Алла Борисова-Линецкая - Дневник горожанки. Петербург в отражениях

Это уже делается более серьезно и осмысленно, и подсознательно я понимаю, что сажусь работать. Хотя какая же это работа? Удовольствие.

— На кого-то из писателей ориентируетесь?

— Когда в Питере появилось издательство «Северо-Запад» и стало издавать фэнтэзи, я в городе Одессе зарабатывала тем, что продавала книги с лотка. И всю эту серию перечитала. Мне хватило. Сейчас есть автор, которого я очень люблю, — Джонатан Кэррол. Это очень мой автор, мы дышим в одном ритме. Вообще читаю много меньше, чем раньше. Писательство — это хорошее лекарство от запойного чтения.

— И вообще хорошее лекарство?

— Для меня писательство — это не попытка решить свои проблемы, это не психотерапия, если вы это имеете в виду, а возможность выплеснуть бесконечные истории. Я — прирожденный сказочник, акын, я могла бы в первобытном обществе зарабатывать на кусок мамонта сидя у пещеры и рассказывая байки. В детстве, когда я рассказывала страшные сказки, вокруг меня собирался весь двор. Теперь рассказываю байки в более безупречной форме.

— Какие праздники любите?

— Мой праздник — День зимнего солнцестояния. Когда день начинает увеличиваться, я чувствую себя восхитительно… Это и есть для меня начало года.

2005

Илью Стогова называют то литературной Золушкой — вдруг попал на бал, который правили Пелевины и Толстые, то «infant terrible» — что-то от Лимонова, что-то от Довлатова, что-то от Ерофеева. Все дружно утверждают, что в романе «Мачо не плачут» прозвучал голос нового поколения… И хотя сейчас вышел новый труд Стогова «Революция продолжается», о «Мачо» спорят ожесточеннее. Этот пропитый голос не всем понравился. Не все в восторге и от героя — неприкаянного журналиста, мающегося в промозглом Петербурге.

Илье, который предпочитает писать свою фамилию с двумя ff на конце (так легче найти себя в поисковых программах Интернета) 30 лет. Из них 11 он занимается разнообразной журналистикой с перерывом на мытье полов в кинотеатре города Берлина. В 95-м году начал демонстрировать религиозную активность и даже представлял Россию на форуме религиозной католической молодежи. Сфотографировался рядом с Папой Римским.

О манифесте поколения

— Илья, как удалось с первым же романом попасть «в десятку»? Случай? Точный просчет?

— «Мачо не плачут» — не первый мой роман, конечно. Я работал «литературным негром», писал детективы под чужими именами. С «Мачо» обошел 14 издательств. Мне везде было отказано. Говорили: «Очень хороший роман, но время не то». «Амфора» взяла на себя смелость напечатать.

Я написал «Мачо» в 98-м году, когда случился дефолт, журналы перестали платить и вообще было плохо. Все неправильно решили про роман, что это орально-алкогольный экспириенс… На самом деле все не так, честно! Я по образованию магистр богословия (закончил Российский Христианский Гуманитарный институт) и мой настольный журнал — «Мир библии». Так вот там было опубликован эссе английского библииста Питера Крихта про три книги Библии, причем особенно меня пленило то, что он написал про Экклезиаст. Питер Крихт пишет, что структура Экклезиаста на самом деле очень стройна и в ней рассматривается пять смыслов жизни, а кроме этих пяти ни одного и нет. И роман про это. Пять новелл — просто иллюстрации к статье Питера Крихта. А то, что это было воспринято, как манифест поколения, произошло случайно, привело к глупым эксцессам, и меня не радует.

Вот, к примеру, приезжаю на московскую книжную ярмарку, на презентацию своей книжки. Вообще, когда пишешь такие романы, печень долго не протянет. Каждый подходит и говорит: «О, сейчас мы с тобой пить будем…» Уклониться не всегда выходит, и вот нужно выступать, а я уже не очень на это способен. Но мне говорят, там тебя толпа ждет, иди. Я думал, что читатели моей книжки — это такие блуждающие войны собственной войны — суровые небритые мужчины. Вышел на сцену и опух, потому что там собрались прыщавые школьницы, некрасивые, с толстыми ногами, они увидели меня и как на рок-концерте заорали: «А-а-а…» Вот к чему это привело. А я хотел написать богословскую книжку. Но получилось по-другому.

— Не знаю, как насчет богословия, но такое ощущение, что это все про вас, что вымысла в этом немного…

— Вот видите, какой я мастер слова, как я здорово я это все стилизовал.

О правде и вымысле

— Ну, это понятно, ваши герои живут своей жизнью, но процент узнаваемости — люди, настроения, место действия — в книге очень высок.

— Я, конечно, человек очень тщеславный и амбициозный. И говорю, что я — лучший писатель в этой стране. В этом году. У простого набожного паренька Ильи Стогова без всякой раскрутки четыре тиража улетело. Но я, хоть и лучший, как был журналистом, так и остался журналистом. «Революция сейчас» поэтому для меня гораздо типичней. Это реальные биографии людей, которые делали теракты в стране за последние 15 лет. И это намного интересней любого вымысла. Жизнь ведь вообще показывает такие куролесы — только успевай рот открывать…

Я уезжал на Филиппины в январе встречаться с Папой Римским. У нас тогда птицы замерзали, так холодно было. А там ночью — плюс 32. Из соображений безопасности нам швы на одежде прощупывали, чтобы чего-нибудь не пронесли… А потом заперли в часовне ждать Папу. И когда солнце встает, свариться можно. Я ждал, ждал и отпросился у охранников в туалет. Зашел, начал прикуривать, зажигалка упала на пол и взорвалась. Вы когда-нибудь видели, чтобы зажигалки взрывались? Филиппинцы выломали дверь, положили меня на пол и хотели застрелить. Я заорал: «Не стреляйте! Зажигалка!..» Это не вымысел, на самом деле все так и было.

У меня в детстве была книжка про индийских тигров-людоедов. Я читал и плакал. А накануне года тигра, приехал в зоопарк. Нужно было снимать тигра на обложку журнала, где я тогда работал, и я разговорился там с одной тетенькой. Какие на фиг джунгли! Там перелезть через ограду очень просто. Каждый год школьники ночью перелезают, засовывают руки в клетку, чтобы выпендриться перед девочками и вытаскивают полруки… Представляете, тигры-людоеды в Питере! Вся экзотика — она здесь.

О городе

— У вас странный город вырисовывается. Город прокуренных редакций, кафе, ресторанов, притонов…Таким вы его видите?

— Я не почвенник. Я совсем другой. Никаких сентиментальных чувств по поводу Петербурга не питаю. Ах, разведенные мосты… Я переезжаю с места на место раз в три года. Нормального дома у меня никогда и не было. Можно и в Москву поехать. Бедному собраться — подпоясаться. Но город, он интересный. Ну, вот, я писал про радикальные политические группы, о скинхедах, например. В книгу не вошло, как я звонил Артему Таланкину, который прославился самым известным актом ультраправого радикализма — отрезал азербайджанцу ухо в метро. За что отсидел три года. То есть взял нож и на день рождения Гитлера это сделал. Звоню я ему по поводу интервью, и он говорит: «Сегодня не могу, у меня ребенок родился, и я за ванночкой еду на другой конец города…», то есть… человек? Ухо, да, но ванночку привезти нужно! Очень интересно. Смотреть только нужно.