Дмитрий Новиков - Рассказы

Обвязку закончили, за стропила принялись. Выше стропила, плотники, выше стропил лишь космонавты. Из пятидесятки — толстой доски делали их. На конек да на промежуточные прожилины, где излом крыши будет, короткие опирали с двух сторон, между собою гвоздями связывали сотыми, а так они на прожилинах просто лежали. Нижние же, длинные — одним концом в потолочные балки упирали, которые специально за сруб выпущены были. Да не просто упирали — тоже паз в бревне выберешь, туда доску, да еще «косынкой» — короткой дощечкой, свяжешь всю конструкцию, чтоб не поползла крыша, не дай бог. Верхний конец к верхним стропилам прибивали, да тоже на прожилину опирали. Вот и получалось — давит крыша на внутреннюю часть балок потолочных опорами своими, а на внешнюю, что за срубом, — концами стропил. И уравновешивает вес. И не гнутся балки. А стоит все надежное, влитое, родное.

На стропила обрешетку положили, из «дюймовки». Почаще, досок я не жалел, но считал. Все по уровню тоже, по отвесу, да по нити натянутой — под шифер поверхность идеально ровной должна быть, иначе сломает его.

Но уж шифер вдвоем трудно класть. Позвали родственника из соседней деревни, Юру. Муж двоюродной сестры моей, свояк, что ли, называется. Он юркий такой, быстрый, умелый.

— Сколько должен буду? — спрашиваю.

— А, нисколько. Кормить–поить будешь, а больше ничего не надо, как родне не помочь?

Стали шифер класть. К нижним концам стропил по доске прибили, в горизонт, на них листы шифера нижние опираем. Верхние — внахлест, волна в волну, чтоб не перекосить. Так ряд за рядом и делали: двое наверху укладывают, да гвоздями шиферными к обрешетке прибивают, третий внизу листы подтаскивает да на доски направляющие кладет, веревкой обвязывает, чтоб наверх затягивать. Споро дело пошло. Три дня прошло — покрыта крыша. Всего вместе меньше месяца провозились. Много отвлекались — на гусей смотрели, как они косяками нескончаемыми к югу летят. Такая красота, такая печаль и радость одновременные — слезы на глаза наворачивались.

Но чуть крышу покрыли, чуть начерно фронтоны доской зашили, чтоб снега внутрь не наметало — тут и ноябрь пришел. А с ним ветер, снег, завьюжило, зарычало кругом. На следующий день только выехать успели с участка — сугробы уже наметало.

Уезжал я, оглядывался постоянно и не верил — неужели получилось все, успели, сделали? И за ранним сумерком, за линиями косыми снежного волокна зыбко, но твердо высились два желтых, солнечных даже в темноте сруба — успели.

VIII

Мне почему–то кажется, что сейчас очень важно — строить. Строить дома. Для себя. Не дожидаясь правительственных решений и невзирая на казусы внешней и внутренней политики. Потому что когда еще, как не сейчас. Самое главное — никто особо не мешает. Не нужно помощи, лишь бы дали вздохнуть спокойно. А что, не помните уже, как дачные домики можно было строить не выше скольких–то метров. А стройматериалов было не достать — у моего отца до сих пор на даче стоит дом, где пространство между обрезками досок на стенах туго забито тряпками. Сверху все оклеено бумажными обоями. Дом считается летним — на зимний не хватило ни денег, ни сил, бессмысленно тратившихся на доставание всего и вся, да и шесть соток земли не очень располагали к добротному строительству.

Сейчас строить можно. Можно купить землю, и она будет твоей. Можно заработать и купить стройматериалы, все, самые чудесные или самые простые. Можно внимательно рассчитать и взять кредит, который потом аккуратно погасить. Игра стоит свеч — дом твой будет гораздо дороже вложенных средств. Не нужно впрягаться в изнурительную ипотеку для покупки городской квартиры. Дешевле, проще, надежнее — строить свой дом.

Нужно строить. Иначе, погруженный в хитросплетения современного мира, ты увлечешься газетами, политикой, бессмысленным спортом и криминальными новостями. Ты потеряешь себя, и жить будет все хуже, все тревожнее. У тебя не будет первоосновы всего — своего дома на своей земле, который ты выстроил сам для себя и своих детей. Поэтому нужно строить. И эта моя повесть написана, чтобы показать — все это возможно, реально и радостно. Несмотря на трудности и страхи, не ожидая помощи и поблажек — строить. И когда поймет это большинство — изменится климат в нашем нервном, спотыкающемся обществе. Потому что человек, построивший свой дом, — это мирная, свободная и сильная личность. Сам себе хозяин. А не то запуганное, вялое и падкое на дешевые зрелища существо, которым является сейчас.

И еще. Вы не замечали, что давно уже в строительных магазинах не протолкнуться? Их наполняют толпы людей, которые уже поняли. Вы не боитесь опоздать, остаться не у дел и после опять сетовать на судьбу? Я — боюсь.

IX

Всю зиму я думал о доме. Он мне даже снился иногда — как стоит, заснеженный, с сугробом на крыше. Как тихонько потрескивает, садясь под тяжестью крыши и снега на ней. Как промерзает в сильные морозы, отдавая из стен последнюю влагу. Как прессует мох в швах, как движется по нагелям, испытывая на прочность фундамент. Как живет.

Первый раз весной ехать к нему было страшно. Еще на подступах я с замиранием сердца заглядывал за поворот — вдруг чего. И облегченно вздохнул, когда увидел две знакомые, в мечтах и снах уже много раз виденные крыши. Все было хорошо, все стояло на месте.

Еще прошлой осенью, беспокоясь за качество бревен на бане — все–таки пару лет они уже пролежали, и убежденный стремлением отца сделать побольше хорошо, но бесплатно, я покрыл стены бани снаружи отработанным машинным маслом — «отработкой». Сделал это и с нижними венцами дома, которые больше всего впитывают влагу и гниют. Баня у меня стала черной. Местные шутники сразу же окрестили ее горелой, но теперь, весной, когда стаял снег и пошли частые дожди — я еще раз убедился, что не все дешевое — плохо. Вода каплями стояла на бревнах и, не впитываясь, стекала на землю. Дом начинал становиться крепостью.

Второй сезон стройки обещал быть легче, чем первый. Все–таки самое важное — это поднять стены и покрыть крышу. А потом уже можно особо не спешить — на голову тебе уже не капает с небес. Но и сильно замедляться тоже не стоит — можешь утратить волшебный созидательный импульс, разлениться, застрять на каком–нибудь неинтересном этапе. Во второй сезон я решил делать печи. Печь в доме в любом случае получалась большой — мне хотелось и русскую печку, как в доме у бабушки, навсегда запомнившуюся запахом и жаром, и камин в зале — он сам просился сюда, в комнату с видом на озеро. Хотелось и лежанку, чтобы дети могли понять мое детство и приобщиться к ни с чем не сравнимому уюту большой сухой теплоты. И плита на кухне была необходима — куда без нее? Получалось, что в одной печи должно было поместиться четыре. Сначала это казалось нереальным, но, подумав, поспорив, посоветовавшись с людьми, поняли — возможно. Нужен только хороший мастер.