Владимир Топилин - Остров Тайна

С тех пор пошла слава про мельниковскую заимку, што живет там нечистая сила. Люди ее стороной обходить стали. Так она до сего дня заброшенная стоит. Крыша протекает, а починить некому. Сгниет скоро все добро, а пользоваться им люди боятся.

Дед Шишка прервал рассказ, подтолкнул бабке Фекле кружки:

– Налей, хозяюшка! А то язык рассохся.

Та безропотно плеснула из бутылки самогона. Деду чуть на донышке, Ивану побольше. Старый и малый взяли посуду, выпили, закусили. Дед Шишка пыхнул трубкой, нахмурил брови и продолжил:

– Так вот… на чем это я?

– Видение на заимке, – напомнил Иван.

– Да, точно. Пошла молва по всей округе, што на мельниковской заимке ведьма живет. Нихто туда ходить не стал, до тех пор, пока плотину на пруду не прорвало. Во время войны то, кажись, было, – рассказчик наморщил лоб. – В сорок третьем. Тогда зима снежная была, а весна дружная. В мае тепло нахлынуло разом, снег с косогоров попер. Речка вздыбилась, прибыла. Там, на пруду, творило вырвало. Опять же, был бы путный хозяин, вовремя починил запор или приоткрыл творило, спустил воду. Так нет же. Прорвало дамбу.

Потоп до нашей деревни дошел: у кого грядки смыло, у других лодки унесло. У бабки Лушниковой, что у самой речки живет, баня уплыла. Да не в том суть. Ребятишкам кто не в возрасте, антиресно знать, што там случилось, как пруд прорвало. Побежали они, значит, гурьбой на заимку: вместе не так страшно. Прибежали на пруд – мать честная! Вода сошла, а по приямкам рыба кишит, руками брать можно. Мальчишки так и делали, щук метровых, што по силе, под жабры – да на берег. А другие рыбины были – тех вовсе поднять не могли. Кидали на сушу до тех пор, пока не устали. Видят, што с большими щуками им не справиться, побежали в деревню, рассказали взрослым. Бабы сразу смикитрили, в чем дело. Коней запрягли в телеги, да на заимку. Машка вместе с ними. Приехали и ну вытаскивать эту рыбу!.. Шутка ли, еда дармовая, когда кругом голод. Возили бабы рыбу до вечера, пока на бочки не наткнулись.

– На какие бочки?! – затаив дыхание, переспросил Иван.

– Там, што в пруду были, – равнодушно пояснил дед Шишка. – Видать, от Никифора остались. Была у нас такая особенность – мясо в меду хоронить. И я так делал когда-то: быка или телка колешь, в бочонки закладываешь, медом переливаешь, а потом в холодную, проточную воду. При такой консервации мясо потом как свежее, и хранится долго. Так вот, наткнулись бабы на бочки, ишо пуще обрадовались, думали мясо нашли. Кое-как выкатили одну бочку на отмель, поставили на попа, вскрыли, а там… совсем не мясо.

– А что же тогда там было? – уже без деда зная секрет, холодно спросил Ваня.

– Золото в бочках было, вот што!.. – округлив глаза, выдохнул старик. – Много золота! Все в слитках. Бабы как увидели, дара речи лишились. Откуда столько? Как оно сюда попало? Вместе с ним – бумаги войсковые, печатями гербовыми заверенные. А ишо там хлаг был армейский. Все в целости и сохранности. Ни капельки воды не попало. Машка, понятное дело, тут как тут, находку сразу под охрану поставила, штобы никто ничего не упер. А бабам што? Им какая затея? Што они, золото есть будут? Бумагами тоже сыт не будешь. Посмотрели, да опять за рыбу взялись. Надо щуку солить, вялить, прибирать, штобы не пропала. Одна Машка, как ответственное лицо, Прохора Горюнова на берегу с ружьем посадила, штобы бочки караулил, а сама на коня да в район поскакала. Хлаг с собой прихватила и бумаги, штобы начальству показать. А тут как раз ночь подкралась. Хоть и весна, поздно темняет да рано светает, но хватило, штобы там, на пруду, диво непонятное случилось…

– Что же там произошло? – насторожился Иван.

– Не торопи, счас все по порядку расскажу, – погрозил скрюченным пальцем изрядно захмелевший дед Шишка, потянувшись за кружкой. – Старуха, ты што привалилась на лавке, как рассохшееся корыто? Почему не наливаешь? Вишь, какой ответственный момент для рассказа наступил? – и, нахмурив разросшиеся на переносице брови, ударил сухим кулачком по столу.

– Хватит! – прикрикнула на него Фекла, отстраняя бутыль с самогоном в сторону. – И так вон уж качает, как талину на ветру. Ване налью, а тебе нет!

– Я вот те не налью! – наиграно сердито заворчал дед. – Не нальешь – будешь всю зиму в дырявых валенках ходить, подшивать не буду!

– Ой ли! Напугал! Мне и ходить-то некуда, – не сдается супруга.

– Тогда подушку заберу, будешь на полене спать!

– Не привыкать. Сена в мешок набью.

– Печку топить не буду!

– Сама истоплю, дров вон, на пять зим хватит.

Понимая, что жену не пробить, дед Шишка пошел на хитрость. Он смягчился, едва не пустил слезу, приложил руки к сердцу:

– Ну, налей ради Христа, а то двигатель зашкаливает от любви к тебе! Помнишь, как я к тебе на коне свататься прискакал?

– Ой уж, лучше не вспоминай! – вдруг засмеялась бабушка Фекла. – Было дело, вся деревня хохотала над такими сватами, – и, обращаясь в Ване, вкратце рассказала забавную историю.

– Вот ить как, нарошно не придумаешь, как было. Зима была, вьюжно, холодно. Он, – махнула рукой в сторону мужа, – с дружкой Колькой и дядькой Фадеем сани запрягли, да поехали ко мне. Я тогда в Курагино жила. А жена дядьки Фадея, тетка Пелагия, ему наказала на рынок заехать. Там у них знакомая тетка сметану, яйца, мясо продавала. К тому времени Пелагия яиц две сотни насобирала да кадушку сметаны. Отдай, говорит, сначала товар, а потом уже сватать поезжайте. А они как сделали? Дядька Фадей с собой бражки прихватил, по дороге, значит, для храбрости напробовались как надо. Приехали, мать честная! – со смехом всплеснула сухими ладошками. – Все как есть в сметане и яйцах! Дядька Фадей должен был на гармонике играть, а он вместо нее кадушку из-под сметаны в руках держит… Хорошо што тяти моего тогда дома не было, не видел этой картины, а то бы никогда за тебя не отдал.

– Но ведь отдал же! – снова ударил кулачком по столу дед Шишка.

– Как же не отдать? Когда ты выкрал меня, когда я за водой ходила?

– Скажи, што ты супротивилась этому!

– Да уж, противишься такому, – мило улыбаясь, ответила жена. – Как схватил меня в объятия, в шубу сразу завернул, да лошадей вожжами!.. А ну, милыя, выноси! И как погнал на тройке по улице!.. Только снег за санями завихеревался. Эх, и хорошо мне тогда было… Будто птичкой я тогда летела.

– Раз так, значит, налей! – настаивал дед Шишка. – А то больше воровать тебя не буду.

– Какой там воровать… Такое только раз в жизни бывает, и то не у всех. Щас хоть с мешком денег на завалинке сиди, никому я не нужна!

– Окромя меня!

– Это понятно. Хто за меня будет тебе штаны стирать? – смягчилась старушка и раздобрилась: – Ладно уж, налью тебе немножко, – плеснула в кружку на донышке, – а то ить не отстанешь!