрю на часы. Время — 14.20. У меня в рюкзаке полбутылки водки. Хотя это и не входило в мои планы, я осторожно достаю ее, отвинчиваю пробку, делаю большой глоток.

Вряд ли кто-нибудь из пассажиров это заметил. Более тридцати лет прошло, но все равно так близко… Она была загадочным явлением, тайной природы! Она со своей шалью!

Автобус съезжает вниз к Вестланну. В 14.29 мы проезжаем мимо первого крутого поворота у обрыва. Я делаю еще один глоток из бутылки. Кажется, будто все это — и то, что я сижу в автобусе, и то, о чем я думаю, как-то связано с тем, что произошло в тот раз. Мы должны были поспать несколько часов в Ревснесе, но так и лежали с закрытыми глазами и разговаривали.

Часть пути мы проезжаем вдоль бурной реки вниз к Лердалю. От старинной деревянной церкви в Боргунне дорога ведет в туннель. Густые клубы тумана парят здесь и там над долиной, словно невесомые ягнята. Мы въезжаем в Лердаль, где тогда собирались… но так и не переночевали. Помнишь? Здесь в автобус село несколько пассажиров, а потом он въезжает в длинный туннель, идущий в Фоднес. Я рад новому туннелю. Рад, что избегаю свидания с Ревснесом, нервы и так напряжены. Во время переезда на пароме в Маннхеллер я обобщаю то, о чем думал почти всю дорогу.

Наряду с множеством частных вопросов перед современным естествознанием стоят две колоссальные проблемы, а именно: что произошло в первую долю микросекунды существования Вселенной и какова природа сознания. Может быть, и нет особых оснований считать, что между этими двумя великими тайнами имеется некая связь. Но такую возможность нельзя исключить априори. Моя гипотеза состоит в том, что такая связь существует…

Я полагаю, что должно существовать более глубокое объяснение — корень и причина, стоящие за физическими законами, которые сформировали нашу Вселенную. Если имеется нечто Божественное, оно находится вне Большого Взрыва или до него. А вот после него, как я понимаю, появляются физические законы, и только они управляют нашим миром, так что все происходящее имеет естественные причины.

Тому, кто хочет найти доказательства бытия Божия, должно быть очевидно, что в первую очередь искать его надо в фундаментальных постоянных или в том, что Жак Моно назвал «первопринципами». Как я уже говорил, единственная вещь, в которую я не верю, это манифестация сверхъестественных сил.

Мои мысли, как и моя поездка, подходят к концу. Хочется верить, что ты сумеешь отыскать физика, который пойдет следом за мной и заявит: жизнь и сознание являются сущностными особенностями нашей Вселенной. Мои рассуждения не основаны ни на откровении, ни на вере.

Новый туннель из Маннхеллера, а вскоре внизу слева виден Каупангер, где мы вдвоем сошли с парома на берег. Снова поднимаемся наверх, в новое море тумана, через уезд Согндаль, и дальше минуем новый горный перевал.

Когда выезжаем из длинного туннеля на высоком горном склоне над Фьерланнс-фьордом, я не вижу под собой ничего, кроме тумана. Но я ведь знаю: там, под туманной завесой, древний ландшафт, который ждет меня. Въезжаем в новый туннель, и, когда покидаем его, я вижу под покровом туч Суппхелледаль, Бёйадаль и Мундальсдаль.

И тут пришла мысль: «Она там? Она тоже приедет?» Чистый рефлекс. Я знал, насколько иррационален этот импульс.

Я выхожу из автобуса у Музея ледников, звоню в гостиницу, и через несколько минут меня увозит автомобиль. Таким образом, скоро я вернусь в старое деревянное строение… вернусь через тридцать с лишним лет! Я занимаю номер 235 с чудесным видом на фьорд, на магазин и на книжный лоток внизу, а также на ледник и горы. От тумана осталось несколько клочковатых тучек невысоко над фьордом, я смотрю на них сверху из окна гостиницы.

В ресторане полно народу, приятно видеть, что в старой деревянной гостинице нет свободных мест. Возможно, причина этого — открытие новой выставки, посвященной проблемам изменения климата.

Я заказываю графин красного вина за 90 крон. Предпочитаю не выяснять, откуда виноград и какого происхождения вино; вполне приличное, похожее на «Каберне Совиньон». Мне подают обед из четырех блюд: местный салат, суп из цветной капусты, телячье филе и клубнику со сливками.

После обеда поднимаюсь в номер и распаковываю вещи. Глотнув немного водки, выглядываю в летнюю ночь. Сильный дождь льет как из ведра. Над фьордом и с крыши магазина кричат чайки. Перед тем как лечь спать, я выпиваю из бутылки еще.

А на следующее утро встречаю на веранде тебя. Вы приехали накануне сразу после обеда, стало быть, когда я стоял в номере с бутылкой водки в руках, ты уже была в этой гостинице. Вас накормили гораздо позднее, после того, как тележки с кофе укатили из буфетной, а ресторан опустел.

Я долго лежал, слушал крики чаек, но никак не мог заснуть. Уткнувшись лицом в подушку и закрыв глаза, я думал: «Я здесь, в гостинице… Как хорошо и тепло здесь… Как хорошо и тепло быть собой…»

И вот я вижу удивительный сон. Ощущение такое, будто он снится мне всю ночь… даже больше, несколько дней, и кажется чем-то вполне реальным.