Джиллиан Ларкин - Стервы

Теперь Глория пересекла танцпол, и стук ее каблучков был единственным звуком, нарушавшим тишину, если не считать негромкого бульканья воды в трубах. Строго говоря, для Глории сегодняшний урок был уже третьим по счету — она до этого дважды присутствовала на репетициях оркестра, — но впервые она должна была заниматься с Джеромом. Наедине. Прошлой ночью не смогла глаз сомкнуть, так волновалась в ожидании этого занятия. Было такое чувство, будто собираешься на свидание с парнем, в которого ты влюблена по уши.

Только здесь речь шла не о свидании, а об уроке пения. И Глория не влюблена по уши в Джерома, у нее есть жених. Джером — музыкант, ее начальник, а его нигде не видать!

— Я было решил, что в зале идет конкурс чечеточников.

— Вы опоздали, — сказала Глория, крутнувшись на месте. Увидела его, и сердце, казалось, замерло: перед ней стоял Джером Джонсон — рослый, с длинными руками и длинными тонкими пальцами, такой загадочный, такой сдержанный и очень-очень самоуверенный. Одет он был в желто-коричневые брюки и черного цвета рубашку, расстегнутую на горле и позволяющую видеть гладкую кожу груди. От волнения Глория едва могла говорить. — На двадцать минут.

— Вы теперь имеете дело с музыкантами, привыкайте. — От его улыбки в зале стало как-то светлее. — Нам пора браться за дело. Работать придется много и упорно.

— К этому я готова.

— Мне нравится, когда у моих учеников такой настрой. Хотя ростом они обычно вот такие, — и он поставил руку на середину бедра.

— А, так вы обучаете детей?

— Днем я даю этим козявкам уроки игры на фортепиано. — Глории понравилось, что он ласково назвал ребятишек «козявками» — по-видимому, он их искренне любит. Ее это удивило. Прежде Джером Джонсон казался ей черствым. — А вы что, думали, будто мне на квартплату хватает заработка в баре?

— Да, это верно, конечно, — проговорила она, покачивая головой. Но что она, собственно, хотела этим сказать? «Да, это верно, конечно». Глория никогда раньше даже не задумывалась о квартплате, вообще не задумывалась о том, что за какие-то вещи надо платить. О том, чтобы зарабатывать себе на жизнь. О том, как нелегко выжить в этом мире музыканту.

— Только не старайтесь меня уверить, будто без этой работы вам не на что было бы жить, — сказал Джером.

— Конечно же, было бы на что… У меня… есть…

— Приятель?

— Боже мой, да нет же! — Она принужденно засмеялась. — Я хотела сказать, что у меня есть… работа. Я работаю официанткой. В… закусочной.

— А мне казалось, вы были тогда в клубе с одним блондином, потому и считал, что…

Он имел в виду Маркуса.

— Это просто друг, — заверила Глория. — Один из очень немногих, которые появились у меня после… э-э… того, как я приехала сюда.

Повисло неловкое молчание. Она не была готова к этому вопросу о приятеле. А Джером Маркуса приметил — возможно, он наблюдал за Глорией.

— Вот, смотрите, — проговорил Джером, заходя за стойку бара.

Глория смотрела, как он внимательно вглядывается в паркетный пол, выложенный из темных досочек, на которых с прошлой ночи остались отметины каблуков. Потом наклонился и продел палец в еле заметную петельку, потянул и откинул потайной люк.

— Там хранится вся выпивка, — пояснил ей Джером. — Кроме того, на случай внезапного налета полиции там есть ход, ведущий на соседнюю улицу.

Глория так была захвачена вихрем событий: предстоящей карьерой певицы, волнующей притягательностью Джерома Джонсона, поспешными приготовлениями к свадьбе с Бастианом, — что и забыла, по какой причине возникли заведения, подобные «Зеленой мельнице». А существовали они лишь потому, что в стране запретили употребление алкогольных напитков.

Когда «сухой закон» вступил в силу, ей было всего четырнадцать лет, тогда она была не в силах полностью постичь его смысл. Позднее, на уроках обществоведения в школе, они проходили его. Официально он назывался законом Волстеда, но все называли его федеральным законом о запрещении алкогольных напитков или Восемнадцатой поправкой [71] Закон Волстеда (по имени его инициатора, конгрессмена-республиканца от штата Миннесота) был принят в октябре 1919 г. в целях практической реализации положений 18-й поправки. Отменен в конце 1933 г., после принятия 21-й поправки. . В 1920 году вдруг оказалось, что производство или продажа спиртных напитков на всей территории страны — нарушение закона. Что внешне выглядело вполне здравым.

Люди, однако, не горели желанием отказаться от пагубной привычки. И сразу же после принятия указанной поправки стали возникать «тихие» бары — подпольные заведения, куда всякий мог пойти выпить и повеселиться. Они считались нелегальными, но все о них знали. Всегда надежно укрытые — чтобы войти, нужно знать пароль, — они размещались в таких точках, куда никому (в первую очередь полиции) и в голову не пришло бы заглядывать. И все-таки все знали, как отыскать подобный бар.

Так что Глория, соглашаясь петь в «Зеленой мельнице», не только пренебрегала установленным временем возвращения домой и обманывала родителей — она нарушала закон.

— Вы готовы? — щелкнул пальцами Джером и махнул рукой, показывая в глубину подпола. — Я бы пропустил вас вперед, мисс Карсон, но в данном случае уж лучше я покажу вам дорогу.

Он спустился по крутой лесенке, Глория — вслед за ним. На предпоследней скрипучей ступеньке ее нога соскользнула, и Глория ухнула вниз.

Но Джером был наготове — он поймал ее.

Глория вцепилась в его сильные руки, выпрямилась. Они замерли, боясь пошевелиться. Глория ощущала на щеке его дыхание, а его руки обвились вокруг ее талии. В темноте, вдали от всего мира, он перестал быть белым или чернокожим. Просто мужчина.

Глория почувствовала, что сейчас что-то должно произойти. Но Джером бережно отпустил ее. Она отступила на шаг, не в силах окончательно прийти в себя.

— Спасибо, — пробормотала она.

— Не стоит благодарности.

Джером включил электрический фонарик. Следуя за узким лучом света, Глория ощутила себя в каком-то доме с привидениями. Или в склепе. Пол устилали дохлые тараканы, а рядом громоздились промокшие картонные ящики с бутылками. Под потолком шли ржавые водопроводные трубы, свисали провода. То и дело им попадались приоткрытые двери, и Джером комментировал: «Гостиная для игры в покер», «Конференц-зал», «А про эту комнату мне не следует распространяться: если вы узнаете, что здесь на самом деле происходит, то больше не станете приходить в этот кабак».

— Ну, вот мы и пришли. — Он дернул за свисающую с потолка цепочку, зажглась покрытая густым слоем пыли лампочка. В этой комнатушке вдвоем было тесновато, а ведь там еще стояло обшарпанное пианино.

— Мы здесь будем заниматься? — спросила Глория, вся дрожа. Ей показалось, что она попала в холодильник, где хранят мясные туши.