Татьяна Розина - Слабая женщина

Через три года жизнь встала на рельсы. Я устроилась на работу. Днём с малышкой сидела бабушка. Девочка словно понимала ответственность ситуации, и вела себя спокойно. Во всяком случае, бабушке вызывали «скорую» по поводу подскочившего давления всего пару раз.

Когда дочка пошла в первый класс, я уже открыла один из первых в городе кооперативов, обучающих желающих выучить английский. Какой бизнес могла раскрутить я, выпускница педагогического института? Да ещё слабая женщина…

Правда, справедливости ради, к этому времени слабой я уже себя не чувствовала. Приходилось решать много вопросов, требующих твёрдости и деловитости. Стать деловой и твёрдой было нелегко. Внутри меня шла постоянная борьба. Вечная бабья жалость ко всем и всему. С необходимостью быть твёрдой. Иначе я рисковала остаться на дне. Но мне хотелось доказать себе, своей дочери, маме… всему миру, что я могу воспитать ребёнка одна. И не нужно искать ответы на вопросы, если ты носишь под сердцем плод. Нужно рожать и жить.

К тридцати годам я уже стала руководителем хоть и небольшой, но не плохо идущей фирмы. Мои внешние очертания немного деформировались. Я больше почти не носила юбок. Широкие брюки оказались куда удобнее, особенно при вождении машины, которую я купила, чтобы повсюду успевать. Волосы я давно обрезала. Они вечно мешались, и уход за ними отнимал слишком много времени. Только на сушку этой копны уходило два часа. Теперь у меня была короткая стрижка, которая просыхала, пока я шла из ванной в кухню. Косметику я тоже выкинула. И только по большим праздниками проводила щеточкой по щекам, придавая им цвет. Да пару мазков губной помадой, и то скорее для того, чтобы губы не обветривали.

Но вечерами мои женские половые признаки всё ещё продолжали проявлять себя. Женские гормоны требовали мужской руки. Однажды мне встретился ОН. Случайно. На улице. Я шла, как всегда, ни на кого не глядя, думая о своих проблемах. Вдруг идущий мимо парень небрежно толкнул меня, и я уронила сумку, из которой торчали папки с документами. Бумаги рассыпались по асфальту. Я стала собирать и заметила, что мужчина помогает мне. Когда мы всё сложили, он пригласил меня выпить чашечку кофе. И я согласилась.

Его звали очень просто. Пашей. И фамилия у него была простая — Збруев. И сам он был простым русским парнем. Высокий, крепкий, сильный. Он пришёл ко мне домой и у меня сразу перестал капать кран на кухне, больше не скрипела дверь в ванной, и стал раскрываться диван для гостей. Я вдруг вспомнила, что раньше была женщиной. Я распушила немного отросшие волосы, нашла случайно закатившуюся в дальний угол полочки тушь, отыскала юбочку.

— Ты с ума сошла, — сказала моя мама, увидев предмет моего интереса. — У тебя своих проблем мало?

— Ты ничего не понимаешь, — огрызнулась я. — Паша — настоящий мужчина. Пусть простой рабочий. Но сильный. И за ним я буду ЗАмужем!

Первый слог я выкрикнула маме в лицо, чуть не хлюпнув слюной.

Паша поселился у меня. Вскоре оказалось, что предприятие, где он работал, закрыли. И он остался без работы. Он лежал целыми днями на диване для гостей, который теперь раскрывался лёгким движением руки, и смотрел телевизор. Однажды я его аккуратно спросила:

— Пашенька, а как… насчёт работы? Есть новости?

Он разнервничался, стал кричать, что я нелюдь. Что человек, мол, потерял работу, а его вместо того, чтобы поддержать, толкают в спину. В общем, я долго успокаивала разнервничавшегося Пашу. И обещала не быть свиньёй, а помочь ему с работой.

На следующий день я стала методично обзванивать объявления в поисках места, где могли бы заинтересоваться моим Пашей. Иногда мне везло, и я радостно кричала с порога:

— Паша, завтра тебя ждут. Звучит всё отлично!

Паша нехотя шёл представляться, но ему почему–то отказывали. Он расстраивался и всё больше впадал в депрессию. У меня снова стал капать кран на кухне, скрипела дверь в ванную, но Паша не обращал внимания на такие мелочи. Ведь человеку было плохо! И я должна была понимать это своим слабым женским умом.

Я весь день работала, а вечерами готовила кушать — Паша любил свежие котлетки, прямо со сковородочки. Помогала дочке с уроками. Оплачивала счета. И успокаивала Пашу после очередного отказа в получении рабочего места.

В конце концов, он устроился. Жизнь, казалось бы, начала налаживаться. Но тут однажды Паше показалось, что я вечером пришла домой позднее обычного и в возбужденном состоянии. Он опять расстроился, заподозрив меня в измене. Расстроенный Паша ушёл, хлопнув дверью, отчего штукатурка посыпалась на мою красиво выложенную причёску. Паша напился с каким–то старым знакомым и стал буянить. Когда его пытались утихомирить подоспевшие милиционеры, досталось и им.

На следующий день, с трудом найдя Пашу, я под расписку получила его и привезла домой. Он был потерян и растоптан. Пришлось его утешать и даже нанять психолога, чтобы снять стресс после пребывания в отделении. Я чувствовала свою вину. Ведь это из–за меня он напился.

Потом Пашу снова уволили. Потом он снова напился. Потом он разбил соседям машину. И мне пришлось оплатить ремонт. В общем, однажды я почувствовала, что мои слабые женские плечи больше это вынести не в состоянии. И я стала искать квартиру для Паши. А куда ему было уйти?

— Где жил этот бездельник раньше? Откуда он у тебя появился, пусть туда и убирается, — резонно негодовала мама.

Её вопросы, как всегда, были логичны. Но я не знала на них ответа.

Паша плакал, говоря, что без меня не проживёт. И думаю, его переживания были искренними.

— Как он будет жить дальше? Кто ему поможет? — мучилась я по ночам, понимая, что тянуть его дальше не смогу. Но и выставить на улицу тоже не поднимется рука.

В конце концов, я нашла ему очередную работу, сняла небольшую квартирку и обещала, что мы останемся друзьями, и что я буду ему помогать, если у него будут проблемы. Вздохнув, я осталась одна.

Недавно мне исполнилось сорок. Мужчины давно не интересуют меня. Даже гормоны помалкивают, не вызывая волнения в животе. Моя фирма разрослась. Теперь в моём подчинении целый штат сотрудников. Мы уже учим не только английскому, но и другим языкам, и делаем переводы. Теперь я сижу за своим рабочим столом с кучей телефонов и даю указания подчинённым. Волосы я подстригла до состояния ёжика. Теперь уже их не надо расчесывать вообще. Зимой ношу брючные костюмы. Летом… тоже. Дочка окончила школу и поступила в столичный университет, чему я очень горжусь.

— Вот, а кто–то настаивал на аборте, — с удовольствием подумала я, любуясь дочерью в воздушном выпускном платье. — Воспитали. И без биде.

Я уже не вожу машину. У меня есть шофёр. И громкий, поставленный, командный голос.