Ирина Семина - Как мамочка за чудом ходила

Иногда и болезнь может вызвать очень позитивные, по-настоящему сказочные события, если к ней отнестись как к другу и понять ее назначение. Ну разве это не чудеса?

— Доктор, кругом сплошные сказки, — весело пожаловалась я на следующем приеме. — Вы мне сказки рассказываете, муж тоже вот сказочником заделался, а я так и вообще мыслю сказочными образами… Как вы думаете, это нормально?

— Да это как раз и нормально! Отклонение от нормы — это когда человек о сказках забывает и живет в суровой прозе. Вот когда ваш малыш появится — вы же не будете ему справочники читать или учебники? Нет, вы ему сказки рассказывать будете. Сначала простые, про колобка или теремок… Потом позамысловатее — про гусей-лебедей, про Кота в Сапогах… А потом и совсем уж философские — про Русалочку, например… Через сказки мамочки своих ребятишек жизни учат: как ее воспринимать, как действовать в разных обстоятельствах, и тому, что Добро всегда побеждает Зло.

— Доктор, вот я с вами как раз насчет этого поговорить хочу. Насчет Добра и Зла. После «Мешка проблем» я много размышляла и поняла, что очень боюсь за своего малыша: в мире столько зла, и я не хочу, чтобы он с ним столкнулся.

— А вы, вы сами-то с ним сталкиваетесь?

— Да постоянно! И в отношении детей — особенно. Вот я педагог, у меня в классе двадцать пять ребятишек. И знаете, мне с ними общаться и договариваться гораздо проще, чем со взрослыми! Порою думаю — это не дети «трудные», это родители «трудные», а иногда так и вообще невозможные. Знаете, от иной мамаши такой агрессией несет, что я и рассказывать-то ей о проблемах ее ребенка боюсь, ведь дома-то под горячую руку и захлестнуть отпрыска может! Знаю ведь, что некоторые родители детей за малейшую провинность или ремнем охаживают, или подзатыльниками награждают.

— Что ж, и такое бывает. Только вы подумайте: все родители когда-то сами были детьми, и у них свои родители были, а у тех — свои, и каждый воспитывал своих детей, как умел. И если несколько поколений назад возникли какие-то «перекосы» и искажения — они могли как усилиться, так и на нет сойти. В любом случае это дело поправимое. Вопрос только в том, кто примет на себя ответственность все это поправить.

— И кто же?

— Только тот, кто осознает, что такое «воспитательное наследство» ему не по нутру и он его своим деткам передавать не намерен.

А ведь многие как рассуждают? «Меня били — и ничего, вырос человеком. Значит, бить можно и нужно!» Или: «Мне родители всякие глупости запрещали, и я своим запрещать буду. Нечего потакать, пусть дома сидит и уроки учит!»

— Но они же, доктор, наверное, из лучших побуждений? И из имеющегося опыта?

— Да уж конечно, из лучших и из опыта! Только опыт нам зачем дается? Чтобы мы его преумножали и творчески перерабатывали. Если бы этого не происходило, мы бы до сих пор в каменном веке жили. «Не лезь», «не тронь», «не смей» — это означает «не пробуй новое». А какой прогресс без нового? И сколько раз во имя прогресса придется упасть, обжечься, заблудиться и новые дороги найти — словом, ошибаться и эти самые ошибки исправлять?

Опыт нам зачем дается? Чтобы мы его преумножали и творчески перерабатывали. «Не лезь», «не тронь», «не смей» — это означает «не пробуй новое». А какой прогресс без нового?

— В общем, выходит, что каждый родитель может как улучшить климат в семье, так и усугубить?

— Правильно мыслите, голубушка! Так оно и есть. Дети — наше будущее, а ответственность за наше будущее несем мы сами, причем каждый в отдельности. Так что выбирайте: или проторенными тропами идти и использовать только проверенные методы, или погрузиться в творческий процесс и учиться жизни вместе с ребенком.

— Ну, учиться-то я не боюсь, всю жизнь чему-нибудь учусь! — сообщила я. — А по творческой части у нас больше муж, но у нас с ним полное взаимопонимание, так что кое-что я у него перенимаю. Вместе творим! А будет нас трое — еще веселее процесс пойдет.

— Думаю, будет вас и трое, и четверо, и сколько захотите! Тут главное — перестать бояться, к желаниям не привязываться и постоянно идти вперед.

— А я вот поняла, что много страхов приобрела в силу своей профессии. Смотрю на семьи своих учеников — и словно на себя этот опыт примеряю. Умом понимаю, что страхи необоснованные (у нас-то все по-другому!), а сердце все равно болит.

— А знаете что, голубушка? Посоветую я вам все свои страхи и негативные впечатления в сказочной форме излагать. Раз уж у вас так со сказками дело хорошо пошло! Это очень полезное занятие — излили на бумагу, и вот оно уже не внутри вас, а во внешнем мире. А если еще и концовку хорошую придумали, так, считайте, проблема уже наполовину и разрешилась. Как вам такое лекарство?

— Замечательное лекарство, доктор! Обязательно его попробую. А от вас сегодня сказка будет?

— Обязательно! Как же я вас без волшебной пилюли отпущу? Сегодня я вам расскажу сказку про «Убежище».

енщина увидела лес еще издалека. Ей так и рассказывали — сначала, мол, увидишь дремучий лес, дорога прямо в него упирается, и там еще на дороге будет шлагбаум с будкой… да, вон и шлагбаум, и будка — все наблюдается.

У шлагбаума прохаживался молоденький охранник в камуфляже, бравый такой, только в руках вместо автомата почему-то метла. «Стильная дамочка, видать, столичная штучка», — отметил охранник, заметив вновь прибывшую.

— Эй, парень! Эта дорога ведет в Убежище? — спросила женщина, останавливаясь у шлагбаума.

— Эта, — подтвердил «сынок». — Вы к кому?

— К кому надо. — И женщина стала обходить шлагбаум. — И вы меня не остановите, даже танками.

— Да погодите вы, — попросил охранник. — Не останавливаем мы никого. И танков у нас не водится. Мы инструкции выдаем.

— Не нуждаюсь, — гордо ответила женщина. — Сама кого хошь проинструктирую. Расскажите, куда идти, — и все.

— Туда, — махнул метлой охранник в сторону леса. — Идите ради бога. Все равно ведь за инструкциями вернетесь. Ничего, мы здесь круглосуточно. Дождемся. Метлу только возьмите!

— Да на черта мне твоя метла? — с досадой отмахнулась Столичная Штучка и нырнула в чашу.

Женщина вернулась часа через два. Вид она имела помятый и несколько обескураженный. На коже наблюдались свежие царапины от веток, к юбке прилипли репьи.

— Ну и что вы меня не предупредили, что он такой непроходимый? — накинулась она на охранника.

— Я ж говорил — сначала надо инструкции, — вздохнул охранник. — Идите сюда, в будку, я вам царапины сначала обработаю, а то мало ли что?

— Я сама, — дернулась было женщина, но самой оказалось несподручно, и она дала смазать ссадины какой-то мазью.