Саша Филипенко - Травля (сборник)

«Некоторое время назад меня известили о намерении отметить мои скромные, едва прорезавшиеся литературные способности. Не скрою, я был взволнован и рад. Пожалуй, мои эмоции можно было бы сравнить с переживаниями юного футболиста, которого переводят из дубля в основной состав.

Сутки напролет ты чеканишь слова, отвлекаясь лишь на изучение техники великих. Подобно Набокову, некогда защищавшему ворота Тринити-колледжа, ты продолжаешь упорные тренировки, и однажды тебя замечают. Несколько тренеров намекают, что при определенных обстоятельствах ты смог бы заиграть…

Сегодня я бы хотел выразить слова благодарности этим тренерам. Сказать спасибо журналу, который любезно согласился опубликовать отрывки моей утопии, сказать искренне, потому что в литературе, как и в футболе, как и в любом другом виде искусства, автору важно чувствовать уверенность в собственных силах.

Пользуясь случаем, я бы хотел не только поблагодарить тренерский штаб, но и кое-что пообещать. Я хочу заверить вас, что сделаю все от себя зависящее, чтобы никогда и ни при каких обстоятельствах не нарушать литературный режим. Я обещаю не расслабляться после побед и не опускать руки после поражений. Обещаю быть готовым ко всякому испытанию, будь то испытание собственным текстом или произвол судьи; и, несмотря на то что с арбитром не принято спорить, перед лицом своих болельщиков я обещаю возражать всякому судье, который позволит себе превратно трактовать правила игры. Я обещаю не принимать приглашений от команд, за которые болеют тираны, и никогда, ни при каких обстоятельствах не участвовать в договорных матчах. Более того, кто бы ни был рулевым сборной, и как бы долго он ни сидел у руля, превращаясь из самого себя в памятник самому себе, даже если это будет стоить мне места в основе, я обещаю бороться с отжившими свой век схемами и тактиками восьмидесятых. Мир изменился. Мы больше не можем позволить себе играть в атакующий футбол лишь потому, что это тешит самолюбие одного человека и его оголтелых болельщиков, которые, вероятно, не осознают, что игра с десятью нападающими, игра без мысли и уважения к сопернику, в конце концов неминуемо приводит к болезненному поражению и падению на дно турнирной таблицы. Всеми возможными способами я буду бороться за то, чтобы мы не вернулись в те времена, когда матчи проходили на полях книг Стругацких, Солженицына и Шаламова. И вне зависимости от того, в каком амплуа мне придется выступать, я обещаю занимать позицию правды, свободы и здравого смысла, ибо события последних недель в очередной раз убедили нас, что позиция эта чрезвычайно слаба и требует усиления. Спасибо…»

«Браво!» – крикнул я, и вслед за мной это словечко повторили несколько заслуженных старперов. Смущенный Пятый оглядел зал, и Агата, конечно, попалась ему на глаза. Они уехали вместе, как и после ресторана, и в тот вечер мы сняли недостающие кадры. На всякий случай. Настало время знакомиться. Лично.

пауза

Мы можем переходить к кульминации. Детство, школа, смерть отца. Переезд в новый двор, работа, жена. Мы добрались сюда, к высшей точке. Пик сонаты, верх напряжения.

Еще в понедельник мы наивно полагали, что все закончится хорошо. Вернее, нет, не так. Я, если честно, не очень-то и задумывался о последствиях. Будь что будет, думал я. Жена будто бы начинала вновь разговаривать со мной. Мне даже показалось, что она собирается помириться. Я думал, что мы закончим с Пятым, и я вернусь в Петербург.

План был такой: Кало лично встретится с Пятым и все объяснит. Расскажет о наличии пленки, возможно, покажет отрывки и, в конце концов, предложит покинуть страну. План всем понравился. Возражений не было. Дядя Володя дал добро. Я верил в эту историю. Честно верил. Мы предлагали измученному, загнанному в угол человеку хорошее разрешение, но…

Чернушка подсел к журналисту в «Хороших временах». Сказал, что есть разговор. Пятый ответил, что не желает ни с кем беседовать.

– Устали от музыки? Все-таки большой срок.

– Что вам нужно?

– Хочу вам помочь.

– Это как же?

– Я знаю, как сделать вашу жизнь спокойной.

– Что вы имеете в виду?

– Я знаю, кто душит вас.

Пятый оживился.

– И кто же?

– Я не могу вам сказать. Не вправе. Не для того здесь.

– А если я сейчас… – Антон попытался взять Кало за воротник, но чернушка, незаметно для посетителей ресторана, но оттого не менее чувствительно, двинул журналисту в бок.

– Сидите спокойно и слушайте меня! Вы должны уехать! Немедленно!

– А если не уеду, что? – пытаясь восстановить дыхание, спросил Антон.

– Будет плохо.

– Хуже, чем сейчас?

– Бросьте! Мы и не думали, что вы окажетесь таким слабаком! Все, что происходило до этого момента, – цветочки. Вы не представляете, как мы поимеем вас!

– А не пошли бы вы нахер, а?

– Легко! Только это вряд ли поможет вам. Послушайте, эта ситуация никому не нужна. Вам неприятно – нам неприятно. Все замучились…

– Замучились?

– Не мое дело подбирать слова. Все устали. И вы, и мы. Очевидно одно: есть досадная история, и все хотят ее разрешить.

– Вы сейчас все это серьезно? Мрази!

– Антон, любезный, следите за языком! Я вас не оскорблял, и я здесь, так сказать, для вашей же пользы.

– Что?

– Дело худо. Людей, которые могли бы вступиться за вас, – нет. Поверьте, то, что мы предлагаем вам, – жест доброй воли. Мы хотим решить вопрос по-хорошему.

– По-хорошему? Это как?

– Это очень просто. Вы уезжаете из страны. Хотя бы на несколько месяцев. При этом затыкаетесь, не портите людям кровь.

– Ах вот оно что?! Выходит, это я порчу людям кровь?!

– Антон, уверен, вы понимаете, что это пойдет вам на пользу. Отдыхать на море гораздо лучше, чем проходить обвиняемым по делу…

– Обвиняемым по делу?! И по какому же?!

– Дело найдется. Дело всегда найдется. Признаться, мне очень не нравится тон, который вы выбрали в разговоре со мной. Советую вам перемениться, вряд ли я потерплю еще…

– Ах не потерпишь? Тогда послушай меня, ублюдок: передай своим, что я уничтожу вас!

– Очень трогательно. Нет салфетки? У меня мокрые штаны! Антон, вы такой смелый только потому, что прекрасно понимаете, что вас трогать не станут. И тут вы правы. Абсолютно правы. Ликвидировать вас действительно никто не собирается. За вас я не волнуюсь, поверьте, но, если честно, сейчас я очень беспокоюсь о вашей семье.

– Вы их не тронете!

– Безусловно не тронем. Нам даже мысль такая в голову не приходит! Однако вы же лучше меня понимаете, как работает пропаганда. Страдают третьи лица. Всегда… страдают… третьи лица. Не мне вам объяснять. Прессуют одних, а под горячую руку попадают другие. Без исключений. Сами же знаете – проверено, доказано. Все эти сюжеты по телевизору, статьи в газетах… Кто знает, во что это может выплеснуться?! Кругом полно сумасшедших, мало ли какой маньяк решит изнасиловать вашу жену?