Мири Яникова - Форпост для всех

— Я подам в отставку в ту же минуту, как мы войдем и я увижу свое начальство. Я скажу им, что отказываюсь выполнять приказ, и что сразу же ухожу со службы. Зачем ты идешь со мной? Я не собираюсь тебя арестовывать, — убеждал Илан.

— Ладно, тогда я подожду снаружи, — решил Йони. – Только не задерживайся. Потом пойдем к нам домой, я тебя познакомлю с мамой.

Но их планам не суждено было осуществиться. Сначала Илан слишком долго ждал, когда придет его непосредственный начальник. Затем этот начальник не проявил особого интереса к сунутому ему под нос заявлению об увольнении и сообщил, что решать будет не он, а высшее начальство, и не сегодня, а когда ему заблагорассудится, поэтому податель сего все еще считается присутствующим на работе и обязан предъявить арестованного, за которым был послан еще с утра.

У Илана ни было не малейшего намерения предъявлять им Йони, ожидавшего на скамейке снаружи. Сначала он решил просто совершить дисциплинарный проступок и уйти, как ни в чем не бывало. Но он ощущал, что это тоже будет неправильно. Его раскаяние подразумевало полную прямоту, в том числе, с бывшим начальством.

— Я никого не арестовывал. Я передумал арестовывать этого мальчика. Он ни в чем не виноват. Я его просто отпустил, — сообщил он.

Непосредственный начальник Илана Коэна лениво поднял на него глаза от бумаг, как на надоедливую муху.

— Ну, и иди домой. Завтра пошлем за ним кого-нибудь менее психованного, чем ты.

— Но я завтра не приду на работу!

— И не приходи. Получишь дисциплинарное взыскание.

— А потом меня уволят?

— А потом тебя уволят. Так или иначе. Уходи уже, у меня работы много.

На этом Илан Коэн покинул навсегда помещение полицейского участка, в котором проработал перед этим без всяких забот несколько лет.

— Они собираются завтра посылать за тобой кого-то другого, — сообщил он Йони, когда они двинулись наконец в сторону дома.

— А я в школу не приду. Или, наоборот, прийти, как ты думаешь? Ну, арестуют меня. Ну, будет у меня такой героический факт биографии.

— Вы, я вижу, тут в игрушки играете. А страна тем временем…

— Ага, страна тем временем в опасности. Кто бы говорил!

— Ты теперь будешь попрекать меня моим прошлым? Ну и попрекай, я сам виноват. Я тебе разрешаю.

Йони почувствовал, что в голосе его нового друга набухают слезы, и дружески обнял его за плечи. Они уже приближались к их дому, и мальчик вынул телефон, чтобы предупредить маму, что он ведет гостя и стоит вскипятить чайник.

Но до дома они не дошли.

Йони не успел соединиться с мамой по телефону, потому что прежде зазвонил телефон в кармане его спутника. Поговорив всего минуту, Илан обернулся к мальчику.

— Я должен бежать. Горит магазин брата.

— Я с тобой. Пошли, — немедлено решил Йони, не привыкший бросать друзей в беде.

…Еще через два часа они сидели за столом в гостиной семьи Коэн. Отец уже успел отругать своего старшего сына за то, что тот не удосужился должным образом оформить страховку магазина… Говорить дальше было не о чем. Вся семья думала теперь только об одном: как хорошо, что у умницы Илана, младшенького, их гордости, есть такая замечательная работа в полиции, благодаря которой им всем все-таки удастся теперь снова встать на ноги.

Илан молчал. Йони сочувственно посматривал на него, слушая застольные разговоры, которые превратились в воспоминания о прошлом. Взбудораженные несчастьем члены семьи ударились в эти воспоминания, видимо, для того, чтобы немного успокоиться, утвердившись в семейной круговой поруке, которая всегда отличала их род.

Затаив дыхание, слушал мальчик рассказ главы семейства о том, как тридцать лет назад, еще до рождения сыновей, они переходили несколько границ по дороге в Святую Землю, предварительно распродав и раздарив все свое имущество. Почти вся остальная родня оставалась на их прежней родине, мало кто решился тогда на по-настоящему опасный и долгий пеший переход. Им повезло, их не убили и не арестовали по дороге. Им удалось обосноваться и продолжить свой славный род здесь, в Петах-Тикве. Многие из их родни потом сумели перебраться сюда теми же опасными тропами. Некоторые остались…

Йони было очень интересно слушать эти рассказы. Но он все время поглядывал на Илана. Тому было нелегко. Именно в этот момент, когда он стал в глазах всей семьи единственной опорой, он должен был сообщить о том, что он бросает работу. Ни у него, ни у его брата не было других возможностей заработать себе на хлеб, кроме тех, которые они выбрали для себя еще в юности и которым обучились: Илан пошел в полицию, его брат Рон открыл бакалейную лавку. Как же он мог теперь заявить, что он тоже как раз сегодня бросает свою работу?

И Йони решил взять на себя инициативу.

— Вы знаете, как мы познакомились с Иланом? – спросил он отца семейства, выждав, когда наступит пауза в разговоре. – Он пришел арестовывать меня. Но потом передумал, потому что считает, что меня и таких как я арестовывать не за что. А главное, он сегодня раскаялся в том, что вытаскивал меня и моих друзей летом из синагоги в Неве-Дкалим. Он очень хорошо раскаялся, по-настоящему. И мы вместе молились.

Семейство замолкло и уставилось на мальчика. Лишь постепенно до них начало доходить, чем им грозит этот рассказ про их Илана, показывающий того, в общем-то, с самой хорошей стороны.

— Сынок, — медленно спросил отец. – Сынок, так у тебя теперь будут неприятности на работе?

— Папа, я уволился с работы, — произнес Илан.

Установилось молчание. Молчали долго. Потом брат Илана, Рон, поднял на него глаза и осторожно спросил:

— Ты уже совсем уволился?

— Я сказал им, что завтра на работу не приду.

— Но ты подал заявление? Твою отставку приняли? – продолжал расспрашивать брат.

— Я знаю, к чему ты клонишь, — ответил Илан. – Видишь ли, возвращение невозможно. Даже на время. Даже ненадолго. Если я передумаю хоть на йоту, то у брата Йонатана будут большие неприятности.

Члены семьи в полном недоумении уставились на Йони. Тот набрал воздуха и рассказал всю историю.

Он не рассчитывал на то, что ему поверят. Но они поверили.

— Я знаю, что так бывает, — задумчиво произнес отец. – Ты не смотри, что мы якобы нерелигиозные. Уж мне-то ясны причины и следствия. Мы на вашей стороне, мальчик. Постараемся как-нибудь выжить, у нас есть небольшие сбережения. А тем временем Илан и Рон найдут заработок, они, слава Богу, молодые и здоровые.

Конечно же, Женя что-то заподозрила. Всю субботу она была сама не своя, но изо всех сил старалась, чтобы дети это не заметили. Они и не заметили, и решили, что им удалось в очередной раз провести маму, которая ничего не знает и поэтому абсолютно спокойна. Много же они понимали в материнском сердце!