Рене-Виктор Пий - Обличитель

Его слова тронули меня. Тем более что я был не подготовлен, чтобы отвечать моему собеседнику, так как разделял его мнение, что поведение и речи людей на нашем предприятии странно изменились. Ведь в день моего повышения я сразу заметил, как необычно вели себя наши руководители, да и сам я тоже. Но следовало ли сказать ему об этом? Если я сознаюсь, что произнес безумную речь, не подумает ли он, что я говорил так нарочно, с определенным расчетом? А может быть, Сен-Раме и Мастерфайс, вскочившие на ноги с криками «Назначим его! Назначим!» на глазах у оторопевшего Ле Рантека, сами сделали это с расчетом? И с каким расчетом? Мне было не по себе.

— Хотите, я открою окно? — спросил Аберо. — У вас очень жарко, так будет легче дышать.

— Да, я как раз собирался это сделать.

Я встал и, тяжело ступая, подошел к окну. Аберо последовал за мной. Я распахнул окно. Облокотившись на подоконник, мы стали смотреть на улицу Оберкампф, потом направо — на могилы и памятники кладбища.

— Вы заметили, как близко от кладбища находится тупик Роне? — спросил Аберо. — Совсем рядом.

Я вздрогнул. Этот человек был дьявольски хитер. Но на этот раз я не уклонился от ответа:

— Да, я заметил это как раз сегодня, между двенадцатью и двумя часами дня, и уверен, что ключ этой загадки спрятан на кладбище.

— Да-да, — подтвердил Аберо, — согласен с вами, но сознайтесь: вы все-таки странный человек — мгновенно переходите от необъяснимого возбуждения к поразительной трезвости суждений и выводов.

— Должно быть, я просто болен, — холодно ответил я, полностью овладев собой.

Аберо замолчал. Через несколько минут он отошел от окна и, остановившись посреди моего кабинета, спросил с обезоруживающим спокойствием:

— Так что же, вы согласны примкнуть к нашей группе, разумеется как один из руководящих сотрудников, а не в качестве директора по проблемам человеческих взаимоотношений?

— А вы, — ответил я не раздумывая, — согласны подражать голосу нашего генерального директора, ради чего я и решил сегодня вас повидать?

— О, если дело только за этим, — ответил он беспечно, — я даже серьезно тренировался; представьте, вчера вечером я развлекался тем, что звонил своим коллегам, подражая голосу генерального директора, и знаете, мне удалось всех одурачить. Сейчас я вам покажу. Что мне сказать?

— Право, не знаю, — ответил я, ошеломленный, — говорите что хотите.

— Ладно. Слушайте. — И он заговорил, подражая голосу Сен-Раме: — Господин директор по проблемам человеческих взаимоотношений, я счастлив, что, несмотря на ваше щекотливое положение, вы согласились сотрудничать с нами. Теперь двенадцать руководящих сотрудников предприятия объединят свои способности и энергию — а это уже немало — и, без сомнения, достигнут моментальных и сенсационных результатов. Для начала я вас извещаю, что наше собрание состоится сегодня в девять часов вечера в заднем зале таверны «Гулим», в тупике Роне, неподалеку от Восточного кладбища. Там мы можем свободно обменяться мнениями и поделиться информацией о положении в нашей фирме. Желающие могут потом остаться поужинать. Каждый платит за себя. Я, Сен-Раме, с радостью констатирую, что ответственные сотрудники моего предприятия объединились, чтобы защитить его от вредоносных действий тех, кто стремится развязать нездоровые силы, таящиеся в каждом из нас. Мы были добрыми — нас хотят сделать злыми. Мы были непреклонными — нас хотят сделать мягкотелыми. Будь я обличителем, я пришел бы в ужас, узнав, что двенадцать самых сильных сторожевых псов фирмы «Россериз и Митчелл-Франс» с нынешнего дня вышли на охоту и будут красться ночами по коридорам и галереям, по подземельям и катакомбам и ноздри их будут раздуваться, чуя запах моей серебристой шерсти; а завидев меня, они ощерят свои стальные белые клыки, припустятся за мной, выгибая спины и выбрасывая лапы, и будут гнать меня до самой преисподней, пока не настигнут и не разорвут в клочья. Ну как, это вас устраивает?

— Да, — ответил я, потрясенный.

Заместитель директора по прогнозированию вышел и тихонько притворил за собою дверь. Из этого подражания уже сочилась кровь.

Какой позор!

Ровно в девять часов я постучался в дверь таверны «Гулим», в тупике Роне. В дверном окошке показалась голова со встрепанными волосами, и хриплый голос спросил:

— По чьему приглашению?

— По приглашению Аберо.

— Какой у вас номер?

— Что еще за номер?

— Вы один из двенадцати маниту «Россериз и Митчелл-Франс»?

— Не знаю, кого вы называете маниту, — ответил я нетерпеливо, — но я действительно работаю в этой компании.

— Тогда у вас должен быть номер.

— Мне не говорили ни о каком номере, Аберо просто пригласил меня на собрание. Он уже пришел?

— Да, маниту Аберо здесь.

— К черту ваших маниту! — воскликнул я. — Если Аберо здесь, сходите за ним и скажите, что его ждет директор по проблемам человеческих взаимоотношений.

— Ладно, скажу, — проворчал лохматый страж, — только странно, что у вас нет номера.

Пять минут спустя он вернулся вместе с Аберо. Окошечко в двери сухо щелкнуло, и в полумраке блеснули очки заместителя директора по прогнозированию.

— Да, это он, можете отпереть, — услышал я.

Тяжелая дверь беззвучно повернулась на петлях и тут же закрылась за моей спиной. Когда глаза мои привыкли к полумраку, царившему у входа, я не мог сдержать удивления при виде странного наряда Аберо: на нем был широкий темный плащ, спускавшийся до колен. Вместо галстука он нацепил пышный зеленый шелковый бант, какие мне случалось видеть у некоторых франтов, но я никак не мог себе представить такую штуку на шее у почтенного представителя правления компании. На плаще я заметил с левой стороны зеленый пластмассовый значок с черной цифрой 5. Аберо молча повел меня по длинному, похожему на трубу коридору, который, казалось, спускался куда-то в глубину, и, когда мы вышли в громадный зал причудливой формы, он все еще не произнес ни слова. Быть может, он не хотел пускаться в объяснения, которых я от него ждал, из-за стража, следовавшего за нами, пока мы не вошли в зал. Тут Аберо схватил меня под руку и увлек на красный бархатный диванчик. Убедившись, что никто его не слышит, он сказал шепотом:

— Извините меня за недоразумение с номером; хотя я не сомневался, что вы придете на наше собрание, полной уверенности у меня все же не было, и потому я не мог доверить вам шифр. Он очень прост; на работе мы будем впредь называть друг друга только по номерам, разумеется лишь когда речь пойдет о нашем расследовании. У вас будет номер седьмой. Каждый получает номер в порядке давности поступления в фирму «Россериз и Митчелл» Остальные ждут вас в заднем зале, арендованном мною для наших собраний. Они не были уверены, что вы примкнете к нам, и очень обрадуются вашему приходу.