Вильям Козлов - Чёрные ангелы в белых одеждах

— В нашей газете мы пишем только правду. И про «Народный фронт» — тоже, — продолжал Вадим Андреевич, — А правда не всем по нутру. Русских оскорбляют, унижают, обвиняют во всех смертных грехах, а они как раз меньше всех виноваты в том, что произошло с нашей страной. И больше всех пострадали от революции, точнее, большевистского переворота, теперь мучаются от перестройки… Где такое еще может быть: русские парни преследуют русских за то, что они распространяют «Русскую газету»?

Вадим Андреевич взял два номера из пачки и вручил обоим парням. Те машинально взяли.

— Прочтите и подумайте, что вы делаете, — сказал Вадим Андреевич, — Пока это единственная в Ленинграде газета, я уверен, скоро появятся и другие, нельзя же самый многочисленный народ в стране держать в неведении о его судьбе, которую за него решают другие, как раз те, кто ненавидит этот народ. Про антисемитизм, «черную сотню» вы слышали?

— Еще бы, — пробурчал толстоносый.

— А про русофобию?

— Что это такое? — спросил усатый.

— В газете про это написано, — вставил Леша Иванов, — То, что вы делаете, и есть чистой воды русофобия.

— Если вам нечего делать, то приходите к нам? — предложил Вадим Андреевич, — Найдем вам дело, будете тоже распространять «Русскую газету». И заработаете больше того, что вам дали ненавистники нашей газеты.

— Русофобы, — заметил Леша.

— Мы из «Народного фронта», — вдруг заявил усатый, пряча газету в карман, — Нашим ваша газета не нравится. И мы ее все равно угробим.

— Ну, а нам не нравится «Народный фронт», — ответил Вадим Андреевич, — но мы же не запрещаем никому продавать его газеты и издания.

— Попробовали бы, — усмехнулся толстоносый, — «Народный фронт» — это сила в городе, а вы — никто.

— Рано или поздно русские люди разберутся, кто есть кто, — сказал Вадим Андреевич, — Я не спорю, у «Народного фронта» много хороших идей и лозунгов, но на практике дела его расходятся со словами. Верхушка «фронта» оболванивает честных людей, настраивает русских против русских. Короче, использует несознательные массы в своих низменных целях. А цель у них одна: захватить власть в городе и уничтожить русских…

— Вас послушаешь — вы правы, их послушаешь — они, — сказал усатый — Черт вас всех разберет! — он повернулся к приятелю. — Пошли, Миша, на Маяковского лучше пивка хлебнем! Швейцар сказал, что после обеда привезут бутылочного. Вот дожили, пива негде выпить, я уж об водке не говорю! Вот о чем нужно писать, а не об этой…

— Русофобии, — подсказал толстоносый.

Парни ушли, а Леша снова принялся продавать газету. Лина взяла мужа под руку и сказала:

— А ты — дипломат! Как все ловко повернул. Я думала, без драки не обойдется.

— Купили их! — хмуро обронил Вадим Андреевич, — И киоскерам подкидывают, чтобы те придерживали нашу газету. А Леша молодец! Другой бы плюнул и убежал, а он и с синяком торгует. Таких бы нам ребят побольше!

— Главное, газету покупают, — произнесла Лина, — Заметил: больше всех берут нашу? — Она сбоку посмотрела на мужа. В профиль Вадим немного походил на ее любимого артиста Пола Ньюмана. Лицо мужа было хмурым. — Ты должен быть счастлив, мечта твоя осуществилась — газета вышла и покупается. А ты снова чем-то недоволен!

— Наверное, я разучился радоваться, — улыбнулся Вадим Андреевич, — Как и смеяться. Вон как у людей мозги замусорены! Думаешь, просто их прочистить? Голос «Русской газеты» — это пока глас вопиющего в пустыне.

— Надо перекричать их, — резонно заметила Лина.

— У них десятилетиями отлично слаженный оркестр, а у нас — жалкая дудка! — с горечью вырвалось у Белосельского.

— За что они так ненавидят нас, русских?

— Они всех ненавидят, кроме своих, а русских — особенно, потому что чувствуют вину перед ними за все содеянное с семнадцатого года, когда они захватили обманом власть. Кого в первую очередь стали уничтожать? Русскую интеллигенцию, дворянство, потом казаков и наконец крестьянство.

— Но почему именно русских?

— Уничтожат русских — не будет России, а так — сырьевой придаток для хищных западных стран. Лишь русские способны не допустить развала великой державы, вот почему враги России люто ненавидят их, уничтожают, восстанавливают против них другие республики, готовятся развязать гражданскую войну.

Неожиданно пошел густой мокрый снег. Вскоре воротники, шапки на прохожих побелели, а вот до асфальта снег не долетал: тут же таял, превращался в коричневую грязь. Продавцы газет и разных брошюрок поспешно закрывали старыми газетами свой скоропортящийся товар: бумага-то была плохой и промокала насквозь, оставляя потом желтые пятна. Небо над головой исчезло — сплошная белая клубящаяся круговерть. «Дворники» машин сгребали снег со стекол, но он снова залеплял их. Слышались пронзительные гудки, прохожие, пс обращая внимания на светофоры, перебегали дорогу где придется. Стоящие в длинных очередях горожане постепенно превращались в Дедов-Морозов. Зорко следя за продвижением очереди, пересекаясь с ветеранами, сующими свои разноцветные удостоверения, люди монолитно двигались к вожделенной цели — прилавку с водкой или синими цыплятами по рубль семьдесят пять копеек.

— Что же делать, Вадим? — сказала Лина. — У нас пустой холодильник. Я не знаю, чем гостей угощать.

— В очереди я стоять не буду, — ответил Вадим Андреевич. Очереди он ненавидел, в них было нечто унизительное, стадный инстинкт людей тут проявлялся особенно зримо: люди злились, нервничали, не кончится ли товар, с ненавистью взирали на лезущих без очереди вездесущих пенсионеров. Эти успевали со своими вместительными сумками пробежать по всем ближайшим торговым точкам, хотя для ветеранов и инвалидов были открыты специальные магазины…

— Я слышала, в Москве открылся кооператив «Вместо Вас!» — вспомнила Лина. — Молодые и немолодые люди становятся в очереди и взимают за это пять-десять рублей в час. Говорят, самый преуспевающий кооператив. Члены его занимают сразу несколько очередей и успевают все купить для клиентов.

— Знаешь, что мы к водке подадим гостям? — улыбнулся Вадим Андреевич, — «Русскую газету»! Вот пусть ею и закусывают!

— Ты высокого мнения о своей газете! — рассмеялась жена. — Ладно, у меня осталось с хороших времен…

— А были они, хорошие времена? — перебил муж.

— …две банки тушеной говядины, — закончила Лина. Ее было не так-то просто с толку сбить.

— В Богородицкой, наверное, сейчас хорошо… — сказал он. — Белым-бело, озеро подо льдом, сосны спят в снегу и тихо…

— Надо бы тебе стихи сочинять, — улыбнулась жена.

— Стихи! Кто их сейчас читает!

— Настоящие поэты пишут для себя и потомков…

— Какие они будут, наши потомки? — вздохнул Белосельский.