Амелия Сиринити - Контакт с бездной

- Что ты делаешь? - испугавшись, вскрикнула я.

- Так, - он остановил машину и заглушил двигатель. - Я вижу, что ты боишься. Причем боишься меня. Давай поговорим, - он взял меня за запястье и сильно сжал, отчего мое сердце защемило, а все тело покрылось холодным потом. - Я - это я. Стас, - словно читая мои мысли, продолжил он. - Мне грозит не меньшая опасность, чем тебе, а может, и большая. Я просто хочу, чтоб ты помогла мне, а я помогу тебе. Мы нуждаемся друг в друге как никогда раньше. Я не хочу прятаться всю жизнь, не думаю, что и тебе это по нраву. Тем более, когда маниане пытаются что-то сделать с человечеством. Кто знает, что будет завтра? Может, они всех нас уничтожат? Кто им мешает вместо кода оболванивания запустить программу остановки сердца? Они этого не делают только потому, что люди зачем-то им нужны. Не представляю зачем, но это и не важно. Если Иваныч мертв, мы единственные, кто может противостоять угрозе. Понимаешь?

Я смотрела в его глаза. Это все еще были глаза Стаса, того, которого я знала, с которым мы познакомились в московском отделении полиции и который мне нравился как личность. Но что-то изменилось в его взгляде. Что-то еле уловимое, почти незаметное, но взгляд был другим.

- Ты изменился, - шепнула я, сильнее вжавшись в сиденье.

- Мы все меняемся, - ответил он, отпуская мою руку. - Ты тоже уже не та Ирка, с которой я познакомился несколько лет назад, и это чувствуется. Организация меняет людей, делает их другими, заставляет иначе смотреть на мир. Нельзя оставаться тем же человеком, зная, как все обстоит на самом деле. Мы сами не замечаем, как меняемся, но отвергать сами изменения бессмысленно. Помнишь, как мы познакомились?

Я кивнула.

- Ты была любознательной, немного простоватой идеалисткой, которая всегда совала нос куда не нужно. Попав в организацию, ты изменилась. Стала более взвешенной, немного высокомерной, начала по-другому смотреть на мир. Почувствовала себя избранной. Одной из немногих, которые знают, что происходит на самом деле.

- Не замечала у себя высокомерия, - вздохнула я, но поняла, что был период, когда я действительно считала себя особенной, смотрела на людей, не принадлежавших к организации, как на существ второго сорта. Только потом, после Киева, до меня дошло, что всё это неправда, всего лишь банальное человеческое тщеславие.

- Это бывает почти у всех новичков организации, я сам таким был, правда, пытался это скрывать, - он склонился ближе ко мне, я почувствовала запах сигарет из его рта. - А после организации ты начала бояться. Страх перед всем - перед шорохом за окном ночью, перед неприятным взглядом встречного человека, перед незнакомцем, который, как тебе показалось, следит за тобой. Верни сейчас время назад - ты предпочитала бы держаться от организации на расстоянии, остаться той же любознательной идеалисткой, которой была до неё.

Поняв, что он прав, я кивнула, но мне все еще было страшно. Руки дрожали, а сердце в груди грохотало раскатами грома.

- Тебе нравится постоянная паранойя и ощущение, что не сегодня, так завтра за тобой придут? - спросил Стас.

- Нет, - ответила я. - Кому такое может понравиться?

- Сейчас мы можем помочь друг другу вернуть все, как было раньше. Стереть с лица Земли чертову Организацию с манианами, орлами и звукокодами. Вспомни про свой идеализм. Если бы тебе два года назад сказали, что судьба человечества будет зависеть от тебя...

Я не нашлась что ответить. Только еще раз посмотрела ему в глаза и отвернулась, хоть в душе понимала, что он прав. Даже если мне удастся дожить до старости, это будет не жизнь, а постоянные бега с содроганием от каждого шороха и страхом перед каждым новым человеком в моей жизни. Я буду бояться знакомиться с людьми, остерегаясь, что каждый из них может оказаться еще одним Томашем; проходя по улице, буду лихорадочно оглядываться по сторонам в поисках слежки; даже обычный поход в магазин превратится для меня в самое настоящее испытание. Не зря, сбежав в Прагу, я изучила программирование и стала работать на дому, ни с кем не контактируя. Не то чтобы я когда-то была затворницей и тяготела к одиночеству, просто страх брал свое. А когда я наконец-то решилась выбраться из норы, первый, кто мне встретился, оказался наемным убийцей.

- Другого пути нет, понимаешь? - спросил Стас.

- Похоже на то, - ответила ему, понимая, что если я продолжу бояться, паранойя доведет меня до сумасшествия или самоубийства. Мне все еще было страшно, но я понимала, что план, который предлагал Стас, - единственное, что может принести мне облегчение.

- Поехали, - сказала я.

- Мы знаем друг друга давно, и кому мы можем доверять в такую минуту, как не друг другу, - высказался он и завёл двигатель.

Деревья, машины и невысокие загородные коттеджи опять замелькали за окном. Рано или поздно то, что творится сейчас, должно было произойти. Вместо Стаса мог быть Иваныч или кто другой. Наверное, на это и надеялся бывший шеф и глава сопротивления в одном лице. Куда бы он ни отправил человека, как бы тот ни спрятался - страх останется. А он мог появиться в любой момент и предложить избавление от постоянно гнетущего чувства, и ни я, ни кто-либо другой, не смог бы ему отказать. Тогда он сказал, что это свобода, но нет. На самом деле бегство и прятки были иллюзией, Иваныч все так же продолжал держать и меня, и остальных таких же, как я, на коротком поводке, управляя ими через страх. Сейчас я даже была в чем-то рада, что за мной пришел именно Стас, а не Сергей Иванович, просто оттого, что рядом со Стасом я не чувствовала себя марионеткой.

Он остановил машину рядом с небольшим придорожным супермаркетом. Синеватая вывеска с цифрами '24/7', мерцающая разноцветными звездочками, венчала прозрачную раздвижную дверь, за которой виднелся неприветливого вида охранник.

- Пойдешь со мной? - спросил Стас.

- Останусь, - ответила я, поняв, что устала и все, чего мне сейчас хотелось, - это отдохнуть. - А хотя можно и сходить.

- Женская логика такая женская, - ответил он, и сейчас понемногу я начала узнавать в нем того самого бывшего коллегу, с которым можно было поговорить по душам и ждать от него поддержки в трудной ситуации. - Иди сюда, - Стас обнял меня и прижал к себе. Не теми объятиями, которыми обычно обнимает мужчина, скорее дружескими. В них не было похоти, страсти, каких-то желаний, продуцируемых гормональной системой человека, в них было желание поддержать и помочь.

Я уткнулась в грудь Стаса, и мне захотелось плакать. Почувствовать себя маленькой девочкой, которой нужно утешение и обещание, что всё будет хорошо. В груди защемило, а дыхание стало отрывистым. Но я удержалась, не заплакала, только вздохнула и тихо всхлипнула.

- Пойдем, - спросил он.

- Да, пожалуй, - ответила я, взяв платок и вытерев им глаза.