Дженнифер Вайнер - Всем спокойной ночи

— Вы правы, но я не должна была пугать вас. Извините. Просто… — Я почувствовала, что в глазах защипало, а горло перехватило. — У меня был тяжелый период.

Он вытащил из кармана носовой платок. Лоскут настоящей ткани. Когда я прижала его к глазам, то ощутила, что он накрахмаленный и пахнет чистотой.

— Извините, что я вас побеспокоил, но ваше лицо кажется мне знакомым.

Я пожала плечами и шмыгнула носом, изготовившись к игре в еврейскую географию Нью-Йорка: куда-вы-ходите-кого-вы-знаете.

— Я выросла на Верхней Уэст-Сайд и окончила Пимм.

— А вы жили на Амстердам-авеню?

Я кивнула, повернувшись к нему.

— Вы брали когда-нибудь уроки игры на саксофоне?

— Нет. Вокал.

Я снова глотнула воды, и мне почудилось, будто снотворное уже начинает действовать.

— Но в нашем доме жили и преподаватели игры на саксофоне.

— Я ходил на занятия по саксофону, — сказал он. — Наверное, я вас видел.

— Вероятно.

Я попыталась вернуть ему платок.

— Нет, оставьте себе. Он ваш, — улыбнулся Бен. — Но вам все равно придется возвращать его. Поужинаете со мной?

Я кивнула. У него приятная улыбка, подумала я. Потом я закрыла глаза, а когда я проснулась, мы уже приземлились в аэропорту Кеннеди, и моя голова была на плече Бена Боровица. Он завернул меня в плед и тихо консультировался с хорошенькой британской стюардессой, как лучше всего убрать слюни с кожаного пиджака, который он свернул и подложил мне под щеку.

— Извините, — хрипло пробормотала я.

— Ничего, ничего. Не волнуйтесь, — сказал Бен.

Его ждал автомобиль. Мог бы он подвезти меня домой? Я позволила усадить себя в машину. Неделю спустя мы ели суши.

Я задавала правильные вопросы о его жизни, работе, друзьях и увлечениях. Заставляла себя кивать и улыбаться в нужных моментах и всего-то два раза ускользнула в ванную комнату, чтобы проверить, не звонил ли мне Эван на домашний телефон. «Подходящий», — думала я, наклоняясь через стол, чтобы чокнуться чашечками с саке с мужчиной, который двумя годами позже станет моим мужем. Он подходящий человек. У нас будет подходящая совместная жизнь. Я знала, что мое чувство к Бену и близко не похоже на то, что я чувствовала к Эвану. Но посмотрите, люди добрые, куда завела меня страсть! Подходящий, решила я, очень даже мне подойдет.

Медовый месяц мы с Беном провели в Сант-Луисе, а вскоре переехали в его квартиру с двумя спальнями на углу Шестьдесят пятой и Центрального парка и были счастливы целых три года. По крайней мере я была вполне довольна жизнью.

Замужество сильно смахивало на одиночество, только с добавлением очень большого сверкающего бриллианта, ну и совсем незначительная мелочь — невозможность бегать на свидания с другими мужчинами.

Не могу сказать, что я много времени проводила с мужем. Казалось, Бен истратил весь запас свободного времени на ухаживание за мной. А теперь, когда сделка была завершена и подписана, он работал ночами, по выходным, все лето, за исключением нечастых уик-эндов, когда приезжал в субботу и навещал нас с Джейни в доме Си в Бриджхемптоне. Тогда он проводил целый день у бассейна и возвращался в воскресенье со сгоревшей на солнце физиономией, за исключением белого пятна вокруг уха, где Бен держал сотовый телефон.

А затем появилась Софи.

Бен вернулся на работу через два дня после того, как она родилась. Я не жаловалась, но трудно было не заметить, что Джейни и мой папа оба взяли отпуск длиннее, чем мой муж (Рейна прилетела ровно на столько, чтобы успеть поцеловать младенца, и тут же улетела обратно в Рим). Через десять дней папа вернулся в свой оркестр, Джейни — в «Нью-Йорк найт», а я осталась одна, измученная и озадаченная, наедине с вопящей дочерью весом почти в четыре килограмма и с суперкомпетентной няней, но она, к сожалению, говорила только по-русски.

Когда Софи исполнилось двенадцать недель, я отправилась к доктору Моррисону для послеродового осмотра, который и так пропустила уже два раза.

— Как поживаете? — добродушно поинтересовался он.

— Ну…

Честно говоря, разрываясь между капризной новорожденной, мужем, которого никогда нет дома, матерью, все время обещающей вернуться, а потом меняющей решение, и няней Светой. Та изъяснялась мычанием, жестами и сердитыми кивками.

— Раздвиньте колени, пожалуйста. Как вы собираетесь предохраняться?

— Никогда больше не заниматься сексом.

Доктор, пока шарил внутри меня, пару раз фыркнул. Затем его брови сошлись на переносице.

— Ого!

— Что «ого»?

Я понимала, что следовало бы проявить обеспокоенность, но лежать на спине, пока мой ребенок с коликами находился отсюда в тридцати кварталах, было самым спокойным ощущением с момента рождения Софи. Единственное, на что меня хватало — это не задремать.

— Полагаю, вам нужно сделать УЗИ.

— Зачем? У меня там еще что-то осталось?

— Следуйте за мной, — сказал он.

Через пять минут доктор Моррисон размазал липкий гель по моему животу, прижал к нему ультразвуковое считывающее устройство и определил не одно, а два сердцебиения.

— Поздравляем вас, мамочка! — имела наглость заявить медсестра.

Ей повезло, у нее оказалась хорошая реакция. Туфля, которую я швырнула в экран монитора УЗИ, лишь слегка задела ее плечо.

Я вылетела из офиса, пронеслась по коридору и ворвалась в лифт. Брюки натянуть я успела, но «молния» была не застегнута, и пуговицы тоже. Туфли остались не застегнутыми, и халат для осмотра, прилипший спереди к гелю, так и болтался у меня за спиной.

Муж поднял трубку на третьем звонке:

— Бен Боровиц слушает.

— Сукин сын! — заорала я с такой силой, что стайка голубей на углу взлетела, а бомж, изучавший содержимое мусорного бачка и бормотавший что-то себе под нос, поднял голову и промолвил: «Леди, ты чокнутая».

— Что?

— Я беременна! — крикнула я и заплакала. — Снова. И теперь двойня!

— Ты забеременела… Я никак не думал, что ты можешь забеременеть, пока… я имею в виду, так скоро!

— Это ты мне рассказываешь?!

Бен откашлялся.

— И что мы будем теперь делать?

Я убрала волосы с лица и потуже натянула халат на плечи.

— Заводить троих! Но ты должен будешь мне помогать!

— Обязательно, — пообещал он.

— Ты не будешь обещать прийти домой пораньше, а потом не приходить! Ты не будешь обещать заняться стиркой, а потом не делать! Я… — Я вытерла слезы со щек подолом халата. — Я иначе просто не могу…

— Я помогу тебе, Кейт. Обещаю.

В тот момент Бен так и думал. По крайней мере я старалась в это верить после рождения детей, когда снова вернулась няня, а моя мама опять пропала без вести с поля боя.

Через десять дней после моего кесарева сечения Джейни и папа вернулись на работу, а я осталась в квартире наедине с очень недовольным младенцем одиннадцати месяцев от роду и двумя новорожденными.