Ольга Толмачева - Митька

— Нужно уважать выбор детей… Им виднее, — уклонилась Вера. — Главное — свою жизнь не пропустить… Порой внутри себя так темно, что ненароком заблудишься…

Они замолчали.

От вина у Веры приятно закружилась голова.

— Понимаете, Вера… — сказал Эдуард. — Я очень увлёкся Юлей… Её письма… Тонкие, трогательные, изящные… Вы знаете, в наши дни так не говорят… «Милостивый государь», «любезный друг», «бесценный мой» — кому сейчас придёт в голову так изъясняться? Эти слова, звуки… поэзия, вскружили мне голову… Что с вами? — Эдуард увидел, как Вера побледнела. — Вам плохо?

— Нет, мне хорошо. Очень хорошо, — с волнением прошептала. — Продолжайте, прошу вас, любезный…

— Я понял — только очень возвышенное существо так думает, чувствует… А это хулиганское: «делаю вам гримасу» — не прелесть ли? Хотите ещё вина? — Эдуард увидел у Веры опустевший фужер.

— Хочу, — Вера украдкой промокнула слезы. Боже! Как хорошо!

— Юлины письма — свежий воздух. Привет из эпохи, которая проскользнула. Я видел её на подиуме, в зале — вы знаете, это пушкинская Натали…

— Но ведь и вы, Эдуард, не без тайны.

— Вы знаете, Вера, я руководитель солидной компании. Большой — гигантский — коллектив. Помощники, замы, помы… Вся жизнь на виду. Каждый шаг — под контролем. Бизнес, скажу я вам, Вера, мутное дело. — Он подлил и себе. — Если ты замешкаешься, не проглотишь, не схватишь, тебе тут же отгрызут хвост, уничтожат. А я, вы знаете, драгоценная Вера, в музыкальную школу ходил… В литературную студию… — Эдуард замолчал.

— Представляю, как вам непросто…

— Тяжело, одиноко…

— А эта Малыш — она вам звонила…

— Моя жена.

— Вы счастливы?

— В сущности, счастлив… Но мы с ней на разных планетах… Дома холодно, как на леднике. Мы с ней чужие…

— А от меня Виталий ушёл…

— Виталий — это?

— Юлин папа… Столько лет вместе — и вот… Я тоже считала, что дома ледник и мы на разных планетах…

— Вы одна? Соболезную… Знаете, Вера, вполне возможно, это не горе — прорыв… Одна дверь закрыта — открылась другая… Не так все плохо…

— Мы столько лет вместе! Так давно, что один другого перестали замечать — так привычно, обыденно существование…

— О! Как вы меня понимаете! И нам с женой говорить не о чем — все сказано–пересказано, все уже знаешь… Сотни раз слышал…

— Все заранее известно: кто что ответит, отчего рассердится, чем восхитится…

— Совершенно верно! Как заезженная пластинка… ничего нового.

— Кажется, уже нечему удивляться, все предсказуемо… Хотя… — Вера вспомнила, как Виталий улёгся в грязных башмаках на диван, а она лупила его полотенцем — такого от своего тихого мужа никак не ожидала. Выходит — удивил? Выходит — не все потеряно?

— Скучно, Вера, серо, тоскливо…

— Однообразно…

Заиграла музыка. На столиках вспыхнули свечи.

— Но вы знаете, и мужу со мной было непросто! Он тоже задыхался, а я не понимала.… Моя чистенькая кухня для него, словно клетка. Занавески на окнах — липкая паутина. И на себя я рукой махнула.

Эдуард снова плеснул Вере в бокал.

— Вы посмотрите на меня, мой дорогой, бесконечно дорогой друг, — Вера захмелела. — Разве можно себя так распустить? Скажите, Эдуард, только честно, вам бы пришло в голову за мной приударить? Я же такая… тумба… Посмотрите. — Она оперлась на крышку стола и приподнялась.

— Вы знаете, Вера, вы чудесная… — Эдуард снова накрыл горячей ладонью её руку. — Тёплая, искренняя… Чувствующая… Нет большего счастья, чем слушать вас… Как вы говорите! Это стихи…

— А Виталию ничего такого не нужно. Он в космос улететь вздумал. Хлопнул дверью — и на Орион, пьяненький, подальше от моих занавесок… Даже цыплёнка не попробовал…

— Ваша история так похожа! И я задыхаюсь… Бывают моменты, когда я желаю иметь крылья, чтобы вырваться — и не могу…

— Наелся, говорит. А я халатик прозрачный купила… думала, общий язык найдём. На Земле век скоротаем…

— Обязательства, видите ли… Чувство вины…

— Какой вы, Эдуард, тонкий… Как вы страдаете…

— Вы знаете, Вера, — он замялся. — Я не Эдуард…

— То есть? — не поняла Вера.

— Вообще–то я Игорь… Игорь Петрович…

— Игорь Петрович? Но Эдуард?

— Эдуард — звучит как–то представительней, звонче. Не находите? Очень хотелось произвести впечатление.

— Вам это удалось.

— Признаюсь, Верочка, это моя маленькая тайна, секрет…

— Бедный вы мой! Как же вам тяжело!

— Понимаете, от чужих глаз спрятаться хочется, в воздухе раствориться. Бизнес. Вера, мутное дело… А человек… человек же, Вера, создан для счастья…

— А Виталий ушёл, дипломы со стен посдирал, диссертацию прихватил. В ночь ушёл… Где он, на какой планете теперь их повесит? Куда причалит?

— …Для счастья и любви создан человек. Для творчества…

Они снова замолчали. Вера с трудом освободила руку.

— Поверьте мне и моему скромному опыту, дорогой Эдуард, в каждом деле труден только первый шаг. Важно желать понять другого. Услышать… Вот сколько раз я мужа шпыняла: то книжки не там разложит, то ноги не вытрет…

— Когда–то же было время — домой я летел на крыльях… Обнять небо хотелось от счастья!

— А теперь я одна, в стерильной квартире — словно в безвоздушном пространстве… Хоть бы кто намусорил. Насорил… Одно поняла: дышать без Виталия не могу — нечем…

— А теперь смотрю — чужие люди. Мне так одиноко…

— Печально… Грудью вздохнёшь — а вот тут болит, — Вера ткнула в сердце.

На сцену вышла певица. Ей зааплодировали.

— Думать, бесценный друг, что в другом месте вы себя найдёте, что где то лучше — лишь фантазии неопытной души. — Вера вдруг почувствовала себя пророком.

— Вы правы: в житейских делах я совершенный младенец…

— Только кажется, что с другим человеком все будет иначе. Знаете, Игорёк, не обессудьте, но могу вам дать дружеский совет: сходите налево.

— Что вы имеете в виду? — Он удивлённо взглянул.

— То, о чем вы подумали. Клин клином вышибают. Попробуйте — сразу излечитесь. Сразу так хорошо дома покажется…

— Вы так говорите… Сами пробовали?

— Увы — только мечтала. Надёжное средство, действенное, проверенное… У меня есть солидные основания думать — вам это поможет…

— Я тоже мечтал… Но, увы, Митька…

Они засмеялись.

— Радуюсь надежде увидеть вас вновь счастливым, — утешила Вера. — Нужно жить и ценить то, что имеешь…

— А если нет радости?

— Найдите эту радость в себе. Переключитесь… Другой человек, милостивый государь, это новая планета, которую ещё предстоит заселить, обустроить. Навести контакт. А вдруг ошибка зрения? Галлюцинация? Вдруг сбой связи?

— Вы так говорите: «милостивый государь» — как Юля…

Они тепло попрощались. Вера вышла на воздух. Было свежо.