Эвелина Пиженко - Когда осенние печали. Часть 2.

— Ну, что… бывай… — мужчина лет тридцати пяти, чуть выше среднего роста, худощавый, с довольно крупным для удлинённого, узкого лица, носом, протянул руку другому мужчине, своему ровеснику, сидевшему в кожаном кресле за столом большого кабинета, — Прилечу — созвонимся.

— Да, конечно, — его собеседник встал и, ответив на рукопожатие, вышел из-за стола, — бывай, Олежек. Удачной поездки.

— Да, чуть не забыл… — уже дойдя до двери, тот вдруг снова обернулся, — что там у нас по нашему объекту? Мне отчётность так и не поступила.

— Послушай, Олег, — хозяин кабинета неожиданно нахмурился, — мы уже договаривались, здесь, в этом кабинете, о т е х делах разговор не заводить. Пять лет одно и то же говорю, и все пять лет ты игнорируешь мои просьбы…

— Виталя, по-моему, ты заигрался в конспирацию, — усмехнулся Олег, — ты что, жучков до сих пор боишься? Так Лёха проверял недавно… нету у тебя тут прослушки, да и некому уже её ставить. И вообще, пора из тени выходить, задолбало всего бояться, ну, честно!

— Нам ещё долго всего бояться, — засунув руки в карманы брюк, Виталий остановился напротив товарища, — думаешь, мне не надоело? Не время пока, и не мне тебе об этом говорить.

— Виталик, проснись! — Олег шутливо пощёлкал пальцами перед глазами Виталия, — Слава Богу, не девяносто третий, и уж не девяносто пятый! Девяносто восьмой на дворе!

— Тебе хорошо говорить, ты всего лишь учредитель, а я и учредитель, и директор, и все проблемы решать только мне. Я зарплату рабочим начал только месяц назад выдавать, представляешь, за все годы сколько накопилось?

— Я предлагал… надо было им продукцией выдавать, — хмыкнул Олег, — выдают же гвоздями, туалетной бумагой… так почему не водкой?

— Шутки шутками, а я в прокуратуре уже прописался. Меня там как родного уже принимают, сколько бабла на одни взятки ушло, а жалобы всё пишут и пишут…

— Так это же класс, Виталя! — мужчина похлопал Виталия по плечу, — Мы теперь и в прокуратуре свои, и в СЭС — свои, и в администрации — свои… а с рэкетом в стране уже почти покончено!

— Так государство и есть — самый главный рэкетир. Ты, кстати, ещё налоговую забыл упомянуть.

— А вот про налоговую лучше помолчи, — Олег сделал упреждающий жест рукой, — моя Танька всегда на страже наших интересов.

— Ну, да… — повернувшись к окну, Виталий задумчиво заложил за спину руки, — Твоя Татьяна молодец… не то, что…

— Ты про Альку? — Олег бросил на собеседника настороженный взгляд, — Кстати, почему ты её не хочешь взять сюда на работу? И отец интересуется…

— Послушай, Олег, — Виталий наморщил лицо, — давай, без этих родственных протекций, ладно?

— Да что ты её дома всё время держишь?!

— Ты не хуже меня знаешь, что её дома держит. Лучше бы мне посочувствовал, а не ей.

— Она мне всё-таки сестра как-никак… и жалуется постоянно, что ты не даёшь ей себя реализовать.

— Плохому танцору всегда что-то мешает. Пусть реализует, — Виталий пожал плечами, — кто не даёт? Она переводчик, вот, пусть и идёт в переводчики… А здесь, на ликёро-водочном заводе, ей делать нечего. Сам всё прекрасно знаешь.

Распрощавшись с Олегом, Виталий снова уселся в своё кресло. Постукивая по столу карандашом, чуть поджал красивой формы губы, задумчиво уставился куда-то вниз. Акции ловко подведённого под банкротство ликёро-водочного завода несколько лет назад были удачно выкуплены им и его шурином Олегом Дзюбой на равных паях. С тех пор завод несколько раз менял своё название, уходя от налогов, но его новые учредители оставались неизменными.

Помимо учредительства, Виталий Мясников исполнял обязанности директора завода, всё больше и больше ловя себя на мысли, что эта должность ему порядком поднадоела — в ней не было творческого начала, к которому стремилась его артистическая душа… и, лишь открыв ещё один, но уже подпольный цех по производству алкогольной продукции, он почувствовал удовлетворение — не только от материального достатка, но и от риска, который всегда подпитывал его натуру. На фоне всеобщего хаоса и накатившей на страну поголовной нищеты криминальный бизнес процветал и приносил огромный доход.

Когда-то, стремясь сделать партийную карьеру, Мясников мечтал о власти, которая могла дать абсолютно всё. Времена изменились круто и внезапно.

Партийной карьеры не получилось… Компартия больше не была рулевым, да и страна уже была другой. Кто успел — схватил кусок, кому повезло — схватил кусок пожирнее… Надеяться больше было не на кого — отец Виталия вместе с должностью потерял все свои полномочия и привилегии, мать утратила звание примы областного драматического театра, и, оставшись не у дел, вскоре скончалась от внезапной болезни.

Совершенно новые знакомства и деловые отношения, заменившие привычный "блат", вошли в жизнь всех предприимчивых людей, заставляя "крутиться" и "выкручиваться", беря на себя ответственность безо всяких личностных и социальных гарантий. Приходилось заводить совершенно новый круг общения, обеспечивающий материальные блага и защиту этих самых благ от других, ещё более предприимчивых граждан совершенно новой страны.

Всё поменялось местами. Формула "власть — деньги — власть" превратилась в формулу "деньги — власть — деньги".

Из старых, "нужных" связей оставался лишь тесть, Семён Ильич, который был уже на пенсии, но в силу бывшей должности и авторитета, имел остатки некоторого влияния в своём милицейском кругу. Виталий был этому и рад, и не рад. Рад, потому, что знакомства в правоохранительных органах сейчас были как нельзя кстати. Не рад — потому, что именно по этой причине он до сих пор жил со своей женой Александрой. Несмотря на то, что компромата на него у тестя давно уже не было, Виталий так и не решился уйти из семьи. Этому способствовало и деловое партнёрство с братом жены Олегом, от которого Виталий был готов избавиться при первом удобном случае… На это у него была не одна причина.

— Виталий Иванович, вам жена звонит, — голос секретарши Светланы прозвучал из недр селектора, — вас соединить?

— Нет… — чуть замявшись, Виталий придумывал на ходу, что ответить супруге, — Скажи, что я уехал.

— Куда уехали? Домой? — решила уточнить Светлана.

— Нет. Скажи, что на деловую встречу, и буду поздно.

— Хорошо… — многозначительно ответила секретарша и отключилась.

"Чёрт бы её побрал…" — подумав о жене, Виталий недовольно поморщился. Тёплые отношения никогда не связывали их с супругой. Когда-то вспыхнувшая юношеская влюблённость быстро прошла, уступив место более серьёзному чувству к другой девушке… но судьба распорядилась по-своему — брак с Александрой состоялся, вопреки его, Виталия, желанию. С тех пор прошло уже больше пятнадцати лет, срок немалый для того, чтобы окончательно разобраться в своих чувствах и решиться на какой-то поступок… поступок, который оказался не по силам в далёкой юности, когда в жертву обстоятельствам пришлось принести самое светлое чувство, посланное судьбой… Так ему казалось теперь.