Франсуаза Малле-Жорис - Дикки-Король

— Вот он, друг мой, вот он — ваш новый имидж…

Доктор вприпрыжку сбежал по лестнице отеля и влетел в фойе. Ему передали, что Алекс ждет его. Разумеется, в баре. Но возмущение Роже было слишком сильным, чтобы он по обыкновению обратил внимание на эту частность.

Он, едва переводя дух, рухнул в кресло напротив.

— Чудо? Лишь этого нам не хватало! Я ведь не видел тебя уже три дня! Я бы тебе сказал, что мы движемся к катастрофе! Я говорил по телефону с Жаниной, она бьется в истерике!

Алекс выглядел необычно спокойным и рассматривал свои ногти.

— Думаешь, она хочет урвать кусок? Для журналистов? — спросил он, не глядя на Роже.

Что-то в голосе Алекса насторожило доктора.

— Не знаю. А в чем дело? Что-нибудь обнаружилось?

— Нет, — невозмутимо ответил Алекс. — Ничего не обнаружилось, как ты говоришь. И ничего не обнаружится, кроме того, что мне нужно.

У Роже закружилась голова. Он был не в силах ответить, пошутить, рассеять недоразумение, которое — он это физически чувствовал — висело в воздухе. Обстановка вокруг была буднично-привычной. Бар, отель, фойе, один из тех залов ожидания, где протекала жизнь Роже с тех пор, как он стал врачом Дикки Руа. И обстановка вечно оставалась неизменной, отличаясь лишь мелкими деталями.

— В любом случае, я думаю, что эта история ставит последнюю точку над жизнью Дикки в замке?

— Последнюю точку она ставит. Но не над тем, о чем ты думаешь.

— Не понимаю, на что ты намекаешь.

— На то, что ты просто сволочь, — совершенно спокойно сказал Алекс. — Ведь это ты разболтал «Фотостар» о той девке. И очень возможно, что ты подсунул Дикки газеты, стараясь смешать его с грязью. И я заявляю, что человек, который заметил, как Дикки колется, как Дейв достает наркотики, и не сказал ничего, и не сказал бы, если бы не случилось самое худшее, если бы Дейв не погиб, я заявляю, что это не кто иной, как опять же ты.

— Алекс, ты спятил! Страх потерять свои деньги вызывает у тебя галлюцинации! Я в самом деле сомневался, принимает ли Дикки наркотики, но я все уладил, когда…

— Тебе ничего не поможет, — отрезал Алекс, словно герой американского гангстерского фильма, и, подобно этому герою, на лице его не дрогнул ни один мускул.

Однако Роже не сумел изобразить подходящей ухмылки.

— Три дня назад ты опять звонил тому парню из «Фотостар». Тебе определенно нравится эта газетенка! Хотел продать ему собственного братца, сюжетик о секте, бывшем наркомане, который вскрыл сейф, откуда мне знать? Чтобы Дикки в итоге новой кампании в прессе был вынужден покинуть замок. Но на сей раз этот парень вел себя корректно. Он меня предупредил. И записал твой голос. Их в «Фотостар» много раз надували, теперь они обзавелись средствами защиты. Ты погорел, старик. Заметь, я подозревал тебя давно. Помнишь дело в Мулене? Нет, нет, брат тебя не заложил, это я все сопоставил. И провел свое маленькое расследование. Принял меры предосторожности. Тот же прием, та же газета. Ты не изменяешь своим привычкам. Дурным привычкам. Ладно. Хватит болтать. С чародеем голосовых связок покончено. Во всяком случае, Дикки сейчас не поет, и врач ему без надобности. Билет тебе взят на сегодня, на семнадцать пятнадцать, рейс «Эр-Интер».

— Ложь! Это невозможно! — в растерянности бормотал Роже. — Мне же необходимо увидеть Дикки!

— Ни за что. Неужели ты не понимаешь, что благодаря этой записи я в любой момент могу смешать тебя с грязью? Подать в суд, пожаловаться в Корпорацию врачей, куда угодно? Я еще веду себя по-человечески: увольняю тебя с приличным аттестатом. Учти. Сейчас принесут твой чемодан! Поверь мне, ты дешево отделался.

— Ты не смеешь так поступать со мной, — задыхающимся голосом заговорил Роже. — Не смеешь запретить мне повидаться с Дикки. Хотя бы попрощаться с ним! Все ему объяснить!

Алекс в упор смотрел на Роже, маленького, чистенького, обливающегося потом человечка, уже начавшего лысеть.

— За кого ты меня принимаешь? — спросил Алекс то ли с отвращением, то ли с жалостью. — Дикки, конечно же, не знает ничего.

— Я не верю тебе! — крикнул Роже.

— Дрянь! — с презрением сказал Алекс. — Думаешь, если ведешь себя как стерва, то и все такие же. Ты пришел к нам в шоу-бизнес, как приходят в бордель, рассчитывая, что встретишь здесь кого-нибудь похуже себя. И ты, конечно, встретил, всегда кто-нибудь найдется. Но ты не мог считать таким Дикки, потому что он другой. И поэтому ты ему завидуешь, верно?

Роже промолчал. Неожиданная проницательность Алекса его ошеломила.

— Не ты один. Просто ты зашел чуть дальше. Итог — я устраняю тебя.

— Ты не имеешь права! Не посоветовавшись с Дикки!

— Не думаешь, что твои рассуждения о праве звучат немного комично? — спросил Алекс.

Он налил себе бокал минеральной воды «Перрье». Дикки будет продолжать петь, а он, Алекс, выследил в труппе сволочь и вновь стал хозяином положения. Он почти жалел этого жалкого парня, который не понимал сам себя.

— Сволочь — это ты! Самая что ни на есть сволочь! — шептал Роже низким свистящим голосом. — Думаешь, я в твоих руках, подобно Дикки, поскольку он тебе всем обязан! Ты все от него скрываешь, чтобы лучше им вертеть, ведь он жалкий тип, и все тут. Несчастный невежда, который с почтением относится к своему идиотскому ремеслу, вашим дурацким правилам поведения, кривляньям Поля! И еще хочешь меня уверить, будто ничего не говоришь ему по доброте душевной, не смеши меня. Не смеши! — вдруг взвизгнул он. — Ты эксплуатируешь его так же, как после будешь эксплуатировать любого другого. Как Поль эксплуатирует свою шайку помешанных! Ну конечно, вы с ним не желаете Дикки зла: он же набивает ваши карманы. Но вы его презираете, обращаетесь с ним как с вещью, с выгодной собственностью, как с беговой лошадью: ее прихорашивают, дают ей допинг — и поскакали! Правда, лошади надевают шоры! И роль Поля в том, чтобы нацепить Дикки шоры поплотней. Это вы… вы все превратили Дикки в…

Роже опять задыхался, подыскивая слова и облизывая пересохшие губы. Алекс с интересом наблюдал за ним. Никогда бы он не поверил, что этот человек способен на такую страсть. «Как мы ошибаемся в людях!» — философически подумал Алекс.

Алекс неторопливо выпил коньяк; решение принято, распоряжения отданы. У него не осталось никакого повода для злости.

— Хочешь коньяку? — спросил Алекс. — У тебя целый час впереди…

— Нет, нет, я поднимусь к себе в номер…

— Нет. Ты к себе в номер не пойдешь. Серж сложил твой чемодан и спустит в регистратуру. Тебе не удастся втихаря позвонить, ты не смоешься через заднюю дверь, чтобы снова нам пакостить. Ты останешься здесь до отлета самолета, я посажу тебя в такси с Сержем, без всяких церемоний. Разве ты забыл, что я большой организатор? Не спорь. И не думай, будто сможешь что-то предпринять в Париже. Я обратился бы в полицию, если б твой брат не попросил меня этого не делать. Твои брат, может, кое в чем чуть-чуть мошенник, дело не мое, но, узнав, что сделал ты, он обалдел.