Евгений Гропянов - В Камчатку

Стеллер смотрел на чадящий фитиль, плавающий в наполненной жиром плошке, и задумал: ежели фитиль пригаснет, то командору жить недолго, разгорится — до весны протянет, а там — новое судно наладят и — в Петропавловскую гавань.

Ученый иногда ссорился с Берингом, был недоволен тем, что командор на исследование открытых земель Америки дал мало времени, но сейчас он искренне желал, чтобы фитиль горел и горел. Но, как на зло, кто-то приоткрыл вход, огонек качнулся и, словно захлебнувшись, погас…

— Да побыстрее, кого там несет, — крикнул Стеллер.

Только сейчас он до конца понял, что Беринг, хотя и беспомощный, есть дух экспедиции, ее сила, ее надежда.

Зашли Свен Ваксель и Хитрово.

Стеллер чиркнул торопливо кремнем.

— Чтобы решить, готовиться ли нам окончательно к зимовке, надо с точностью убедиться, Камчатка ли сия земля. Вас, господин Стеллер, посылаю обследовать землю. Возьмите с собой матросов. В случае попадете в беду, палите. А сейчас… — Он тяжело приподнялся на правый локоть. — С богом, — с надеждой сказал он Стеллеру.

Запыхавшись, с длительными передышками, Стеллер и матрос Савва залезли на самую высокую в окрестностях лагеря гору.

— Море, — вздохнул счастливо Савва. Холодный ветер рвал на нем матросскую куртку. — Хорошо-то как!

— Оглянись, — буркнул Стеллер.

— Т-т-тоже море, — прошептал растерявшийся Савва. — Откуда? Ведь это же Камчатка!

— Остров, — возразил Стеллер. — На материке нет непуганых песцов. А деревья, выкинутые на берег… Я не встречал таких пород на Камчатке. Скорее — в Америке…

— О-о-остров! Проклятье, остров! — закричал протяжно-испуганно Савва. Ноги его подкосились, он опустился на колени. — Господи, остров зачем же… За что, господи… Остров-то зачем… — Он еще несколько раз повторил отчаянно «зачем», глазами оглядел остров, и навсегда запомнилась ему вода, много солено-горькой воды. То были слезы.

Беспарусное белесое море окружало остров.

— Остров… Зачем… — бессмысленно и обреченно спрашивал Савва. — Что же будет…

Капитан-командор, облокотившись, вел тихий разговор с Вакселем. Софрон Хитрово сидел на ящике у выхода и что-то записывал в тетрадь. Он увидел Стеллера, который, как показалось Хитрово, шел так медленно, будто раздумывал, куда и как поставить ногу. Матрос Савва чуть поотстал, нес пук травы.

— А вот и Стеллер! — с надеждой воскликнул Софрон Хитрово и, закрыв тетрадь, поднялся с ящика.

Натуралист кивнул Хитрово, не ответил на быстрый и нетерпеливый вопрос Вакселя «что и как» и, приблизившись к постели Беринга, помедлив, сказал тихо:

— Это остров.

Страшные слова.

— Я так и предполагал, — Беринг откинулся на подушку. В землянке установилась напряженная тишина. — Объявить всем немедля.

— Но, господин капитан-командор… — попытался возразить Ваксель.

— Немедля! — властно приказал Беринг.

— Что же делать? — Хитрово вдруг засуетился, тетрадь выпала у него из рук, он поднял ее, стряхнул комочки земли.

— Команде готовиться к зимовке. — Беринг вновь оперся на локоть и требовательно посмотрел на офицеров, призывая их к мужеству и действию. — А весной отремонтируем пакетбот и спустим на воду… Камчатская земля близко… Хитрово, поручите выкопать дополнительные землянки, больных постарайтесь поселить отдельно. Вам, Стеллер, поручаются травы. Пока время позволяет, ищите их и собирайте. Ваксель, матросов выделять Стеллеру по первому требованию… Я слышу голоса, вас ждут матросы…

Хитрово с тетрадью под мышкой вышел первым. После полутемной землянки он зажмурился, свет показался ему особенно ярким, хотя небо хмурилось.

— Остров, — словно нехотя ответил Хитрово на немой вопрос и заспешил к своей землянке.

Ваксель и Стеллер подтвердили — остров.

— Ничего, братва, перезимуем, — говорил оживившийся Савва, который теперь перебегал от одного матроса к другому. — Ничего, будем живы — не умрем.

И люди, теперь до конца осознавшие, что придется в землянках провести зиму, с остервенением и с той деловой хваткой, которая всегда отличала русского матроса, взялись за окончательное устройство своих жилищ.

Минуло два месяца.

Беринг лежал в беспамятстве двое суток. Пряди седых волос выбились из-под шапки и почти закрывали лицо. Пыль наседала на губы и щеки. Адъютант влажной тряпицей обтирал его лицо. На третьи сутки Беринг открыл глаза. Запрокинув голову, адъютант спал в кресле.

Беринг застонал.

Адъютант вскинулся.

— Я заснул на минуту, извините.

— Ты здесь… — Беринг облегченно улыбнулся. — Мне легче. Приподними меня.

— Вас засыпало, господин капитан-командор. Я не решался вас трогать. Сейчас, сейчас. — Адъютант торопливо принялся сгребать землю с ног Беринга.

— Оставь, мне так теплее, — произнес мягко командор. — Какое сегодня море?

— Шторм. Баллов десять.

— Пакетбот не разбирают еще на костры?

— Много деревьев выбрасывает шторм. Потом — ваш приказ…

— До весны осталось пять месяцев. Мы выберемся отсюда… Где Стеллер?

— Обыскивает остров в любую погоду! Натащил в землянку кореньев и камней. Не дай бог к ним прикоснуться — кричит и ругается.

— Хм… Впрочем, его стараниями мы еще живы.

— Вы устали, — адъютант, придерживая Беринга за плечи, дал ему напиться. — Отдохните. Господа офицеры здоровы… Команда бодрится… Берегите силы.

Вскоре адъютант свалился от цинготной болезни, и его перенесли в большую землянку, которую занимали болящие матросы. Беринг счел это предзнаменованием, никак не мог привыкнуть к новому адъютанту, нервничал и в конце концов отослал его.

— Погодите, Стеллер, не спешите… Мне за вами не угнаться. Я давно хотел спросить вас: камни этого острова… они… когда-нибудь пригодятся? — спросил Плениснер, как всегда растягивая гласные. Они, кутаясь от ветра, торопливо шли по вязкому берегу.

— Коллекция моя будет украшением любого музиума, — громко и сердито ответил Стеллер.

Плениснер, припадая на правую ногу (ушиб, скатываясь с обрыва), едва поспевал за сухощавым ученым.

— Но мы можем и не вернуться в столицу! — воскликнул Плениснер.

— Я здесь оставаться не намерен. И капитан-командор тоже. Да и команда живет здесь лишь до весны. И чего вы плететесь за мной? Я думаю, а вы мне мешаете.

Плениснер обидчиво поджал губы и приостановился. Ученый резко обернулся, приблизился к низкорослому капралу, извиняюще потрепал по плечу, улыбаясь глазами и краешками упрямых губ.

— Не сердитесь, Плениснер. Я переборщил.

Плениснер хмыкнул, но взгляд его потеплел.

— Давайте возвращаться, — предложил он. — Как быстро темнеет.

— Да, да, — согласился Стеллер и взял под руку капрала. — Вы не сердитесь, — дружелюбно повторил он. — Тоскливо порой. А что мы выберемся с острова, я в этом уверен. Весной заложим пакетбот. Русские матросы — большие мастера.