Джошуа Феррис - Безымянное

Он просил Джейн запирать его в спальне — и наматывал там бессчетные мили аккуратных кругов, от которых хотелось лезть на стенку и тошнило.

Он надоумил Горовица вколоть ему мощный мышечный релаксант. Сработало — на время действия. А когда действие закончилось, он отправился, шатаясь, с головокружением, на самую долгую и изматывающую из своих прогулок, и поклялся больше такого не пробовать никогда.

Они с Джейн вбили в стену кольцо, и он сажал себя на цепь, крепящуюся к кожаному поясу. Через пару дней эту меру отмели как совсем уж варварскую.

Во время второго обострения ему пришла в голову идея с беговой дорожкой. Он покажет треклятому организму, кто кого, блестящий разум одержит верх над тупой материей!.. Однако каждый раз, когда во время приступа удавалось себя на эту дорожку загнать, ноги тут же сходили с нее, устремляясь к свободе. Они не признавали ни оков, ни заточения. Они словно обладали собственной волей.

Из вестибюля к выходу предстояло еще спуститься на эскалаторе.

Фрэнк Нововян за стойкой охраны поднял голову — под глазами свежие мешки, колючий взгляд без тени улыбки. Но к нужным людям Фрэнк умел проявить почтение.

— Доброе утро, мистер Фарнсуорт!

— Фрэнк, можно тебя на пару слов?

— Конечно.

Тим шагнул на эскалатор. Ноги продолжали движение. Пришлось снова оборачиваться, чтобы не терять контакт с охранником.

— Пройдешься со мной?

Фрэнк встал со своего табурета и догнал Тима уже после того, как тот сошел с эскалатора — на полпути к выходу.

— Чем я могу вам помочь, мистер Фарнсуорт?

— У нас на лестнице посторонний.

— Что за посторонний?

— Бездомный.

— На нашей лестнице?

— Ты в курсе?

Тим вошел во вращающиеся двери и жестом пригласил Фрэнка следовать за собой, преодолевая сопротивление ветра, навалившегося на стекло с обратной стороны.

Городская толчея и суета, как всегда, застали врасплох после мертвой тишины за рабочим столом. Летящие мимо такси, машины, грузовики, закутанные курьеры на велосипедах, развозящие упакованные ланчи. Лица, разномастные, как флаги мира. Между зябнущими прохожими лавировал еврей-хасид с тележкой. Тим шагнул на засыпанный солью тротуар, и холод поглотил его. Он шел на север, к Центральному парку, сквозь ветер, который воплощался в льнущих к фонарным столбам газетах и теребил концы шарфов. За спиной сердито хлопали полы пиджака. Зубы выбивали дробь. Бедняга Фрэнк, которого вытащили на улицу в одной тонкой форменной тужурке, тем не менее послушно следовал за ним в ледяное чрево зимы.

Может быть, послать Фрэнка за рюкзаком? То есть вернуться в здание, дождаться лифта, пройти коридор, потом еще обратный путь… Нет, к тому времени искать Тима будет все равно что иголку в стоге сена.

— Фрэнк, на сегодня назначено Хоббсу.

— Вы помните, на каком этаже тот бомж, мистер Фарнсуорт?

— Где-то на тридцатых.

Охранник отстегнул с пояса рацию.

— Пара минут, и с ним разберутся.

— Спасибо, Фрэнк.

Приложив рацию к щеке, Фрэнк что-то буркнул, и оттуда протрещал ответ. Тим прервал его на середине фразы.

— Подожди.

Фрэнк опустил рацию, ожидая распоряжений и продолжая шагать рядом.

— Сейчас, Фрэнк, секундочку.

Они подошли к перекрестку, где на светофоре столпились в ожидании прохожие. Тим свернул за угол, уходя от одностороннего потока машин, под который ему по счастливой, почти мистической, случайности не пришлось бросаться. Фрэнк шел рядом. Какой-то защитный механизм всегда отводил Тима от светофоров и мчащихся автомобилей, с кошачьей интуицией улавливая непосредственную угрозу для жизни. Доктор Эрджес усмотрел в этом доказательство того, что Тим (если не на сознательном, то хотя бы на подсознательном уровне) все-таки способен управлять собой во время хождения. Эту версию опроверг чуть позже доктор Кокс, утверждая, что инстинкты — особенно такие мощные, как инстинкт самосохранения, — вполне способны перебить и даже направить в нужное русло команды нервной системы. Поначалу Тим поверил первому и кинулся исполнять его предписания, затем так же истово последовал рекомендациям второго. И вот теперь он переходит улицу вместе с Фрэнком секунда в секунду с последней проезжающей через светофор машиной, и ни дотошный Эрджес, ни многоопытный Кокс не смогли пролить хоть каплю света на проблему. Спасибо за красивые теории, господа специалисты, спасибо за бесполезные назначения. Фрэнк шел рядом, заглядывая в лицо.

— Наверное, лучше этого бомжа не трогать, — решил Тим. — Пусть сидит где сидел.

— А я думал, вы хотите его убрать?

— Нет, уже нет.

Он вспомнил, как его приютили давеча в салоне африканских кос. Приходит незнакомый белый, просит погреться, негритянки без разговоров устраивают его спать на раскладных стульях. А потом тот же белый натыкается на бездомного, которому тоже нужен приют, и вышвыривает его на мороз? Сразу всплыло в памяти давнее предположение индийского гуру Бинду Талати о том, что «прогулки» — это, возможно, материальное проявление некоего кармического сбоя. Однако на самом деле Тимом сейчас двигала лишь жалость.

— Сделай мне такое одолжение, — попросил он.

Оглянувшись, чтобы придать своим словам убедительности, он увидел, что на лысой, как яйцо, макушке Фрэнка откуда ни возьмись материализовалась шерстяная черная шапка.

— В городе хватает обустроенных пунктов обогрева, мистер Фарнсуорт, — сообщил охранник.

— Да, ты прав. Но, понимаешь, Фрэнк, этот человек — мой знакомый, так уж вышло. Мы с ним вместе учились в старших классах. У него сейчас нелегкие времена. Не в службу, а в дружбу — присмотри, чтобы его никто не выгонял и не дергал, пока он сам не уйдет.

— Я не знал, что это ваш приятель.

— Очень давний, сто лет с ним не виделся.

— Тогда заметано, мистер Фарнсуорт, — пообещал Фрэнк, снова поднося ко рту рацию.

— Да, Фрэнк, еще одна просьба… Можно я одолжу твою шапку?

Фрэнк без колебаний сдернул ее и вручил Тиму — словно только для этого и брал ее с собой, а на голову нахлобучил, исключительно чтобы в руках не нести. Тим натянул шапку, прижимая толстым шерстяным отворотом покрасневшие уши к теплой голове.

— Спасибо, Фрэнк!

— У вас опять началось, мистер Фарнсуорт?

Тиму словно ледяной водой в лицо плеснули.

Никто на работе не знает — он особо об этом позаботился! Первым делом. Два прежних неурочных отпуска он легко объяснил — известие о том, что у Джейн рак, распространилось быстро. Теперь в голове лихорадочно гудела мысль: кто еще в курсе? Или охранник Фрэнк Нововян и в самом деле, как поговаривают, узнает все раньше других?

— Что началось?

— Ну, хождения, как раньше.

— Я не понимаю, о чем ты, Фрэнк.