Наталья Арбузова - Можете звать меня Татьяной

У Михаила сын Димка от распавшегося брака, на три года постарше Андрейки. Однажды уезжают в горы впятером. Провожает разведенная Михайлова жена Валентина. Взглянула на Таню с правого бока. На правой Таниной щеке тотчас явилось красное пятно и держалось сутки, по истечении коих Таня заболела непонятной горячкой. Таня не защищена. Валится с ног от одного взгляда. Этот ген нуждается в охране. В красную книгу его. Вырезали, выкорчевали. Теперь поди восстанови.

Таня берет сыновей в ГАИШ, показывает в телескоп звезды. Крутит глобусы Марса и Венеры. Не надобно и планетария. Решено: дети пойдут по стопам матери. Так-то проще. Феи явно одобряют Танину задумку. Устраивают в парке ГАИШа шествие со светлячками – торжественно несут огоньки еле видными руками. А музыка, музыка! Она стекает с деревьев, разливается по дорожкам. На Андрейке с Павликом колпаки звездочетов, на Тане солнечная корона. Эта семья из трех человек – любимцы Оберона и Титании. Как бы мальчиков не похитили нонешней летней ночью. Но выходит молодой сторож ГАИШа, поэт Кирилл Рагозин. Обходит с колотушкой сад и кладет конец представленью. Останавливает для Тани такси, открывает дверцу и отправляет домой троицу посвященных. Запирает на ночь ворота, идет укладываться спать на диван, презревши телевизор, хоть вот он, пожалуйста. А утром, обходя дозором свои владенья, видит странный след. Будто огромный змей вылез из-под земли, долго волочился по траве и ушел обратно в недра. Ну, дела. Кирилл крестится и спешит сдать дежурство тете Зине. Никому не рассказывает – за ним и так идет слава фантазера. Хороши и стихи его:

Не доплюнешь – я затру.

Стервы тоже носят тру.

Здесь, в ГАИШе, сплошное волшебство. Созвездья благоприятствуют Таниной деятельности. А там, на сцене ее любви, разыгрывается обычная советская комедия. Михаил везет Таню на пикник лаборатории почтового ящика. Сейчас сказали бы – на корпоратив. У Михаила уже в наличии старый горбатенький запорожец – подымай выше. Михайлов завлаб говорит с Танею «по душам» - отчего нейдет за Михаила, зачем не берет его к себе. Ну конечно, почтовый ящик жмется, не хочет давать Михаилу жилье. Таня отшучивается: «Михаил Петрович еще молод, ветрен, ненадежен». Завлаб прищучивает. Нет, Таня не отступает. Молодец, держится. Ты лучше голодай, чем что попало ешь, и лучше будь одна, чем вместе с кем попало. Кабы Пушкин не был барином Алексан Сергеичем, а просто Алексашкой, младшим зятем Арины Родионовны, уж она бы его гоняла. Тут не до стихов – увернуться бы от тумаков.

Дети еще и рисуют. Хорошо, тонко. Но астрофизике всё же не изменяют. Рисованья у них никто не отнимет. Это называется хобби. Феи точат им карандаши. Появляются акварель, гуашь и, наконец, масляные краски. Ни в какую художественную школу не ходят. Ученики фей. Ради Таниных мальчиков подземный змей себя потревожил. Не пустяки. Сидят втроем на Вернадского. Снежинки падают за окном – чудо симметрии. Кристаллы воды. Таня запекает в духовке рыбу (всё же кой-чему выучилась) и поет большую песню Шуберта «Пастух на скале». Разве что без кларнета. Пока еще мир против нее не ощетинился. Музыка вернулась. Мальчики заканчивают школу.

На физфак они поступили легко. Тане их готовить почти не пришлось – таково были умны. А беда ходила рядом. Михаила забрала Эльвирка: у ней была квартирка. Бой-баба, оторви ухо с глазом, и недотепу Таню ох как не жаловала. Всем бы обидела, всё бы отняла, если б только могла. Танины сыновья долго спрашивали: где? где? Наконец поняли – где, и притихли. Потом закрутились со своими подружками и думать забыли. Тане сорок два. Ее профессорство – курам на смех. Только кассирша плачет, выдавая ей зарплату. Поливает слезами советские купюры (не довеку им ходить). Для мужчин кассирше денег не жаль, а для Тани жалко. Крановщик Лешка бывало наставлял Таню: «Вдарь лучше по женской части». В те годы самая распространенная семейная пара была учительница и шофер. Да и учительница была та еще. Танина сестра Лена – редко виделись - поступила на филфак пединститута. Так ее однокурсница и подруга из «Записок охотника» кроме «Бежина луга» ничего не читала. Зато Лена как вышла замуж за инженера конструкторского бюро, как родила одну дочь (уж и ту выдала), так и не разводилась, сидела смирно. А Таня что натворила? Ровно Наташа Ростова, соблазнившаяся на ухаживанья Анатоля Курагина. Напрасно, Таня – от добра добра не ищут. Боюсь, не выправится ее судьба, и кроме удачных сыновей у ней ничего нет. Докторская эта псу под хвост.

Тут феи, роившиеся точно пчелы в парке ГАИШа, сели на поваленную березу держать свой легкомысленный совет. Не такой уж и легкомысленный, скорей довольно дельный. Играя опадающими с яблонь лепестками, они говорили друг другу так. Мальчики Андрейка и Павлик из эльфов становятся мужчинами. С ними уже меньше забот. Возьмемся за Таню: еще можно что-то сделать. И занялись ею. За три месяца их попечения Таня настолько похорошела, что Евгений Любкин, увидавши ее на автобусной остановке, сказал вслух: твою мать! Таня Евгения не заметила и похвалы не расслышала. Так просто женщина не хорошеет. Она хорошеет для следующего романа.

Всё ж немножко феи присматривали и за тинэйджерами Проталиными. Андрейка сразу после приемных экзаменов познакомился с вежливой Верочкой, только что поступившей на искусствоведческое отделение филфака. Собрались втроем в Крым: Андрей. Павел. Вера. Отец девочки – настоящий хороший художник – пригласил (чтоб не сказать вызвал) Андрейку к себе. Торжественно поручил ему Веру и взял с него слово вернуть ее в родительский дом такой же, какой он ее отпускает. Весьма разумно.

Своя палатка у Тани появилась во времена байдарочных походов в компании Михаила. В Крым с чужой палаткой Таня и мальчики уже ездили. В Крым с палаткой – значит, в Коктебель. Там богемная вольница. Но Таня отпустила. Если девочке разрешили – то парням и подавно. Что имеем, тем и рискуем. У Тани сейчас только они, дети. Посадила троих ребятишек в вагон, перекрестила отходящий поезд. Поехали. Целая гирлянда прозрачных фей свесилась с верхней полки.

Какая чудная земля кругом залива Коктебля –

Колхозы, гля, совхозы, гля, природа.

Но портят эту красоту сюда приехавшие ту-

неядцы и моральные уроды.

Спят тунеядцы под кустом, не занимаются трудом,

Ни спортом, гля, ни спортом, гля, ни спортом.

Рубашки драные на них, одна девчонка на троих

И шорты, гля, и шорты, гля, и шорты.

Рубашки на парнях были стираные-перестиранные, но не драные. Они, как дон Кихот, чиненого не носили: Таня была не настолько хозяйственна. Редкий кустик, под которым можно было поставить палатку, они нашли. Девчонка была одна на двоих. Из этого, как мы потом увидим, вышла неурядица.