Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

— А кто? — спросила Алиса.

— Дети Сатаны, — убежденно сказал Никита — Кто ненавидел нашу христианскую веру, кто разрушал храмы, убивал священников… Больше таких примеров в нашем цивилизованном мире не было. Но люди возвращаются к Богу. Когда у нас, в лавре, служба — яблоку упасть некуда. И очень много молодежи.

— Чтобы верить, нужно знать, видеть… — сказал Павлик.

— Я если в кого и поверю, так в Сатану или Дьявола, — сказала Длинная Лошадь, — Знаешь, Никита, я хотела, чтобы Сатана поцеловал меня.

— И ты бы родила от него волосатого черта с рогами и копытами! — ввернул Ушастик — Или инопланетянина с большой головой и тремя глазами.

— Поцелуй Сатаны… — Никита невольно сделал движение рукой, будто хотел перекреститься. — Он прожигает человека насквозь, Алла! Как луч лазера.

— Ты веришь и в Сатану? — не выдержала Алиса.

— Есть Бог, есть Дьявол, — ответил Никита. — Был на земле Христос, был и Антихрист.

— Есть и сейчас секты, которые поклоняются Сатане, — сказала Ляхова. — Я видела фильм про это… Верующие целовали рогатого вонючего козла с позолоченными рогами в зад, а потом все участвовали в свальном грехе: вырубали свет, и кто кого ухватит в темноте, тот с тем и трахается!

— Вступи в такую секту, — сказал Павлик.

— Может, и вступлю… Только где она?

— Туда не всех принимают, — заметила Алиса.

— Меня примут, — усмехнулась Ляхова — Вон как на меня смотрит Никита, будто я и впрямь поцеловалась с Сатаной.

— Ты со столькими целовалась, что туда мог затесаться и переодетый в человека Сатана, — засмеялся Павлик.

— Ты сходи, Алла, в церковь, — посоветовал Никита — Очисти свою душу от скверны.

— Смотрю я на тебя, Никитка, и у меня такое ощущение, что ты всех нас разыгрываешь, — посерьезнев, произнесла Длинная Лошадь. — Вбил себе в башку эту религию, бога, апостолов. Вспомнил какого-то Флоренского… Раньше-то ты ни в черта, ни в Бога не верил, а тут вдруг стал сразу таким набожным.

— Не сразу, — ответил Никита. Он был на удивление спокоен и невозмутим. — Я встретился не юге, когда ухаживал за ручными дельфинами, с очень хорошим верующим человеком, он мне и открыл глаза на смысл жизни… Великий русский ученый Павлов был глубоко верующим человеком, а ведь он как никто другой знал физическое строение человека. Каждую жилку, каждый нерв пощупал. О животных я уж не говорю. Наша земная человеческая оболочка ничего общего не имеет с духом, душой человека. Тело истлевает, превращается в прах, а душа бессмертна. Вот христианская церковь при жизни человека и заботится о чистоте его души. Религия во все века несла людям Добро, культуру, искусство, веру в высшую божественную справедливость…

— На том свете? — не выдержала Алиса.

— Ты веришь в Рай и Ад? — спросил Павлик.

— Я верю в Бога, а этим уже все сказано. Может, верил и раньше, но не знал этого. А в Крыму меня будто осенило… Не исключено, что и в вас дремлет вера. Ведь религия существует с незапамятных времен.

— Божественное сияние на тебя снизошло… — насмешливо заметила Алла. — Почему же тогда твой Бог так несправедлив ко мне и Ушастику?

— Ты же целовалась с Сатаной? — улыбнулся Никита. — Сатана сулит земные радости, а Бог — рай на небе. Сходи, Алла, в церковь, проникнись хотя бы уважением к древнейшим традициям религиозных обрядов. Богослов Симеон Солунский, как Павел Флоренский, писал, что в храмах верующим являются божественные силы, происходят чудеса, явления ангелов и знамения святых, исполняются прошения и даруются исцеления. А как торжественны и прекрасны богослужения! Ты отрываешься от всего земного и воспаряешь духом в божественные дали… Побывай на вечерне, полунощнице, литургии, послушай молебное пение с клироса, посмотри на священников во время молитвы. Какие у них просветленные лица, какие одухотворенные глаза! Мне даже не верится, что и я когда-то всего этого достигну…

— Солунский… — усмехнулась Лошадь. — У нас одну проститутку, она ошивается у «Европейской», прозвали «Давид Сосунский»… Говорят, большая профессионалка!

Никита обвел всех чуть затуманившимся взором, вздохнул и поднялся.

— Не мечи бисер перед свиньями, так сказано в Библии. Я не агитирую вас стать верующими, но мне больно видеть вас погрязшими и упорствующими во грехе. — Он повернулся к Алисе: — Пойдем отсюда?

— Будет желание — напишите, — глядя на Павлика, произнесла Алиса. Переписываться с Ляховой у нее не было никакого желания, да и вообще она не пришла бы к ним, если бы не Никита — Если что понадобится…

— Что мне понадобится, того у тебя нет, — заметила Алла.

«Не о тебе речь! — подумала Алиса. — Павлика жалко…».

— Прощайте, — подошел с протянутой рукой Ушастик. Вид у него был несчастный. — Мы где-то будем близко. В нашей области!.. — он посмотрел в глаза Никите — Я тут написал бате, — он кивнул на письменный стол, где под бронзовым прессом виднелся уголок конверта. — А ты лучше сам с ним поговори, ладно? Он тебя уважает, толковал, что и мне следовало бы поступить в семинарию, чтобы отцы-богословы выколотили из меня всю дурь…

— У нас не наказывают, — заметил Никита — И дурней не принимают.

— Только святых, да? — вставила Лошадь. — Теперь святых в мире нету, Никита. Все повывелись.

— Скорее, их повывели, — сказала Алиса — Я считаю, кто пострадал за Бога — все святые угодники.

— Спасибо, Алиса, — улыбнулся Никита.

— Когда у вас служба? — спросил Павлик. Он даже на «дурня» не обиделся, — Ну, ты будешь там… кадилом махать, что ли?

— Приходи завтра, — улыбнулся Никита — После семи, к вечерне.

— А меня не приглашаешь, Никитка? — снова подала насмешливый голос Длинная Лошадь, скрыв светлые глаза за густой завесой синего сигаретного дыма. — Мне туда и ходу нет?

— Храм Божий для всех открыт, — сказал Лапин.

Они вышли на улицу. Мелкий крупчатый снег побелил тротуары, крыши зданий, к лобовым стеклам машин он не приставал, лишь скапливался на покатых крышах троллейбусов. От одного подвального окна до другого степенно прошла серая с белым кошка, оставив аккуратную цепочку следов.

— Вижу, что ты счастлива, — с ноткой грусти сказал Никита, когда они остановились у автобусной остановки.

— Мне повезло с Улановым, — ответила девушка, — Наверное, это судьба.

— Возможно, он хороший парень, хотя мы с ним и поцапались, — сказал Никита. — Я ему завидую…

— Что? — удивилась Алиса, глядя в глаза Лапину, — Ты же, Никита, порвал с грешным миром, витаешь…

— Я нигде не витаю, — пожалуй, даже резко прервал он. — И порвал я не с миром, а с этой компанией, к которой и ты принадлежала.

— А ты мне очень нравился, Никита. И сейчас, конечно, нравишься, но…

— И ты мне. Но еще больше мне нравилось себя одурманивать и чувствовать свободным, независимым… Я знаю, что обижал тебя, Алиса.