Хари Кунзру - Без лица

К концу первой недели ему удается объехать тринадцать поселений.

Он пробует применять различные тактические ходы. Он улыбается. Поет. Раздает детям цветные карточки для переписи и не требует вернуть их. Но люди пугаются все так же сильно, и работа не становится приятнее. Его слуги ненавидят фоце и стараются к ним не прикасаться. Когда им приходится вытаскивать упирающихся фермеров из укрытий, носильщики выражают свое неодобрение тем, что грубо обращаются с фоце. Сначала Джонатан приказывает, затем просит, в конце концов умоляет их быть мягче, но они его игнорируют. Когда один из слуг, Идрис, дает подзатыльник главе семьи на глазах у жен и детей, Джонатан осознает — так продолжаться не может.

Ночью он ставит лагерь в тени большого дерева. После того как носильщики уходят спать, он садится в скрипучий шезлонг и пытается думать. Он понимает: что-то закончилось.

Почему он должен это делать?

Зачем считать фоце? Кому такое придет в голову? Разумеется, он знает — зачем. Для Англии, Империи, Цивилизации, Прогресса, Движения вперед и Нравственности. И Чести. Все это записано в его блокнотах; но не в нем самом. Оказывается, на самом деле ему плевать на все эти слова. Он не чувствует их и не находит в них смысла. Если бы он, Джонатан Бриджмен, чувствовал эти слова, он сам захотел бы считать людей и классифицировать их согласно своему счету.

Он не чувствует этих слов.

Вместе с простудой в нем поселяется жалость к самому себе. Он начинает что-то бормотать себе под нос. Это путешествие задумывалось как приключение. Бриджмен! В случае удачи в общественном сознании он был бы имперским героем, лихим и мудрым: «Знаменитый Бриджмен из Фоцеландии, самый английский человек в Африке».

Что он здесь делает?

С тех пор как он стал Джонатаном, он старался никогда не думать об этом. Любые сомнения он гнал прочь.

А что бы он делал сейчас, оказавшись в другом месте?

Хваджа-сара разворачивал новые личины одну за другой, как фокусник, вытаскивающий флажки из рукава. Джонатан освоил этот трюк. Люди обращают внимание на внешние формы: например, на ширину манжет. Если хочешь стать кем-то другим, нужно всего лишь найти нового портного. Это просто — но когда превращение в другого происходит непроизвольно, внутри поселяется панический страх. Тогда превращение становится бегством, и ты осознаешь, что нельзя останавливаться, иначе на поверхность вновь выплывает подозрение в том, что бежать некому. Никто не бежит. Никто не останавливается. Ибо там вообще никого нет.

Ночь давит на него. Какое-то время он размышляет, не вышибить ли себе мозги. В конце концов, он может умереть как Бриджмен. Это будет чисто английское решение, хотя для этого придется снять ботинки и носки. Нагнувшись, чтобы развязать шнурки, он обнаруживает, что сила воли, необходимая для самоубийства, — тоже качество Бриджмена, а не его собственное. В отчаянии он лезет в карман и достает оттуда обручальное кольцо для Стар. Выругавшись, он забрасывает его как можно дальше.

Джонатан оборачивается и видит трех сонных носильщиков, которые смотрят на него. Он велит им отправляться спать и сам плетется к своей палатке.

На следующее утро он осознает, что не желает не только продолжать перепись, но и возвращаться в лагерь. Вместо этого он решает продолжать работу как ни в чем не бывало, но, вместо того чтобы входить в дома, он будет проезжать мимо и делать записи в блокноте. Когда он в первый раз делает это, огибая поселение на расстоянии в несколько сотен ярдов, Идрис и другие слуги смотрят на него странными глазами, но ничего не говорят. Через некоторое время они принимают это за новый метод, столь же угрожающий, как и все предыдущие. Так он движется зигзагом по сельской местности фоце, постепенно теряя ориентацию в пространстве.

Он не просит носильщиков помогать ему. Они не предлагают помощь. Через некоторое время он видит ориентиры, которые кажутся знакомыми. Возможно, он движется кругами. Все фермы выглядят одинаково — небольшая группа конических хижин вокруг центрального двора. После тридцатой все они начинают сливаться в одну.

Единственный способ различить фермы — это по капищам. У каждого поселения они есть — иногда во дворе, иногда в полях, там, где святыня заботится об урожае. Идолы, стоящие под тростниковым навесом, принимают любые формы — каменные, вырезанные из дерева, раскрашенные и некрашеные. Иногда это бесформенные куски глины, в которые вдавлены ракушки, обозначающие глаза и рот. В один из них инкрустирован кусочек голубой глазурованной плитки, найденный, вероятно, далеко на юге. Другой сделан из палки, которая оказывается кремниевым ружьем, с ложем, объеденным термитами. Все идолы покрыты коркой засохших возлияний — смесью цветного порошка, молока и бузы, предложенной предкам. Джонатан стоит, разглядывая луковицеобразную фигурку с узлом на макушке, и пытается определить, видел он ее раньше или нет. В этот момент до него доносится далекий треск граммофона, и он понимает, что оказался вблизи от лагеря.

Пока Джонатан путешествует, одержимость Марчента уборными подтверждается. Исходная модель (обычная траншея) вскоре уступает место второй модели, а затем и третьей. Это — детально проработанная конструкция: два деревянных очка спрятаны в кабинки из дерева и брезента с запирающимися дверьми. Несмотря на то что исходным намерением Марчента было полностью разделить удобства, события оказываются сильнее его. Экспедицию поражает желудочная болезнь, и последующие десять дней каждый отвечает только за себя.

Эту болезнь сопровождает ужасная боль, выворачивающая кишки наизнанку, а потому обе кабинки постоянно заняты. Более того, никто из занявших уборную не горит желанием освобождать ее ради беснующихся снаружи коллег. Обычным делом становятся громкий стук в дверь, ругательства и даже угрозы. Доходит до того, что озверевший Грегг сшибает дверной замок выстрелом из револьвера, вытаскивает наружу перепуганного Гиттенса и баррикадируется изнутри. После этого происшествия, по общему согласию, уборная объявляется нейтральной зоной. Наблюдатели-фоце докладывают Дау забавные вещи: даже на пике страданий никому из белых людей не приходит в голову сделать свои дела в кустах. Они приходят к выводу, что для белых людей духовная значимость уборных чрезвычайно велика.

Тем временем болезнь отступает. Ее жертвы похудели, приобрели землистый цвет лица и исполнились отвращения друг к другу. Марчент и Грегг вернулись к своей работе, медленно нанося на карту область вокруг утеса. Англичане, ставшие раздражительными и нервными, обнаруживают, что за время их болезни фоце повадились бродить вокруг лагеря. Чаще всего это дети, но к ним иногда присоединяется несколько наглых молодых мужчин. Они гуляют повсюду с безразличным видом, но цепко смотрят по сторонам.