Наталья Арбузова - Поскрёбыши

Весной вернулся «Володя». Мария с Колькой произвели на лагерное начальство столь благоприятное впечатленье, что Владимиру Прогонову скостили срок всеми правдами и неправдами. Пришел по схеме «не ждали» - без предупрежденья. Как раз Шестаков приехал в Курск. Сидел там у них. Хорошо не один – с Женькой. У Владимира Прогонова было квадратное лицо, мосластые руки убийцы и тяжелый взгляд недавнего зэка. Колька первым выскочил: «Здорово, папка. Это мои школьные учителя. Юрь Федорыч по математике, Евгень Василич по информатике». – «Чего?» - переспросил отец. «По компьютеру», - пояснил Колька. «А здесь зачем?» - «К нам из Москвы приедут школьники. Надо присмотреть место, где их разместить». – «Здесь не сели. Дом чей?» - «Мой». Колька достал свидетельство собственности. Владимир Прогонов медленно прочел. «Как получил, за что?» - «Хозяин старый был, детей пережил, внуки уехали. Он уж под себя ходил, а я ходил за ним. Он на меня и отписал дом». – «Где завещанье?» - «Я его отдал, и свидетельство о смерти отдал. Тогда мне дали вот эту бумагу». Колька вновь выставил на вытянутых руках уже прочтенное отцом вдоль и поперек свидетельство собственности. «Во горазд врать», - подумал Евгень Василич. А у Шестакова от вдохновенной Колькиной лжи аж дух перехватило. Владимир Прогонов недоверчиво опустил глаза, помедлил, сколько счел нужным, и наконец взглянул на жену. «Как жила?» - спросил. «В больнице санитаркой работала», - ответил за нее Колька. - «Почему за стариком не сама ходила?» - «Он баб до себя не допускал, снова встрял Колька. – Такой щепетильный был. Я за ним его золото убирал. Каникулы у меня были. Хорошо, недолго помирал». Владимир Прогонов уставился в пространство. «У такого долго не заживешься», - синхронно подумали Шестаков с Женькой. «Ну, мы, пожалуй, пойдем, - сказал Шестаков. – У нас еще два адреса». Шли к Женьке, оба молчали. - «Что ж там теперь будет?» - думали. Женька первым нарушил молчанье: «Мария очень хорошая женщина». – «А то», поддержал разговор Шестаков.

Ехал в Москву точно приговоренный. Ему мнилось: выйдет на перрон – тут же арестуют. Просто так не обойдется. Он вклинился четвертым лишним, сбоку-припеку в семью матерого волка. Преступленье прямо таки витает в воздухе. Владимир Прогонов на воле долго не погуляет. У него скверные отношения с реальной действительностью. Кабы еще Кольку не втянул. Тогда вообще хана. Боязно за Марию. И за себя, если не кривить душой. Тоже мне учитель математики нашелся. Живет в Колькиной квартире. Будут скрывать, а коли обнаружится? Этот тип объяснений слушать не станет. Тогда мне крышка… кулаки ровно гири. Мария, любовь моя, хоть ты уцелей. И позвонил с дороги Алисе.

Встретила его на площади у вокзала, поцеловала, впустила в машину. Ну что? Шестаков ей поведал от начала до конца, что. Алиса не к месту рассмеялась. Сидел на корнях тополя? сидел. Видал моего толстопузого? видал. Ты думаешь, там всё нажито чинно-благородно? как не так. Он в первых рядах мафиози. От десяти судов ушел и еще от двадцати откупится. Хочешь, я твоего Владимира Прогонова отправлю обратно в тюрьму? Попросишь – отмажу, когда он еще кого замочит. (Только не Марию! только не ее.) Я делаю что хочу и не трясусь как осиновый лист. Поехали к тебе. На квартиру наплюй. Гаже твоей хрущевки надо долго искать. Купим другую – получше этой, небось. Они поспешили в самую скверную на свете, да еще и не ихнюю квартиру.

Алиса не назвала имени своего мафиозного покровителя. По-видимому, не только фамилия, но даже имя суперсекретного человека не должно упоминаться всуе. Фамилии она, возможно, сама не знала (сколько у него было паспортов?) А вот изменять ему осмеливалась, храбрая женщина. Но к себе никогда не приглашала. Ни-ни. Ну как ОН заглянет. Интересно, через сколько дней Шестакова на улице сшибет машина, пересекись возле Алисиной двери эти двое мужчин. Даже сидеть на корне тополя и глазеть на НЕГО было опасно. И Шестакову стало весело. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Приятно, знаете, думать, что не только Владимир Прогонов может кого-то замочить, но и его тоже можно. Хотя Алиса как раз этого не предлагала. Но, господи, как всё сложно. ОН с Алисой, Алиса с Шестаковым, Шестаков с Марией, Мария с «Володей». На обоих концах цепочки чудовища. Колька да Женька. Женька да Колька – двое ангелов.

Через год после «Володиного» возвращния Шестаков в Москве уж дрожмя не дрожал, а в Курске июнь всё дождями дождил. Колька заканчивал школу без Шестакова, да с таким отцом в доме - тут уж не до занятий. Лишь бы увернуться, не попасть под горячую руку, не прдти на экзамен с разбитой губой. Спаситель Женька, компьютерный гений, взломал все коды и устроил парню, оставленному на его попеченье, неправдоподобно хорошее ЕГ. С этаким ЕГ, покуда никто не опомнился, пропихнул Кольку, уж не прежнего недотепу, в институт, какой сам не окончил. Тут же, в Курске. По электронной технике – то, что Колька обожал до полного экстаза. Да и не он один – все его ровесники. Так что конкурс был приличный. Женька, почитай, совершил подвиг. Я так полагаю – из любви к Марии. Ну. и во имя дружбы с Шестаковым тоже. Не Женька, а киногерой советских времен.

Дальше-больше. Шестаков облокотился на Женькино благородство всей своей тяжестью. О следующем приезде – в августе – сообщил Женьке, Женька Кольке, Колька Марии. И Мария пришла в Женькину квартиру на любовное свиданье с Шестаковым, а безгрешный Женька ушел рыбу ловить. Синяки… бьет? – Бьет. – За что? – Так просто… озлобился в тюрьме. – Мария, он был прежде хорошим? – Очень недолго. Когда я Колькой ходила. – Почему не разводишься? – Он сказал: от меня только в смерть.

Кому поплакаться по возвращении в Москву о Марииных синяках? только Алисе. И я. и Шестаков раньше считали: у Алисы их полно, мужчин. Теперь мы оба думаем иначе. Может, и было, а сейчас нет. ОН – безымянный, да сам Шестаков. Нрав у нее необузданный, но здесь, похоже, заклинило. Как-то так сюжет жизни складывается. Отбивала у Марии из любви к искусству – теперь готова ее чуть что не своим телом заслонить. И наконец прозвучало ЕГО имя: Михаил. Грозно так прозвучало – архистратиг Михаил.

Драка в Курске на вокзале завязалась сама собой. Зачинщик ее тут же смылся, и никто его примет не помнил. Однако Владимир Прогонов успел врезать кому надо и кому не надо. Один попал в больницу с переломом предплечья. Хорошо- обошлось без операции. Но господина пудовые кулаки уж держали с двух сторон бог весть откуда взявшиеся менты. И свидетелей нашлось хоть отбавляй. Условное освобождение не досидевшего свой срок Владимира Прогонова было отменено. Отправили досиживать остатние два года. Впредь не ерепенься. Можем и еще добавить, нам не жалко. На что другое, а на это не поскупимся. Шестаков не задавал Алисе вопросов: вряд ли она скажет правду. Мария же ни о чем не догадалась. Колька, тот что-то учуял, у него собачий нюх. Женька – тоже, почитай, член семьи – остался в полном неведенье. Шестаков побывал в Курске осенью. Заново влюбился в тишину дома и сада, в необъяснимые ночные шорохи. Алиса подарила ему отсрочку, и он был ей благодарен. Какой ценой оплачено – лучше не задумываться.