Александр Минчин - Актриса

— Что такое квази ?

— Псевдоорганизация. У вдовы был маленький мальчик, его звали так же, как и умершего папу. Мальчика нужно было кормить, он не понимал еще сложностей и переплетений в мире, обмена валюты и прочего — ему нужно было молоко, булочки, яйца и творог. Естественно, вдова пыталась найти ходы, чтобы эти деньги, хотя гонорар-то был крохотный, ваши писатели всегда за гроши продавали свои произведения на Запад, за исключением Пары Ушлых Поэтов, попали к ней и маленькому сыну. Наследства, естественно, никакого не осталось. За права у имперских издательств билась еще дочь от первого брака писателя.

По просьбе вдовы я встретился с издателем и главным редактором Майклом Корди и изложил ему просьбу, рассказав о печальном, безденежном существовании наследников, ничего не унаследовавших.

На стенах висели великолепные черно-белые фотографии красивой белой женщины верхом на каурой лошади, а также пейзажи Африки. Он оказался сам фотографом, путешественником, писателем, а красивая женщина — женой. Я воздал комплименты всему, что мне понравилось, включая лошадь.

Здесь же находился его ассистент, так как дело касалось международного контракта и взаимоотношений с вашей забавной Империей. Я высказал ему просьбу вдовы. Ее идея заключалась в том, чтобы на мое имя, например, на счет в банке перевести эти доллары, а я потом каким-то способом, через дипломатические каналы, тайно передам ей гонорар мужа.

Корди сказал, что они большое издательство, а не маленькая частная конторка, связанное юридически международным договором. И просто так взять и заплатить частному лицу деньги не так просто. На что я возразил, что именно так они и делают с американскими, английскими, канадскими писателями, так как книги пишет частное лицо. Он засмеялся. И сказал, что писатель лично ему очень понравился, не говоря уже о таланте, что он, конечно, понимает, как трудно ребенку без отца, и постарается что-нибудь сделать, переговорив со своими адвокатами. И если хоть какую-нибудь лазейку можно найти, то, конечно, они с удовольствием отдадут деньги в руки наследников, чем в организацию на четыре буквы.

Я был обласкан и хорошо принят. Вежливо опрошен. Он спросил, чем я занимаюсь. Я сказал, что пишу. И показал ему на всякий случай мою книгу «Голубая больница». Он спросил, было ли это переведено на английский. Я сказал — да, но мой издатель умер от страшного рака тогда, когда книга должна была идти в набор. Корди сказал, что хорошо знал Карла, моего издателя, и восхищался его смелым небольшим издательством. И его мужественной, полуторагодовалой борьбой с раком.

Я раскрыл рот, терять было нечего, и сказал:

— Мистер Корди, а возможно, чтобы кто-то в вашем издательстве почитал мой роман. Хотя я и не мечтал бы…

— Конечно возможно, — с мягкой улыбкой ответил он. — Мы этим и занимаемся: читаем и издаем книги. Я сам с удовольствием почитаю, не волнуйтесь. Если у вас есть возможность — оставьте нам книжку.

Я чуть не выпрыгнул из кресла.

— И хотя язык оригинала я знаю сносно, все-таки, когда у вас будет шанс, завезите мне перевод, я хочу почитать и его.

У него был громадный кабинет с очень стильной мебелью и потрясающим видом на парк.

— А как все будет происходить потом?..

Это был мой первый опыт с американскими коммерческими издательствами.

— Я прочту и если мне понравится, то порекомендую на редакторском совете, потом мы подпишем с вами контракт и издадим вашу книгу.

Я не верил своему счастью.

— Так просто?! — горели возбужденно мои глаза.

— Конечно. Очень просто. Это же Америка!

Он протянул мне руку, сказав на прощанье:

— А вдове передайте, что мы приложим все усилия, чтобы ей помочь. Вам — спасибо за участие.

— Выпьем?!

Она вздрогнула от неожиданности, потом улыбнулась:

— Да, конечно.

Мы выпили.

— В библиотеке я разыскал его книги, романы о любви, жизни, страстях — все были бестселлеры. Второй роман «Занавес» был об актрисе, которая, перебравшись в Англию, становится кинозвездой.

Я позвонил ему через две недели, как он и просил. Пару раз он не мог подойти к телефону, так как был очень занят. Еще через два дня я дозвонился ему. Недовольным тоном, удивленный, что я еще звоню, Майкл Корди сказал:

— Ничем не могу вас порадовать, мы не заинтересованы в издании вашей книги.

— Вы ее прочитали? — спросил я.

— Конечно. Больше, естественно, перевод, так как мой язык и прочее.

— Что же вам не понравилось? — осмелился спросить я.

Его удивлению и раздражению не было предела.

— Всё. Характеры очень слабые, техники никакой, это вообще не литературное произведение. И к литературе никакого отношения не имеет.

Кувалда опустилась мне на голову, горло свело судорогой.

— Как я могу забрать рукопись? — пролепетал я.

— В любое время — у моего помощника.

Он швырнул трубку, не попрощавшись. Я был ошеломлен. Убит. Я сидел дома, ощущая свою полную ничтожность и бездарность.

Издатель, который так радушно ко мне отнесся, из-за романа, который плохо написан, даже не пожелал минуты со мной разговаривать.

Через день я забрал книгу и рукопись английского перевода. Вечером я сидел в своей квартире в полной депрессии. Я ненавидел себя и злился, что Бог не дал мне дара.

Час спустя я раскрыл машинально пакет, в котором была рукопись. Когда отдавал ее, я заметил — между первыми страницами торчал волосок. Я хотел его убрать, но подумал, вдруг это плохая примета.

Приглядевшись, я не поверил своим глазам: волосок был на том же месте. Страницы в стопке были нерастрепанно сложены.

— То есть он даже не коснулся вашей рукописи, иначе волосок бы упал?

— Ни одной страницы. Обычно они смотрят первые десять и последние, иногда заглядывают в середину, прежде чем дают ответ. Я сидел, абсолютно замерши. Я дал себе слово не брать ручку в руки! Никогда.

Естественно, что для вдовы он тоже ничего не сделал.

— Необычный рассказ, — сказала моя слушательница. — Что стало с английским переводом?

— Ничего, лежит у меня среди книг талантливых писателей, умнеет.

— За ваш будущий успех! Можно я вам положу кусочек помидора и ломтик сыра?

Я поцеловал ее руку. Мне так непривычна была забота. Что меня кто-то спрашивал… Что я кого-то волновал.

Мы выпили, и я взял в рот волшебный помидор: вкус был божественный.

— Я еще никогда так часто не пил.

— Я тоже, — призналась она.

— Но похоже, это помогает в общении. Алкогольные души. — Она потянула свой джин, зазвенели льдинки.

— Лишь бы вашему внутреннему состоянию это не мешало.

— Наоборот, помогает забыться.

— А есть от чего?

— Вы обо мне слишком заботитесь.

— Что вы, пустяки. Никогда не бывает слишком. К тому же мне нужно ехать в Нью-Йорк…