Ирина Семина - Счастье сейчас и всегда

— С сахаром, — кивнул мужчина и высморкался в салфеточку. — Прошу прошения, что-то я сорвался…

— Ничего-ничего! Даже у птичек нервные срывы бывают. Еще какие!

— Может быть, у нее тоже этот… нервный срыв? — с надеждой спросил мужчина. — Это же лечится?

— Иногда — лечится, — осторожно сказал старичок. — Вот ваш чаек. С сахаром. Вы мне расскажите, в чем дело, а то для диагноза слишком мало информации…

— Вот фляжка, в ней коньячок, вы в чай накапайте. А то я не могу так…

— Не волнуйтесь, вот, накапал, вы говорите, не останавливайтесь.

— У меня была Птица Счастья, — начал мужчина. — И она улетела. А я без нее не могу. Вот, пожалуй, все.

— Сочувствую, — искренне сказал старичок. — У меня тоже бывало такое. Очень переживал.

— От вас тоже улетала Птица Счастья? — вскинулся мужчина.

— Нет-нет. Другие птицы. Но тоже — очень, очень редкие!

— Другие — это неважно. Другие пусть летят куда хотят. Даже редкие! Мне Птица Счастья нужна. Я к ней привык. — Мужчина обхватил голову руками и даже застонал.

— А она к вам? — спросил старичок.

— И она ко мне! — горячо уверил мужчина. — Столько лет вместе! Вы и не представляете!

— Но тогда как случилось, что она улетела?

— Дура потому что! — отчаянно сказал мужчина. — Ну где, где она лучше найдет?

И мужчина горестно отхлебнул из своей заветной фляжки.

— Не понял, — приподнял брови старичок. — Лучше, чем что?

— Не что, а кто, — поправил мужчина. — Чем я. Помогите мне, прошу вас! Вы же специалист.

— Ну да, специалист, — согласился старичок. — Четвертый десяток лет в зоомагазине работаю. Ну давайте, попробуем. А какая она была, ваша Птица Счастья?

— Она… ну, такая! Красивая! Стройная такая. Глаза у нее были… Кажется, карие. И крылья! Крылья точно были.

— А цвет оперения?

— Ну, я так с налету не могу сказать. Она такая… светилась. Сияла. По первости. А потом… Не помню! Кажется, серый. Или бежевый?

— Вы вспомните, это же важно! Ну, может, какие-то особые приметы?

— Она вообще была особенная. Только я не помню, в чем там дело. Мы же много лет вместе! Я замечать перестал. А, да! Окольцованная она была. Кольцо на лапке, да.

— Молодой человек, это вы зря. Когда птиц перестают замечать, они очень расстраиваются и могут даже заболеть. Или улететь. А кольцо на лапке… Это у многих, поверьте.

— Но я же не знал! Я думал, что если она у меня живет, то никуда не денется!

— Но вот делась же… Значит, была причина. Может, ей с вами плохо стало?

— Да почему плохо-то? Как всегда. Я ей крылья не подрезал, ноги не связывал. Все нормально было, — сокрушенно покачал головой мужчина, вновь отвинчивая колпачок фляжки.

— А как вы ее кормили? Вовремя? И тем ли, что она любит?

— Да она сама кормилась! Я и не вмешивался! Выбирай что хочешь! Она еще и меня кормила.

— Вы вспомните, может, вы ее чем-то обидели?

— Да я вообще к ней не лез! Свобода полная!

— Может, тем и обидели, что совсем не лезли? Внимания ей мало было, ласки.

— Ну какое ей внимание??? Взрослая же птица была. Должна понимать: я же рядом, на глазах, не с кем-нибудь, с нею!

— Ну, не может же быть, чтобы она вот так ни с того ни с сего улетела! Птицы Счастья беспричинно не улетают. Вы должны были заметить, что что-то не так. Они обычно дают об этом знать, разными способами, длительное время. А улетают — уже когда совсем невмоготу. Вы ничего такого не замечали?

— Не замечал. Да я и не смотрел, честно говоря. Я приду, рюмочку-другую накачу — и счастлив. Она по дому порхает, щебечет чего-то, а я и не вслушиваюсь особо. Мне ведь главное что? Что она дома. Что есть. Вы вот что, каждый день всех своих птиц слушаете, что ли?

— Я — да, каждый день и всех. Иначе какой я хозяин зоомагазина? Мне мои птицы дороги. Вы меня про любую спросите — все расскажу. Возраст, особенности, привычки, приметы. Я с ними каждый день разговариваю, чтоб не заскучали, не заболели.

— Но я же не хозяин зоомагазина! Я живой человек. Мне тоже надо как-то расслабляться. Вот, коньячок, отличное средство…

— Так у вас же Птица Счастья была! Неужели вам ее песен недостаточно было? Для расслабления?

— Ну, недостаточно. Привык я как-то уже к ее песням. Поет и поет. Да я уже и не помню, она вообще-то пела? По-моему, только чирикала. Щебетала что-то.

— Молодой человек, вы извините, но, по-моему, вы как-то неправильно к вашей Птице относились. Без должного внимания. Я даже не понимаю, почему вы так переживали, когда влетели ко мне в магазин?

— Как почему??? Разве непонятно??? Она мне нужна!

— А зачем?

— Ну, как зачем? Чтобы счастье приносила.

— А вы, вы не пробовали приносить ей счастье?

— Я? А при чем тут я? Я ей счастье принес, когда в дом взял. Дальше уж пусть она. Для того и брал.

— Вы чай допили?

— Ага, допил!

— Ну и хорошо. Простите, молодой человек, ничем не могу вам помочь!

— Как? Почему? Вы же специалист!

— Ну да, я специалист. Может, у вас еще появится Птица Счастья. Когда-нибудь, когда вы многое поймете и измените в себе. Если захотите узнать, как с ней правильно обращаться, — мидости прошу, поделюсь всем, что знаю. А пока… И не мечтайте. Не вернется.

— Но почему, почему?

— Я вас внимательно выслушал, и могу вам сказать… Она пыталась дарить вам счастье. Это ее сущность, знаете ли. Но вы же его просто не берете! Если Птица Счастья превратилась для вас в мимолетный фон с эффектом чириканья, о чем говорить?

— И что же теперь со мной будет?

— Ах, голубчик! Вы бы хоть раз спросили, что будет с ней!

— Ну, что?

— А с ней все будет хорошо. Она просто полетела искать того, кто ее ждет. Найдет обязательно! Вы и не представляете, сколько достойных мужчин ищут свое счастье.

Он проводил мужчину до дверей. Тот размахивал фляжкой и бормотал:

— Ничего, ничего! Я тебя приманю! Я знаю, как птиц приманивать. Невелика наука. Свистульку-манок сделаю… Проса насыплю… Клеточку почищу… Пожалеешь еще, вернешься! Счастье ведь в чем? Чтоб была! И все…

Старичок захлопнул дверь и повернулся к Марише, стоящей за прилавком.

— Счастье мое, пойди, отдохни! Я там чайник включил, мое сокровище. Попей чайку, а я пока тут с чисткой закончу. И скоро закрываемся! Хочешь, домой пешком пойдем, прогуляемся?

— Хочу, — расцвела Мариша. — И чайку хочу, и пешком прогуляться.

Мариша ушла в подсобку, а старик прошел к дальнему ряду клеток и открыл одну из них и достал оттуда птицу. Оперение у нее было тусклое, глаза полузакрыты, а вид усталый и даже нездоровый.

— Девочка моя, солнышко, красавица! Сейчас я тебе перышки почищу водички налью, покормлю. Настрадалась, милая? Ничего, все уже позади, хорошо, что сюда залетела. Здесь ты поправишься, отдохнешь, засияешь, и голос вернется. Птичка моя, жизнь только начинается!