Дженнифер Вайнер - Всем спокойной ночи

— Секундочку.

Бен застонал, но откинулся на диван.

Я завязала плед вокруг талии и рысью рванула вверх по лестнице.

Противозачаточная диафрагма лежала там, где я ее оставила — в аптечке, и это меня обнадежило: по крайней мере, она не выглядела очень пыльной. Я нашарила полтюбика спермицида, выдавила двойной слой по краю, потом заполнила саму диафрагму прозрачной массой. «Береженого бог бережет», — подумала я, поднимая ногу на туалетное сиденье. Я вставила диафрагму, подхватила плед и стремглав бросилась вниз. Муж снял рубашку и галстук, и его бледное тело было обнажено, за исключением черных носков и журнала «Экономист» на коленях.

Я отшвырнула журнал, провела руками по скудной растительности на его груди и умостилась сверху, думая, что это похоже на езду на велосипеде: раз уж научился, то никогда не разучишься, сколько бы времени ни прошло.

— Ох, — вздыхал он, — ох.

— Не разговаривай, — прошептала я, покачивая бедрами и прижимая пальцы к его губам.

— Почему нет? — прошептал Бен, легонько прикусывая мой указательный палец.

Я схватила его за плечи и закрыла глаза.

— Потому что мешаешь мне представлять, что ты тот крутой доктор из «Скорой помощи».

— Очень смешно, — заметил он, переворачивая меня на спину.

Я вздохнула, подумав, как же мне сейчас хорошо, ощущая всю полноту бытия. Я вдруг осознала, что впервые с того момента, как нашла мертвую Китти, мои мысли были заняты чем-то другим, помимо мыслей об убийстве.

И, конечно же, я сразу стала думать о Китти и Филиппе. Бен задышал чаще. Я вцепилась ему в спину.

— О боже…

Бен прикусил губу, чтобы не закричать, и содрогнулся, крепко сжав руками мои бедра.

— Вот видишь, — сказала я, выскальзывая из-под него через пару секунд, — как хорошо, когда ты возвращаешься с работы, пока я еще не сплю.

— Да. Так давно мы не были вместе. — Он прижался своей потной щекой к моей.

— Мне кажется, Чеви Чейз [14] Известный американский комик и телеведущий. продержался дольше, чем ты. — Я свернулась калачиком в углу дивана, тяжело дыша.

— Тебе еще может повезти, — сказал он, притягивая меня к себе.

Я ощутила его улыбку на своей щеке; Бен обвил своими длинными стройными ногами мои ноги, не такие длинные и не такие стройные.

— Что, начинаем президентскую кампанию Эла Шарптона?

— Вообще-то, его предвыборная кампания была затяжной, — сообщил Бен, бережно укладывая меня на спину и медленно поглаживая у меня между ног. — Его вполне легитимные надежды на президентство были, может, и мимолетны, но зато кампания длилась целую вечность.

— Не останавливайся, — промурлыкала я, и глаза мои закрылись. Мне было так хорошо, так хорошо…

— Мама?

— Мама занята! — откликнулся Бен.

«Слишком поздно», — подумала я, обвязалась вязаной шалью и встала. Ничто не убивает настроение так, как не засыпающий четырехлетний ребенок.

— Мамочка, Сэм говорит, что хочет попить водички.

Софи спустилась вниз по лестнице.

— Но я сказала ему: «Никакой воды после того, как ты уже лег, потому что написаешь в кровать», а тогда Сэм сказал…

Она уставилась на мое голое тело, которое просвечивало через дырки в шали.

— А где твои штанишки?

— Подожди минутку, Софи, — попросила я, потуже завязывая шаль вокруг обнаженных ног и взяв ее на руки.

— Скоро вернусь, — прошептала я Бену.

Но к тому времени, как Сэм получил свою воду, под моим эскортом навестил туалет и вернулся в постель, а Софи уснула под колыбельную, Бен тоже крепко спал, похрапывая на покрывале в одних трусах.

Вот невезуха. Я почистила зубы, убрала шаль и с вожделением посмотрела на душ. Было поздно, утром я буду совсем без сил, но мне так хотелось кончить, и я понимала, что без этого не усну.

Имея троих детей и не имея времени, я довела мастурбацию до уровня науки.

«Быстрая же это наука», — подумала я пять минут спустя, прислонившись к мокрым кафельным стенам, задыхаясь и содрогаясь. Шланг душа, как обезумевшая змея, метался на полу кабины там, где я его бросила. Выключая воду, я печально призналась самой себе, что от душа я получала больше удовольствия, чем от Бена.

Фактически с тех пор, как мы переехали в Апчерч, значительная часть моих оргазмов были из серии «Сделай сам»: проклятие жизни в пригороде. Существовали ли вообще супружеские пары с детьми, которые все-таки ухитрялись сохранять полноценную сексуальную жизнь?

Или все эти идеальные мамаши Апчерча втайне походят на меня, чувствуя, что они просто играют роль, они попали в фарс, разыгрывающийся в спальне чужого незнакомого человека? Иногда они, одержимые страстным влечением к учителю музыки из детского кружка, спят со своими мужьями… и все равно засыпают с мыслями о своих былых возлюбленных…

— Скажи, что мне не на что надеяться, — умоляющим тоном обратилась я к своей лучшей подруге в понедельник утром.

Мы с Джейни уселись за старые металлические столы в «Нью-Йорк найт». Все рабочее пространство было покрыто дневными газетами, еженедельными таблоидами и множеством корпоративных сувениров (кофейные чашки, футболки, игрушечный поросенок, после нажатия на брюшко выхрюкивающий название фильма).

— Не скажу! — отрезала Джейни, отсылая последний опус какого-то штатного сотрудника: шестьсот слов о знаменитостях, занимавшихся сексом в общественных туалетах. — Надежда всегда есть.

— Какая? Что Мишель попадет в несчастный случай на производстве и потеряет руки и ноги? Да даже если у нее останется лишь одно тело, и то она будет выглядеть лучше, чем я. Даже если только голова останется.

— Неправда, — возразила Джейни. — Хотя в таком случае она будет гораздо более транспортабельна. И еще раз напоминаю тебе: ты красива, а физическая красота мимолетна, но в данном случае не о ней речь. Речь о недостижимости Мишель и, как я подозреваю, боязни обязательств со стороны Эвана, проявившейся в том, что он обручился с женщиной, которая фактически никогда не решится пойти с ним к алтарю.

— Ты считаешь, она его бросит?

Джейни открыла рот, закрыла его, потом печально покачала головой.

— Сдаюсь, — сказала она.

Я вздохнула, положила голову на клавиатуру и тихонько стала биться головой о клавиши.

Никто, казалось, ничего не замечал. Музыкальный редактор ни на секунду не прервал разговор; книжный критик Сандра не подняла головы от рукописи. Пятью минутами позже мимо проплыла Полли и уронила на мою клавиатуру фотографию.

— Это тебе, — произнесла она.

Я изучила фотографию. Ее планировалось разместить на последней полосе, в приступе остроумия названной «Последней»: на ней всегда располагалась фотография какой-нибудь знаменитости, поправляющей стринги или неэлегантно почесывающей задницу.