Джон Марквэнд - Г. М. Пулэм, эсквайр

«Мистер Уилдинг хочет…», «Мистер Уилдинг полагает…» — часто слышалось в конторе, но я так и не мог понять, как и кто мог знать, чего хотел или что полагал мистер Уилдинг.

В то время когда я начал работать в фирме, новичкам обычно платили триста долларов в год. Хотя, казалось, сам воздух в конторе был пропитан деньгами (как раз в те дни стали резко повышаться цены на акции фирм, выполнявших военные заказы), мы, новички, работали не за страх, а за совесть, не думая о деньгах. В конторе нас, начинавших в тот год свою карьеру, было шестеро — все выпускники Гарварда и все с хорошими связями. Утром каждый из нас получал список лиц, как правило, очень несговорчивых, уже не раз отвергавших настойчивые предложения других служащих фирмы, и отправлялся соблазнять их ценными бумагами, которыми в тот момент занималась наша фирма. Вместе со списком мы получали и подробное описание самих бумаг, причем предполагалось, что мы должны назубок знать все достоинства нашего товара. Целый день мы ходили из конторы в контору в деловом районе города, но я бы не сказал, что это занятие можно было назвать работой.

Если мне и удалось в то лето продать кое-какие ценные бумаги новому клиенту, то это событие не запечатлелось у меня в памяти. Зато я сделал настоящее открытие, когда убедился, как много, оказывается, у меня связей по линии семьи и как обширен круг знакомств отца.

— Здравствуйте, — говорили мне. — Значит, вы сын Джона Пулэма?

Я бы чувствовал себя гораздо лучше, если бы сумел убедить какого-нибудь нового клиента купить хоть одну ценную бумагу. Как-то я заговорил об этом с мистером Уитзерсом, но он ответил, что со временем все придет. Лет десять назад мистер Уитзерс играл защитником в команде Гарвардского университета и все еще сохранял прежний боевой дух. Когда он инструктировал в своем кабинете коммивояжеров по продаже ценных бумаг, голос у него становился, как у сирены; мистера Уилдинга он называл в таких случаях «дядей Фрэнком».

— Так вот, — говорил он, — эти четырехсполовинные процентные облигации продать будет трудновато, однако дядя Фрэнк хочет продать их, и как можно быстрее. Так что — подтянитесь, и марш по клиентам!

Он говорил и многое другое, в его словах было много здравого смысла, но я не успевал улавливать всего, подолгу обдумывая каждую его фразу. Опытные коммивояжеры направляли свои стопы в банки и страховые компании, о которых было известно, что они не прочь кое-что приобрести. Неофитов же безжалостно гоняли куда придется — как говорилось, ради их же собственной пользы. Было во всем этом что-то от спартанской системы воспитания.

— Вы никогда не сможете продать ценные бумаги людям, которых не знаете, — поучал мистер Уитзерс. — Поэтому заглядывайте к своим будущим клиентам, завязывайте как можно больше знакомств. Ведь вы не жалуетесь, Пулэм, а?

— Что вы, сэр! Конечно нет, сэр!

— Коммивояжер по продаже ценных бумаг никогда не жалуется, — продолжал мистер. Уитзерс. — Я и мысли не допускаю, что вы можете струсить, Пулэм. Коммивояжер по продаже ценных бумаг должен обладать железными нервами и сноровкой.

Вспоминая о конторе «Смит и Уилдинг», я отчетливо представляю себе и кожаную обивку мебели, и сигарный дым, и стук тиккеров, и мальчика на высоком стуле, выкрикивающего курс другим мальчишкам, которые стоят у черной доски. Я никогда не забуду хлопотливой деловитости клерков в нарукавниках, сидевших в кассовом зале перед своими бухгалтерскими книгами. Они принадлежали к другому, почти не известному мне обществу, однако мистер Уилдинг знал каждого из них. В те дни считалось честью работать для «Смита и Уилдинга». Те, кто служил здесь, гордились своей принадлежностью к фирме, а те, кто не служил, относились к ним с уважением и завистью. Это была солидная банковская фирма, где я встретил самое внимательное отношение. Уже будучи в армии, я часто вспоминал об этом.

В то лето, когда мы окончили университет, Биль Кинг устроился репортером в газету «Нью-Йорк уорлд». Мы время от времени переписывались, а затем он приехал провести у нас свой недельный отпуск. Ему захотелось осмотреть контору, и как-то после завтрака я на несколько минут привел его к себе. Биль знал всякие закулисные подробности, был в курсе военных событий, для него не являлось секретом, какие затруднения испытывает правительство.

Оказавшись в конторе, Биль заложил руки в карманы и обвел взглядом конференц-зал.

— Ну прямо как клуб «Лиги союза», — объявил он. — Самое подходящее место для игры в тотализатор. Если хочешь заработать немного, покупай сталь. Цены на сталь растут.

— Если я начну покупать акции, меня выгонят отсюда.

Биль присвистнул.

— Ну еще бы! Благонравные мальчики только продают акции, но не покупают.

Дверь в кабинет мистера Уилдинга была открыта. Мистер Уилдинг, которому в это время чистильщик наводил блеск на ботинки, сидел со сложенными на животе руками, поставив ногу на ящик чистильщика.

— Ого! Кто это? — спросил Биль. — Настоящий Ральф Уолдо Эмерсон [15] Р. У. Эмерсон — известный американский философ, поэт и публицист (1803–1882). .

— Тсс! Не так громко, Биль. Это старший компаньон мистер Уилдинг.

Мистер Уилдинг снял руки с живота.

— Гарри! — позвал он. — Зайди-ка сюда.

Вы невольно подпрыгивали, заслышав его зов. Я поспешно прошел через дверцу в перегородке, отделявшей зал биржевых операций от кабинетов владельцев фирмы, и остановился у стола патрона.

— По-моему, не мешало бы тебе еще раз пройтись по этому ботинку, Тони, — заметил мистер Уилдинг. — Побольше блеска. Гарри, кто этот молодой человек с тобой?

— Мой однокурсник, сэр. Его зовут Уильям Кинг.

— Кинг… Кинг… Он, кажется, не работает у нас?

— Нет, сэр…

— Что же он делает?

Я ответил, что Биль работает в газете «Нью-Йорк уорлд».

— Приведи его сюда. Я хочу видеть его. — Мистер Уилдинг снова сложил руки на животе и взглянул на вошедшего Биля. — Значит, вы, молодой человек, работаете в газете? Я слышал, как вы сравнили меня с Ральфом Уолдо Эмерсоном. Лестное сравнение, но я не священник.

— Конечно, сэр. Я и не говорил этого.

— Вы не хотели бы поработать у нас?

— Благодарю вас, сэр, нет.

— Если у вас когда-нибудь появится такое желание, дайте мне знать… Тони, теперь этот ботинок хорош, можешь заняться другим… Гарри, принеси мне последние сведения о ценах на сталь.

Ни в то время, ни потом я так и не понял, что особенного увидел мистер Уилдинг в Биле Кинге, а сам Уилдинг не стал вдаваться в объяснения.

— Что это со старцем? — осведомился у меня Биль, когда мы вышли из кабинета. — Уж не воображает ли он себя одним из персонажей романов Горацио Элджера [16] Г. Элджер — американский писатель (1832–1899), автор многочисленных произведений для детей, основным героем которых был бедный мальчик, ставший впоследствии богатым человеком. , тем самым богатым стариком, что предоставляет бедному мальчику возможность проявить себя в полном блеске? Он отлично знает, что я не стану работать в вашей собачьей конуре. Да и тебе, Гарри, нужно убираться отсюда как можно скорее.