Геннадий Марченко - Перезагрузка или Back in the Ussr-3

- Немного фантастично звучит, но предложения интересные, - сказал Романов. - Что ж, раз вы, Петр Миронович, с ними выступили - вам над ними и работать. Инициатива, как известно, наказуема.

- Кстати, тут столько раз упоминали Губернского, что за история с ним была в институте? - спросил Шелепин. - Тут Демичев говорил, что чуть из ВГИКа не вылетел, да с такими обвинениями, что впору застрелиться.

- Мои люди все выяснили, - ответил Цвигун, - тут целая интрига. Из посольства в Гаване в МИД прислали телегу с обвинениями Губернского в целой куче грехов, до антисоветизма и расизма включительно, из-за сочиненных им песен, особенно той, известной, про негра.

- Да, песня, конечно, хулиганская, - улыбнулся Романов, - но мне нравится. Племяшка с подружками ее целый месяц на магнитофоне крутили.

- Так вот, - продолжал Председатель КГБ, - Громыко сразу за это ухватился. На Губернского ему было плевать, главное - подкопаться под Петра Мироновича который ему покровительствует. Ну и под всех нас, косвенно. Предсовмина СССР поддерживает 'расиста' и 'антисоветчика'! Таким способом деды из политбюро и ЦК хотели нас стреножить. Ну и послал Громыко во ВГИК своего референта, с приказом натравить на Губернского местное начальство, пришить политику и выгнать из института. А у этого референта был приятель, некий Владлен Памфилов из отдела культуры ЦК комсомола. У которого был серьезный зуб на Губернского.

- А что ему Губернский сделал? - поинтересовался Мазуров.

- Ему-то ничего, они даже знакомы не были, - ответил Цвигун. - Но у этого Памфилова есть сводный брат, который был секретарем райкома комсомола в Ленинграде. Так вот, этому брату не понравилось творчество Губернского и его рок-группы, и он решил облить их помоями, используя связи в прессе. Так как мы отлеживали все, что касалось Губернского, то проверили этого секретаря и узнали немало интересного о его глубокой и нежной любви к другому молодому человеку.

- Тьфу, гадость! - виртуально сплюнул Мазуров.

- Секретаря этого сразу турнули из комсомола со всеми вытекающими, - ухмыльнулся Цвигун. - А этот Памфилов решил, что Губернский имеет к этому отношение. Тут он угадал, он только не знал, какое именно отношение. И вот, услышав от приятеля-референта о задании Громыко, решил, что это шанс отомстить за родственника и за свою оказавшуюся под угрозой карьеру. Раздобыл в ЦК комсомола соответствующую бумагу и поехал с референтом в ВГИК. А тот и рад - две бумаги из двух контор выглядят внушительнее, чем одна из одной. И они чуть не добились своего! Хорошо, куратор Губернского майор Метелкин вовремя все узнал и с помощью директора творческого объединения 'Экран' Хессина поломал им всю игру. Когда Памфилов и этот референт поняли, что против них играет Комитет и что никакого недовольства на Кубе Губернскому не пришить - сразу скисли и были рады выбраться из этой истории под предлогом недоразумения.

Цвигун вздохнул:

- Тяжело с этими творческими личностями. Невозможно понять, куда у них мозги вывернутся! Один Тарковский сколько крови попортил своей американской дуростью...

- И что с ним теперь? - спросил Машеров

- Да что, кается! - махнул рукой Цвигун. - Говорит, затмение нашло. По уму надо бы простить и пусть дальше кино снимает. Но не просто так. Пусть выступит на телевидении, обгадит этот 'свободный мир' посильнее! И другим наука, и ему обратного пути не будет.

- Думаю, все согласны с Семеном Кузьмичом? - спросил Романов. - Тогда решено.

- А что с Громыко будем делать? - поинтересовался Шелепин. - Доверять ему после такого нельзя.

- А что с ними делать, - отозвался Кулаков, - проводим на персональную союзного значения, благо возраст подошел да и здоровье не очень.

- Я согласен, - кивнул Романов. - Вижу, возражающих не нашлось.

- Кстати, о возрасте, - сказал Машеров. - Похоже, нашим ученым удалось синтезировать препарат, по своему составу и действию практически полностью совпадающий с сывороткой, полученной из крови Губернского. Не знаю насчет бессмертия, но от старческих болячек он избавляет полностью. Да и зубы начинают расти, ученые окрестили это 'акульим синдромом'. Так что, думаю, больше нет необходимости изводить Сергея Андреевича заборами крови, делать из него донора поневоле.

- Отличная новость, Петр Миронович, - откинулся на спинку кресла Романов. - Планируется производить препарат серийно?

- С этим бы мы лучше не торопились, - ответил Машеров. - Во-первых, он еще не прошел клинические испытания на добровольцах, во-вторых, его себестоимость все же получается немаленькая, в-третьих, в случае массового применения старики начнут молодеть, а пенсию у них уже не отнимешь. Представляете, какой удар по бюджету СССР? У нас будет страна вечномолодых пенсионеров. После окончания испытаний на добровольцах предлагаю производить препарат небольшими партиями, давать его людям, кто реально ценен для страны - заслуженным артистам, ученым, художникам, писателям... Ну и политикам тоже, если они того заслуживают. И, кроме того, направить ограниченные партии в медучреждения под строгим учетом. Пусть используют только при лечении тяжелобольных. Например, в онкологические отделения, поскольку, по мнению проводивших исследования препарата, он неплохо воздействует на раковые клетки. Опять же, мы оказываемся монополистами, никто в мире в ближайшие годы не сможет, я думаю, повторить наш успех, разве что выкрасть состав препарата. Так что с его помощью мы можем диктовать условия западным странам, во главе которых обычно стоят немолодые политики. Ну это в общем и целом, как говорится, тут еще стоит се как следует обдумать, учесть все нюансы.

- Здравая мысль, Петр Миронович, не поспоришь. Тогда возглавьте разработку соответствующего законопроекта или документа... Что ж, товарищи, может быть, пожалуй, на сегодня закончим? Возражений нет? Все знают, кто чем занимается? Тогда всем спасибо, больше никого не задерживаю.

За два дня до открытия Олимпийских Игр меня в свой кабинет пригласил Цвигун. По пути я весь извелся, гадая, зачем вдруг понадобился председателю Комитета госбезопасности. Может быть, хочет затеять очередной литературный проект? Не исключено. Но не мешало бы настроиться и на худшее. Кто знает, может, где-то прокололся, лишнего сболтнул, хотя вроде и не напивался в последнее время. Ладно, доедем - выясним на месте.

- Сергей Андреевич, проходите, садитесь. Чай будете? У меня его помощник на травах делает, которые из деревни привозит, аромат обалденный!

- Не откажусь, Семен Кузьмич.

Что-то он мягко стелет. Не иначе какую-то пакость задумал.

Чай и впрямь оказался превосходным, благоухал смесью мяты, жасмина и еще чего-то непонятного, но тоже ароматного. К тому же, скорее всего, обладал седативным эффектом. После первой чашки как-то сама собой моя тревога улеглась, накатило успокоение, даже малость в сон потянуло.