Геннадий Сазонов - Марьинские клещи (сборник)

В штабе армии, куда генерал доложил о своём плане, его поддержали.

Ночью батальоны и роты двинулись по равнине, присыпанной неглубоким снегом. Отмахав от окраины Калинина километров десять, они подошли к Волге. Лёд на реке уже встал, был толстым. Попробовали долбить, убедились: выдержит не только людей, но и технику.

Но переходить не стали — разведка доложила, что на том берегу, в деревнях стоят немцы.

А на другом берегу, куда вступил ударный полк, в темноте угадывались очертания древнего монастыря. Командир дивизии вглядывался в темноту, словно искал ответ на какой-то, только ему известный вопрос.

Вдруг он повернулся к комиссару Севастьянову.

— Это нам подарок судьбы! — неожиданно сказал генерал, кивнув в сторону монастыря. — Я тут кое-что придумал.

Комдив приказал подразделениям занять все помещения обители, но ни в коем случае не разжигать костры, чтобы не подавать признаков жизни. Пусть у немцев, которые, наверняка, вели ночную разведку, будет впечатление, что монастырь пуст, а вся дивизия ушла дальше за Волгу.

Когда солдаты разместились, Владимир Романович поделился своим замыслом с Севастьяновым.

— Фашисты не обойдут монастырь, — продолжал Вашкевич. — Он у них, как зуб торчит, обязательно обследуют! Как считаешь, комиссар?

— Думаю, вы правы, они его не обойдут, — поддержал полковник.

— Вот тогда мы их и встретим! — закончил генерал.

В кельях братского корпуса, на папертях храмов белел снег, занесенный через разбитые окна, двери не закрывались, гулял сквозняк. Какой уж тут ночлег? Но деваться некуда! Бойцы, не проявляя ропота, вповалку полегли на каменные полы и тут же заснули.

И, будто по чьему-то велению, сразу стих ветер, в монастыре воцарилась глубокая тишина.

Странно или нет, но ни один из спавших на ледяном полу не простудился и не замёрз в ту тревожную ночь.

Будто неведомая сила хранила их!

Утром Вашкевич и Севастьянов поднялись на высокую монастырскую колокольню. С неё открывался отличный обзор окрестности.

Уже при утреннем свете они лучше разглядели и саму обитель — она представляла собой настоящую крепость.

Довольно высокая и широкая стена опоясывала всю территорию, на углах стояли сторожевые башни, а в центре высился соборный храм, галерея соединяла его с колокольней, рядом — подсобные помещения.

На куполах, правда, не было крестов, поэтому вся обитель выглядела сиротливо.

Командир дивизии и комиссар, конечно, не ведали, что обитель заложили подвижники-монахи очень давно — в 1567 году. Её знали на Руси многие богомольцы. Сюда, к святым иконам, стекались верующие из сёл и деревень Верхней Волги.

Теперь же им обоим было не до истории монастыря. Да и от кого о ней можно узнать? Всё же Владимир Романович, хоть и был обременён сугубо земными попечениями, не сдержался.

— Да, предки делали на века, — обронил он, — колокольня, что надо! И площадка сохранилась.

Комиссар ничего не ответил, он вглядывался в горизонт.

Далеко белела широкая равнина, и там, где она сливалась с небом, темнели избы деревенек.

В то время, пока генерал с полковником находились на колокольне, командир ударного полка умело расставил по всей стене автоматчиков и пулеметчиков. Они смотрели вдаль из древних бойниц, как когда-то давным-давно смотрели, ожидая врагов, наши предки.

Расставили и замаскировали пушки и миномёты.

Командир дивизии не ошибся в своём прогнозе.

Вот зимнее солнце чуть взошло над равниной. И почти одновременно от ближней деревни отделилось что-то чёрное и направилось к Волге.

Генерал приложил к глазам бинокль.

Он увидел, как колонна людей и машин двигалась к реке — конечно, фашисты. Дойдя до берега, они рассыпались по нему; а из машин вынимали рукава и тянули ко льду, это были установки, с помощью которых наращивали лёд, чтобы пропустить танки и самоходные установки.

Монастырь, на который кое-кто из немцев показывал рукой, само собой, безмолвствовал.

Монастырь был будто вымерший, пустой!

Похоже, обитель не вызвала опасений у врагов.

Через какое-то время Владимир Романович заметил и вторую колонну, численностью, пожалуй, в два батальона. Она приближалась к берегу из другой деревни. «Хорошо, — подумал комдив, — что не пошли ночью в ту сторону».

Немцы спустились на реку, бодро зашагали к середине. Они шли довольно плотно — один ряд за другим. На ремнях висели автоматы, в морозной тишине гулко отдавались их шаги по льду, долетал весёлый говор и смех, очевидно, вечером фрицы отметили очередную победу.

Иногда кто-нибудь из фрицев оборачивался в сторону монастыря, произносил что-то соседу в строю, но, скорее, вряд ли это было предостережение, просто у иностранца вызывала любопытство необычная архитектура древней обители.

И то, что они её обследуют, стало ясно!

Для того и шли в эту сторону.

Вот враги вышли на середину реки, почти все они оказались в зоне обстрела, были для наших бойцов, как на ладони.

Генерал выждал ещё несколько секунд.

— Огонь по врагу! — отдал команду Вашкевич.

Из бойниц монастыря зарокотали пулемёты и автоматы. Огонь был настолько точным, убойным, что колонна немцев оцепенела. Фашисты не могли понять, откуда по ним бьют.

Монастырь, они были уверены, — пустынный.

И вдруг — такой мощный залп оттуда.

Вопли, стоны разрезали воздух над зимней Волгой.

Оставляя мёртвых на льду, фашисты заметались туда-сюда, бросились к берегу, толкали друг друга, падали.

И тут наши бойцы выкатили несколько орудий из монастыря на самый берег, быстро расставили, укрепили и прямой наводкой начали лупить по врагам.

Точным попаданием артиллеристы обозначили четырехугольник, за который фашисты не могли выйти. Они метались в этом загоне, а пушки продолжали осыпать их снарядами, с монастырской стены строчили пулемёты и автоматы.

Бой, который можно назвать прицельным расстрелом врагов, длился недолго.

Ни один из фашистов не дошёл до берега.

А для 5-й дивизии это был первый бой за пять месяцев войны, в котором она не понесла ни одной потери.

Вот, наконец, стихли последние пулемётные очереди.

Генерал-майор Владимир Романович Вашкевич и дивизионный комиссар Павел Севастьянов вышли на берег Волги.

Им предстала страшная картина.

Лёд краснел от вражеской крови, на расстоянии примерно в полтора километра повсюду валялись трупы и раненые.

— Настоящее ледовое побоище! — не удержался комиссар.

— Да, — кивнул генерал.

Он помолчал с минуту.

— Запомнят надолго, — продолжал командир дивизии. — Это им — за Вязьму, и за всё остальное. Думаю, теперь они сюда не сунутся.

Наши бойцы подсчитали: свой конец на льду Волги нашли около 700 фашистов.