Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

Как же ему за столь короткий срок удалось приручить дикую Рыжую Лисицу?..

— Как тут красиво и торжественно, — произнесла Алиса, обводя глазами белокаменные строения, — И ты каждый день все это будешь видеть.

— Хочешь, покажу тебе некрополь восемнадцатого века? — предложил Никита. — Там много деревьев и прохладно даже в самое пекло.

По пути туда Никита рассказал, что когда-то здесь было старейшее в Петербурге Лазаревское кладбище, на котором хоронили придворную знать. Надгробия и памятники усопшим делали знаменитейшие скульпторы того времени: Мартос, Шубин, Козловский, Гордеев. В некрополе XVIII века более тысячи мемориальных памятников. Алиса однажды была в некрополе, когда еще училась на первом курсе. Как говорится, пробежали с экскурсоводом галопом по европам… Помнится, и тогда ее поразили монументальные надгробия, саркофаги, причудливые скульптуры ангелов. Больше времени экскурсовод уделила некрополю мастеров искусств, где погребены Карамзин, Жуковский, Глинка, Мусоргский, Чайковский, а много позже и современные писатели, композиторы, артисты, воспевавшие социалистический строй, за что щедро награждались при жизни, а после смерти были погребены рядом с великими художниками прошлых веков.

— Покажи мне могилу жены Пушкина, — попросила Алиса.

Никита взял в кассе два билета, и они вступили в довольно пустынный в этот час некрополь. Сразу замер городской шум, не слышно стало трамваев, автомашин; высокая серая каменная стена с трещинами наглухо отгородила их от мира живых людей. Такое скопище мраморных и чугунных памятников больше, пожалуй, нигде не увидишь. Как же раньше люди богато жили! Какие были замечательные скульпторы! И до чего же материально и духовно обнищала великая Россия, если нынешним знаменитостям ставят в лучшем случае уродливый бюст бездарного скульптора, а обыкновенным смертным — железобетонную плиту с доской.

Не Россия обнищала, а ее довели до такого состояния несколько поколений жестокосердых, невежественных руководителей — в полном смысле слова врагов всего прекрасного и народа.

Никита коротко называл наиболее известные исторические личности: Воронихин, Турчанинов, Росси. У надгробия Турчанинова Алиса задержалась. Ее поразила крылатая фигура старца, указывающего пальцем в мраморную книгу. Выразительна была и плакальщица с полуобнаженной грудью, а между ними отрешенно смотрел поверх других могил круглолицый Турчанинов. Высокая ажурная решетка с лавровым венком окружала композицию.

— Кто был этот Турчанинов? — спросила она, не отрывая взгляда от памятника.

— Уральский горнозаводчик, — ответил Никита. — Скульптура Мартоса.

— А этот старик с крыльями?

— Бог времени Хронос, он указывает пальцем срок человеческой жизни в Книге судеб.

— Ты веришь в Книгу судеб? — перевела затуманившийся синевой взгляд на него девушка.

— Я верю в судьбу, — серьезно ответил Никита. — А вон и могила Наталии Николаевны Ланской жены Пушкина.

Они присели на гранитную, чуть провалившуюся в землю с одной стороны скамью. Над ними шумели могучие деревья. Некоторые от старости превратились в полуразрушенные временем памятники самим себе. В густых зеленых ветвях негромко журчали невидимые птицы. Потусторонняя тишина обволакивала, будто всасывала в себя. Может, это и есть преддверие вечности? Алиса, как зачарованная, смотрела на темный гранитный саркофаг Ланских. Она много читала про жену поэта. Одно время все девочки в 9–10 классе увлекались пушкинианой, собирали книги, альбомы, намеревались специально съездить в Святогорский монастырь и возложить цветы на могилу великого поэта. Глядя на прекрасное лицо Наталии Николаевны на портретах, Алиса не могла поверить, что только эта роковая женщина явилась причиной смерти Пушкина. Красота не может быть злом. Не верила и тому, что Натали всерьез отвечала взаимностью Дантесу и даже царю. Ведь никто еще не доказал, что она хотя бы раз изменила поэту.

— … как раньше люди заботились о памяти усопших, — дошел до ее сознания негромкий голос Никиты — А что теперь за могилы? Железобетонные скошенные плиты с надписями. Убожество! Что это? Умерло искусство саркофагов, монументальной скульптуры? Или, лишив народ религии, лишили его и искусства? А заодно и памяти?

— Но кому это было нужно?

— Слугам и приспешникам Сатаны, — ответил Никита, — Это они в семнадцатом слетелись со всех концов света в Россию и принялись все разрушать и уничтожать: храмы, дворцы, памятники и главное — людей.

— Никита, почему ты решил стать… — она чуть не сказала «попом», — священником?

— Ты не поймешь, — грустно улыбнулся он. Кружевная тень от покачивающейся вблизи тополевой ветки скользнула по его лицу, — Жить без веры, без идеалов, без бога в душе — это не жизнь, а прозябание. Так сейчас многие живут: день, ночь — сутки прочь. Мне стало интересно жить… Что я видел дома? Мещанку мать, озабоченную карьерой отца, приобретательством и желанием не ударить в грязь лицом перед другими женами партработников? Отца, который с трибун говорил одно, а в жизни делал совершенно другое? И он не лукавил, жил, как вся его каста. Мои родители — еще не самые плохие! Возьми отца Ушастика. Кого он, в основном, играл на сцене? Вождей, видных партдеятелей, а сейчас сменил амплуа и играет репрессированных мучеников сталинских лагерей… Еще десять лет назад на сцене истово утверждал монополию партийной власти, а теперь с этой же сцены так же истово разрушает ее. А ведь ему партия за верную службу дала все: звания, ордена, лауреатство.

— Он же артист, — вступилась за известного актера Алиса, — У него и должен быть разнообразный репертуар. И потом, не артисты пишут пьесы.

— Вранье, сплошное вранье! По телевидению-радио, вранье в газетах-журналах, в кино, театре… Вранье дома, в школе, университете… От этого потока вранья можно с ума сойти, превратиться в дебила! Некоторые и превратились… Или уйти в пьянство, наркоманию. Как мы… Знаешь, когда я первый раз выкурил сигарету с гашишем? Когда отца орденом наградили. Он привел домой заведующего каким-то сектором ЦК и поил его коньяком до утра, мать играла на пианино, они плясали, орали песни, целовались… Отец напрямую попросил его «устроить» ему орденок позначительнее. И через пару месяцев в «Известиях» указ за подписью Брежнева: «… за большие заслуги в деле партийного строительства наградить Михаила Федоровича Лапина…». А какие заслуги? Три бутылки коньяка и пьяные поцелуи? Ну, еще игра матери на пианино…

— Не всех же так награждают…

— Почти всех: партаппаратчиков, работников культуры, литературы, искусства, разве что лишь милиционеров за дело. Да и то чаще посмертно.