Вильям Козлов - Чёрные ангелы в белых одеждах

Редактор ничего не ответил, а Вадим подумал; «Ну и смеялся же, наверное, „отец и учитель“ со своим любимым наркомом Кагановичем над россиянами: вот, мол, какой у меня народ покорный и безответный, на любую гадость, которую мы ему сделаем, отвечает преданностью и любовью ко мне, партии, к вам, моим дорогим наркомам! Чего бы нам еще такого придумать, чтобы мои подданные за головы схватились и наконец сказали нам „нет“?.. „А мы их тут же к стенке! — хохотнул Каганович — Народ русский любит строгую власть и палку!“».

Вадим вел «Победу» по центральной великопольской улице — Ленина, на которой в многоэтажных домах улучшенной конструкции — в «хрущевках» начальство не селилось — проживали отцы города. Он только что отвез Румянова и ехал в горкомовский гараж поставить машину. Гараж находился неподалеку от кинотеатра «Родина». Каждый день Вадиму приходилось несколько раз пересекать две речки в Великополе. Одна — Чистая разделяла город на две части. С высокого железобетонного моста была видна плотина, однако летом Чистая мелела и посередине увалами обнажалось желтое дно. Речка Грязная ближе к вокзалу. Она полностью оправдывала свое название: вместо воды по руслу текла какая-то мутная тягучая жижа с блестками мазута. На Грязную даже чайки не садились и ребятишки летом не купались От нее дурно пахло уже за сто метров. Все городские нечистоты почему-то спускались в эту несчастную речку, у которой когда-то было совсем другое название, давным-давно забытое горожанами. Щедро подбрасывали разную гадость в Грязную и многие промышленные предприятия Великополя. Впрочем, и Чистая была изрядно загрязнена, в газете писали, что из нее воду нельзя пить, в водопровод дают воду артезианские колодцы, пробуренные на окраине города.

Весна, как никакое другое время года, обнажает все городские недостатки: бросаются в глаза кучи мусора во дворах, окурки и скомканные сигаретные пачки на тротуарах, грязные окна, почерневшие неприкаянные деревья, протягивающие к прохожим, будто за милостыней, скрюченные ревматизмом пальцы-ветки, влажная пятнистая штукатурка на фасадах домов, даже голуби и воробьи казались неряшливыми, грязноватыми. Летом Великополь преобразится: пышная зеленая листва лип и тополей укроет «родимые пятна» города, солнце подсушит облицовку зданий, да и тротуары, наверное, дворники чище подметают. До середины июня, если лето не будет засушливым, и Чистая широко разольется, скрывая горбатое песчаное дно с камнями-валунами, берега с пляжами зазеленеют, зашлепают по воде лопастями водяные велосипеды, заскользят на веслах свежевыкрашенные лодки с молодежью.

Вадим, поездив по окрестным селам и городам, убедился, что в каждом стоит по несколько памятников Ленину, в каждом селении есть улица Ленина и обязательно площадь Ленина, на втором месте идут Социалистические улицы и Советские, затем Калинина, Урицкого, Свердлова, Володарского, Дзержинского… Перед площадью Ленина молодая женщина в «болонье» и вязаной коричневой шапочке замахала ему рукой. Женщина улыбалась и улыбка у нее была радостной. Она среднего роста, широкобедрая, но ноги в светлых ботах были тонковаты. Лицо улыбчивое, округлое, короткие волосы каштановые, а небольшие карие глаза с бархатным блеском. Это была Рая из райпотребсоюза, как прозвал ее Вадим. Он познакомился с ней месяц назад в приемной председателя райпотребсоюза, когда привез туда редактора. Петр Семенович через председателя доставал новую мебель для гостиной. Рая Ильина работала секретаршей. Вадим бы не зашел в приемную, он предпочитал дожидаться Петра Семеновича в машине, где всегда лежали под сиденьем книжки и учебники. Дело в том, что он заочно учился в Великопольском педагогическом институте на филологическом факультете. Работа шофера как раз по нему: была возможность, как говорится, прямо на рабочем месте повышать свое образование. Румянов, приехав в какую-нибудь организацию, подолгу засиживался у начальства, а Вадим, включив отопление, читал учебники или художественную литературу. Читать он с детства любил и всегда во зил с собой несколько книг, которые или покупал, или брал в библиотеке. Кончится одна, сразу принимался за другую. Время летело незаметно, иногда даже жаль было отрываться, когда редактор усаживался на сиденье рядом. Он знал об увлечении Вадима и даже поощрял его, давая нашумевшие романы современных писателей. Так Вадим от него получил тогда очень дефицитную книгу «Не хлебом единым» В. Дудинцева. Пожалуй, это была первая книжка, в которой правды было больше, чем во всех вместе взятых, прочтенных Вадимом за несколько последних лет. Но чаще Румянов давал ему журналы или только что вышедшие книги с примитивными произведениями, прославляющими партию, ее руководителей, воспевающих советский образ жизни. Вадим читал — иногда сюжет был лихо закручен, да и автор явно был не бездарный — и диву давался, как же можно так нахально врать? В жизни одно, а в литературе совсем другое. В отличие от своих сверстников, Вадим всегда различал правду и ложь в книгах. Этому его научили родители, которые были книгочеями. Несмотря на отвращение, читали в журналах почти все произведения современных писателей. Читали и высказывали свое мнение, вернее, возмущение. А Вадим слушал…

— Привет! — остановившись напротив красного кирпичного здания почты, поприветствовал девушку Вадим.

Рая, не спрашивая куда он едет, проворно уселась на сиденье рядом.

— Я завтра дежурю до утра в нашей шарашке, — улыбаясь, защебетала она. — Мой толстый шеф укатил в Псков, вот меня наши стервы и назначили, он бы не позволил… Из Раиных намеков, Вадим понял, что ее шеф Петухов Николай Николаевич, огромный, похожий на силосную башню бритоголовый с багровым затылком человек в сталинском зеленом френче и бриджах, заправленных в хромовые сапоги, неравнодушен к своей смазливой секретарше. В тот раз Вадим разговорился в приемной с Раей, хотя и не умел непринужденно вести беседы с девушками. Рая оживленно болтала, а он слушал и иногда вставлял несколько слов. Она очень любила кино и с восторгом рассказывала, какой вчера посмотрела потрясающий фильм «Девять дней одного года», какие там играют великолепные артисты: Смоктуновский, Баталов, фамилию героини Лели она не запомнила, но тоже была в восхищении от нее. Вообще Рая любила в разговоре превосходные степени по отношению не только к людям, но и к вещам. Могла сказать, что Петухов — «шоколадный» дядька, а бутерброд с икрой сногсшибательный.

Рая похвасталась, что у нее на сегодня два билета на «Девять дней одного года» — хорошие фильмы она смотрела по несколько раз — мол, если Вадим хочет, она с удовольствием сходит с ним на вечерний сеанс. Застигнутый врасплох, Вадим стал что-то мямлить, он не привык иметь дело с энергичными напористыми девушками. Точнее, вообще с ними не встречался. По-видимому, столько лет проведя на маленькой лесной турбазе, до сих пор дичился людей, особенно «мамзелей», как называл приезжавших с начальниками женщин лихой шофер Василий Лукьянов.