Даниэла Стил - Музыка души

– В чем дело? – забеспокоилась Стефани, решив, что с Фредом что-то случилось.

– Не поверишь: Элисон обнаружила, что у Брэда был роман с няней – той самой, которая так таинственно уволилась и исчезла. Уже все закончилось, но она родила от него ребенка – ровесника Генри, их младшего. Сегодня появилась в доме с мальчиком на руках и обвинила Брэда в обмане: он перестал платить содержание, которое перечислял два года. Стоя посреди столовой, в разгар Дня благодарения и в присутствии родителей Элисон дамочка заявила, что с новой няней Брэд тоже крутит роман. Не иначе как она сохранила ключ и неслышно вошла, когда все сидели за столом. Понятия не имею, что теперь будет. Элисон готова убить мужа. Оказалось, что святой Брэд на самом деле не так уж и свят. Я всегда знала, что он лицемер. Ну а теперь и она это знает.

– О господи! Что же будет дальше? – ошеломленно спросила Стефани.

– Элисон уверяет, что подаст на развод. Скорее всего, так и случится. Не знаю, как подлецу удастся выкрутиться. Доказательству два года.

– Бедная, бедная Элисон! Она так верила мужу, так его любила!

– Полагаю, любовь и доверие уже иссякли. Выгнала из дома, не дождавшись конца Дня благодарения. Брэд отказывался уходить, но она начала звонить в полицию, и ему пришлось сдаться.

– А что случилось с няней и ее ребенком?

– Ушла вместе с ним. Что ей еще оставалось? Элисон сказала, что малыш – копия Брэда, так что отказаться не удастся. Да он и не пытался ничего отрицать. Та заявила, что в качестве доказательства имеет тест на ДНК. Элисон собирается завтра же уволить новую няню, потому что первая говорит, что Брэд спит и с ней тоже.

История звучала невероятно, но Стефани почему-то поверила, тем более что после смерти Билла Брэд и с ней вел себя чуть более дружелюбно, чем следовало.

– Ох! – выдохнула она, не в силах произнести что-нибудь членораздельное.

– Обязательно позвони. Родители приехали из Мичигана, а она весь вечер рыдает.

Стефани собралась с духом и через пять минуть набрала номер Элисон, чтобы услышать историю заново, но с подробностями. Сквозь рыдания Элисон заявила, что не хочет больше видеть мужа, что звучало неубедительно: трое общих детей – это серьезно. А еще сказала, что в понедельник подаст на развод, и это намерение казалось более серьезным.

– Мне очень жаль, что так получилось, – искренне проговорила Стефани. История действительно выглядела отвратительно, особенно если учесть, что бывшая няня ходила беременной и рожала одновременно с Элисон.

– Мне тоже очень жаль, – пробормотала Элисон сквозь рыдания. – Я ругала тебя за Чейза, потому что волновалась и думала, что нельзя вступать в новые отношения спустя всего пять месяцев после смерти Билла, да еще с известным певцом. Брэд постоянно твердил, как это ужасно… и вот что сделал сам. Негодяй! Как он только мог? Ненавижу!

Слова выстреливали короткими очередями, и Стефани всей душой жалела подругу: с высот невинности бедняжка рухнула в пропасть предательства.

– Уверена: ты знаешь, что делаешь, – добавила Элисон. – Люблю тебя, Стеф, и не хочу, чтобы случилось что-нибудь плохое. Видишь, что произошло со мной?

Она еще долго плакала и бессвязно что-то бормотала. А когда наконец простились, Стефани легла на кровать и задумалась. Трудно было представить, что близкие люди способны на такую подлость. Она вспомнила, как узнала об измене Билла и как страдала. Теперь уже не оставалось сомнений в том, что обязательно надо было с ним развестись. И Элисон тоже необходимо это сделать. Отношения с мужем уничтожены навсегда: восстановить их после отвратительного, циничного предательства все равно не удастся.

Утром, все еще думая об Элисон, Стефани спустилась на кухню и застала там Луизу. Она ничего не сказала дочери: накануне вечером прозвучало достаточно слов.

Луиза угрюмо допила кофе и обреченно посмотрела на мать.

– Прости за то, что вчера так грубо вела себя с Сэнди. Не понимаю, что со мной происходит: постоянно на всех злюсь. Бешусь из-за твоих отношений с Чейзом – конечно, если вы все еще вместе, – потому что хочу, чтобы ты осталась с папой. Бешусь из-за смерти папы, из-за любви Майкла и Сэнди. – Она неожиданно улыбнулась. – И, может быть, даже из-за того, что Шарлотта вообще появилась на свет: в детстве она была жуткой врединой, да и сейчас иногда ведет себя невыносимо.

– Умница. Хорошо, что ты все это признала. – Стефани наклонилась и поцеловала дочь в щеку. – Я и сама сначала сердилась на папу за то, что он умер и всех нас бросил. Но легче от этого не стало. А сейчас уже не злюсь.

– Ты не была по-настоящему счастлива в браке, правда? – спросила Луиза, и Стефани постаралась ответить как можно аккуратнее.

– Поначалу было хорошо, причем довольно долго. А потом, как я теперь понимаю, мы просто пустили отношения на самотек. Билл занимался работой, я растила детей, и постепенно пути разошлись. – Луиза понимающе кивнула: она все помнила. – А потом настал момент, когда нам следовало развестись, но мы этого не сделали. Стали жить дальше, как посторонние люди. Наверное, я слишком боялась юридической процедуры, но в то же время любила Билла. С тех пор все изменилось.

– Как ты думаешь, почему это случилось?

– Все потому же: небрежность, лень, усталость, равнодушие. Отношения требуют внимания и постоянной работы, а мы трудиться не хотели.

И вдруг Луиза задала вопрос, от которого на миг закружилась голова.

– Папа когда-нибудь тебе изменял?

Стефани долго молчала, пытаясь понять, знает ли дочь правду.

– Какая разница? – наконец заговорила она. – Если даже такое случалось, то только потому, что брак наш утратил смысл. Не думаю, что при счастливой семейной жизни люди смотрят в сторону. Конечно, если они не дураки. – Как Брэд Фримен, подумала она. – Папа точно дураком не был.

– Когда-то давно Мэг Доусон сказала мне, что у папы роман на стороне. – Мэг была старшей дочерью Джин, на пять лет старше Луизы. – Мне тогда было шестнадцать; разумеется, я ей не поверила. – Время в точности совпадало; скорее всего, Мэг услышала об измене от матери.

– Может быть, и так, – пожала плечами Стефани, стараясь говорить как можно более равнодушно.

– Думаю, лучше знать правду, – растерянно заметила Луиза. – Я винила тебя во всем на свете, а теперь начинаю понимать, что напрасно. Возможно, в чем-то был виноват папа.

В детстве она изрядно нафантазировала о браке родителей и об их пылкой любви, однако до сих пор не забыла слова Мэг и надеялась услышать опровержение.

– Не исключено. – Стефани сдержанно улыбнулась. – Но не надо сердиться на папу: его больше нет.

Луиза сверлила требовательным взглядом, и она наконец, кивнула:

– Да, Билл мне изменил, но я все равно осталась с ним. Хотел жениться на той женщине, но она решила вернуться к мужу, и тогда он вернулся ко мне. – Каждое слово горькой правды давалось с огромным трудом. Стефани не стала объяснять, как эгоистично вел себя Билл, какую боль доставил. Она просто изложила факты и предоставила дочери право сделать собственные выводы.