Любовь Рябикина - Ах эти темные глаза...

— Не спишь? К тебе посетитель. Мужчина. Могу пропустить, в виде исключения, врачи все ушли. Пропустить?

Таню разобрало любопытство:

— Пропусти!

— Только говорите потише.

Медсестра исчезла. Таня старательно завязала на груди тесемки от широченной больничной рубашки. В дверь постучали и она сказала, натягивая одеяло к подбородку:

— Войдите.

В дверном проеме возник совершенно незнакомый Смирновой парень. На серый костюм сверху был накинут халат. Девушка обмерла. На нее смотрели такие знакомые бездонные глаза. А парень внимательно разглядывал Таню:

— Здравствуйте! Вы меня не помните?

Она удивилась:

— Здравствуйте! Нет, не помню, вы уж извините.

— Сержант милиции Юрий Барков. Это я принес вас в общежитие.

— Я плохо помню. Помню лишь, как на меня напал мужчина из темноты и удар. Значит, это вы спасли меня?

Он заметно смутился и переступил с ноги на ногу:

— Ну это слишком сильно сказано «спас». Это моя работа. Разрешите присесть?

— Пожалуйста.

Юрий подвинул стул к кровати и сел, разглядывая ее лицо:

— Могло бы быть хуже…

Таня замерла, а потом попросила:

— Там, в ящике зеркальце. Дайте мне его, пожалуйста.

Юрий удивился:

— Вы еще не видели своего лица?

— Нет. А что? Очень страшно?

Он пожал плечами. Зеркальце все же протянул. Таня со страхом поднесла его к лицу и вскрикнула. Ощупала лицо руками, не веря глазам: подбородок опух, губы разбиты, шикарные фингалы под глазами, белки глаз розовые, и все венчала забинтованная голова. Таня забыла, что не одна в палате. Глядя на себя в зеркало, она разревелась:

— Что этот гад сделал с моим лицом?

Барков решительно отобрал зеркальце. Сунул его в ящик, взял руку девушки в свою и ободряюще сказал, похлопав по ее ладони своей:

— Синяки пройдут. Главное — вы живы. Могло быть хуже…

Таня утерла слезы полотенцем:

— Почему?

— Тот, кто напал на вас, только что вышел из зоны, где сидел за убийство.

И так бледное лицо девушки побледнело еще больше:

— Да–а–а…

Парень предложил:

— Может, перейдем на «ты»? Я тебе гостинец принес.

Смирнова согласно кивнула. Барков сунул руку в карман пиджака и вытащил большой апельсин, а потом из другого кармана извлек восковое яблоко. Положил подарок на тумбочку, кивнув на яблоко:

— Оно настоящее. Это сорт такой.

Таня глядела на него с удивлением:

— Спасибо тебе большое за все, за все! — Она помолчала, а потом спросила: — Как ты там оказался? Что ты видел? Расскажи…

— Это мой пост, Таня. Я обходил территорию, когда услышал твой крик. Видел, как этот подонок тебя ударил, но не успел помешать. Дальше связал его, машину патрульную вызвал. Тебя в общежитие понес. У нас рации старые и со скорой не могли связаться. По дороге ты меня едва не избила… — Барков засмеялся: — Говорила, что хорошо себя чувствуешь и рухнула прямо на руки. А потом тебя увезли сюда…

Таня удивилась:

— Но я тебя не помню совсем… Ты не можешь мне налить воды в стакан? Пить хочется и варенья положи. Оно в тумбочке.

Юрий налил воды из графина, склонился над тумбочкой:

— Ого! Вот это запасы! Кто это к тебе приходил?

— Девчонки из общаги. Сегодня впервые ко мне пропустили посетителей.

— Я знаю. Звонил несколько раз и каждый раз отвечали: «К Смирновой пока нельзя».

Позвякивала ложечка в стакане. Таня вдруг поймала себя на мысли: «Я не хочу, чтобы он исчез из моей жизни». Юра протянул ей стакан:

— Держи.

Она предложила:

— Если хочешь — пей.

— Не откажусь.

Он выпил воду и снова налил, разболтал варенье, протянул стакан Тане. Она отпила немного и спросила:

— Я тебя еще увижу? Мне бы не хотелось запомниться тебе вот такой.

Барков улыбнулся:

— Я к тебе еще загляну. Да и потом встретимся не раз. Ну ладно, пойду. Поправляйся.

Он оглянулся возле двери. Темный глаз подмигнул Тане и дверь закрылась.

Юрий навещал ее в больнице еще два раза, каждый раз приносил какой–то гостинец. Извинялся за редкие посещения и сидел по часу, по два. Таня постепенно поправилась. Боль в голове прошла, повязку сняли, разбитые губы зажили, опухоль спала и только синяки все еще виднелись под глазами, но и они становились все бледнее.

В начале июня девушку выписали из больницы. Таня доехала до общежития, поднялась в комнату, переоделась. В комнату постучали. Девушка крикнула:

— Входите!

Появилась дежурная:

— С выздоровлением! Тебе там звонят…

Смирнова, не дожидаясь лифта, бегом спустилась вниз, уже догадываясь, кто это может быть. Схватила трубку:

— Смирнова у телефона.

Раздался смех и голос Юры:

— Привет! Поздравляю! Я сегодня дежурю. Выходи часов в восемь, прогуляемся по территории. Согласна?

— Да. Где встретимся?

— Я подойду к вашему общежитию в восемь.

— Хорошо. Жду.

Раздались короткие гудки. Сердце у Татьяны запело от радости. Прыгая через ступеньку и забыв о лифте, она поднялась наверх и принялась просматривать наряды…

Они встречались в дни его дежурств, через каждые двое суток. Гуляли до часу, двух ночи. Потом он провожал ее до дверей. Таню немного удивляло, что они не встречаются в другие дни, когда он свободен, но она не спрашивала Юрия ни о чем. Не хотела торопить его и надеялась, что время придет и он все расскажет сам. Вечерами, когда в парке никого не было, садились где–нибудь на скамейку и целовались.

Барков не позволял себе ничего лишнего и девушка была благодарна за это. Она доверила Юрию все свои тайны, лишь о любви они никогда не говорили. Смирнова чувствовала, что он любит ее. Иногда он словно бы хотел что–то сказать: глядел на Таню с такой мукой, но слова не шли с его губ. Расспрашивать она не решалась, боясь разрушить неосторожным словом то, что их притягивало друг к другу. Сержант смотрел в ее влюбленные глаза и тоже не решался заговорить. Так прошло лето и пролетел сентябрь.

В день рождения Тани Юрий дежурил. И все же забежал к ней, чтобы поздравить. Девчонки только–только собрались сесть за стол. Девушка стояла перед ним в синем шерстяном платье с пояском. Он протянул красивые алые розы и сказал:

— Поздравляю! Оставайся всегда такой, какая ты есть.

Таня налила ему полный фужер шампанского и попросила:

— Выпей за меня, Юрочка!

Он поднял бокал и потянулся к ее фужеру:

— Пусть твое счастье льется через край всю жизнь, как это вино.

Юра лил в ее фужер шампанское из своего и шипящие струи падали на пол, текли по пальцам смеющейся Тани. Он выпил остальное залпом. Все девчонки вдруг исчезли. Они сделали это специально, чтобы дать им возможность побыть вдвоем. Ни для кого в общежитии не было секретом, что Смирнова и Барков любят друг друга. Таня подошла к окну и остановилась, глядя на текущие по стеклу капли дождя. Юрий шел следом. Крепко взял за плечи, прижал к себе. Обхватил под грудью. Она откинула голову на его грудь, потерлась тихонечко о ткань мундира, тихо–тихо спросила: