Вадим Климов - Бесплатное питание на вокзалах

Поэтому Марио жертвовал благоприятнейшими для роста часом и погодой и уходил за продуктами ближе к рассвету, когда ветер стихал, а сырость уже не так волновала его отоларингологическую систему.

Обычно, правда, ему не давали такой возможности и, не дожидаясь улучшения погоды, отправляли в магазин. Что было более чем странным, потому что речь шла о нескольких сантиметрах: при благоприятных условиях рост Марио составлял сто девятнадцать сантиметров в холке, а при неблагоприятных — сто шестнадцать.

Зато бывало, что и не отправляли.

Месье Жлобель обычно распоряжался снарядить Марио к полуночи, в это время холка работника парила высоко, и пинком под зад выдворить из Бутербродной с рюкзаком за спиной.

Марио бежал со всех ног, одинаково коротких и слабых, на другой конец города. Транспортом он не пользовался, там его всегда принимали за калеку-попрошайку, которым он работал до Бутербродной, возвращаться к прежнему занятию не хотел. А зайди он в метро, пришлось бы: расточительные пассажиры так любили его, что заваливали объедками и мелочью, наполняя карманы, запазуху и рюкзак, приготовленный для полуфабрикатов.

Марио всегда злился из-за чужой навязчивости, но, будучи невероятно косноязычным, даже не брался объяснять, что не нуждается в деньгах. Карлик бессловесно принимал пожертвования, пока его не ловила милиция или настоящие попрошайки, которых он боялся до кровотечения из культей.

Поэтому Марио не пользовался общественным транспортом. Более того, он старался не останавливаться на улице, иначе его и здесь принимали за нищего, побирающегося у светофора или толпы на обочине.

Ему повезло, что, если не брать в расчет погоду, высота холки достигала наибольшего значения именно в полночь, когда можно было перебегать улицы хоть на красный свет, не опасаясь быть сбитым нагловатым водителем.

Не повезло в другом. Огромная нагрузка на короткие ноги, перемещавшие тело быстро и без остановок, к тому же на обратном пути прибавлялся вес битком набитого рюкзака, сущий ад, после таких вылазок ноги распухали, увеличиваясь в обхвате минимум в три раза, под кожей проступали толстые красно-синие вены, и, самое главное, подошвы стачивались от безостановочной беготни, и с каждым разом ноги становились все короче, Марио с ужасом ожидал дня, когда лишится ног окончательно.

Официантки жалели его как ребенка, которого ни у кого из них не было. Да и Марио годился им в отцы. И все равно карлика опекали и после его вылазок мазали больные ноги мазями, каждый раз новыми, которые провоцировали жуткую, ничем не заглушаемую боль, длящуюся неделю, а то и две.

Марио терпел, он вынужден был терпеть, потому что знал, несмотря ни на какую жалость, ни на какое притворство озабоченных его здоровьем официанток, ни одна из них никогда не согласится выполнить его работу хотя бы один раз, сегодня. Все об этом знали.

Марио ненавидел официанток, всех скопом и каждую отдельно, официантки ненавидели Марио и друг друга, каждая ненавидела Марио и всех официанток, кроме себя, каждая другая официантка ненавидела Марио и остальных, включая первую, кроме себя, каждая еще одна ненавидела Марио и всех официанток, включая первую и вторую, кроме себя, и так до бесконечности или, для наглядности, миссис Сплюснутая ненавидела Марио и всех официанток, кроме себя, то есть, пани Черепаху, сеньору Добриту и мадам Кашалот, пани Черепаха ненавидела Марио и всех официанток, включая миссис Сплюснутую, кроме себя, то есть, миссис Сплюснутую, сеньору Добриту и мадам Кашалот, и так далее до бесконечности, до еще большей наглядности.

Однажды по распоряжению месье Жлобеля Марио подвергли наказанию. Сейчас уже не вспомнить за что. Важно не это. Важно, что он был заточен на кухне, где уже несколько часов сидел скрюченный под раковиной.

Короткие ноги Марио погоды не делали. Отсутствие коленей не позволяло хоть как-то их согнуть. И все равно Марио согнул свои ноги. Благодаря превосходной природной гибкости, он выпятил их дугой под таким углом, что случайный зритель упал бы в обморок.

Собственно, что еще сказать? Скрючившись в три погибели благодаря ватному туловищу, Марио спокойно помещался под раковиной. Вопросов не возникало. Но он захотел упрочить свое положение, для чего решил склонить голову на бок, прислонив, например, левую щеку к левому плечу или, например, правую щеку к правому плечу или, например, левую щеку к правому плечу или, например, правую щеку к левому плечу, иными словами, еще больше ограничить свою высоту.

Но этот трюк Марио не удался. Дело в том, что у него не было шеи. Голова вращалась по часовой стрелке, против часовой стрелки, но не отклонялась вперед, назад, вправо и влево. Хорошей моделью такого устройства является автомобильный руль, который наделен всей подвижностью головы Марио в той же степени, в которой обделен остальным.

До Марио, до его мандариновой головы эта мысль так и не дошла, и он промучился под раковиной, скрюченный, пытаясь наклонить голову, шесть часов кряду. Пока месье Жлобель не дал распоряжение вытащить его из-под раковины и снарядить в магазин за полуфабрикатами. Потому что наступала полночь и Бутербродная нуждалась в продуктах, а объедки, как их ни экономили, все равно закончились.

Марио выскочил из-под раковины, как только открылась дверца. Одним махом — и он снова на свободе, возбужденно размахивает культями, на которые тут же набрасывают рюкзак и по традиции пинком под зад выталкивают на улицу.

Что происходило после, можно угадать до секунды, оставим это кретинам. Интересно другое. Пока наш друг отбывал наказание, через форточку на кухню залетела птица с карикатурно маленькими крыльями, телом и головой, но с большим, просто огромным для такой мелюзги клювом, которым птица издавала звуки, похожие на человеческую речь.

Ошибка Марио заключалась в том, что он постоянно высовывал голову из-под раковины. Никак не мог понять, что с ней делать. Потому что все попытки прижать голову к плечу никак не отражались на занимаемом пространстве.

Влетевшая на кухню птица заметила постоянно открывающуюся дверцу под раковиной. Марио придерживался графика 5:25: пять секунд голова снаружи и двадцать пять секунд внутри. Поэтому дверца постоянно скрипела и хлопала. Эти звуки, которых легко можно было избежать, едва не довели птицу до помешательства.

Она села на раковину и, когда Марио в очередной раз высунул голову, клюнула в темечко, рассчитывая, что после этого он перестанет ей докучать. Но Марио этого не понял. Он недоумевал, что произошло с темечком, когда оно высунулось из-под раковины, и испугался, что это повторится и под раковиной.