Юрий Иванов-Милюхин - Докаюрон

Покусав нижнюю губу, мужчина солидно откинулся на спинку плетеного кресла, цыкнул языком между фарфоровыми зубами:

— Кстати, за весь вечер ты ни словом не обмолвилась о том камешке, о котором пытались порассуждать в прошлый раз. Если намерена посмотреть, надо предупредить, чтобы его принесли сюда. Деньги пока есть.

Едва заметно порозовев, женщина кинула на собеседника быстрый взгляд. Помедлив, делано неторопливо поднесла к ресницам серебряные перстни на пальцах. Потрогала камень на одном из них, самом аккуратном

— Не слишком ли это будет дорогой подарок? — как бы уйдя в себя, отрешенно задала она вопрос. — Здесь три карата. Там, кажется, все пять?

— Пять и двадцать пять сотых. Чистой воды.

Мужчина удовлетворенно хмыкнул, судя по ее лицу, уловка достигла цели. Разговор о крупном бриллианте, тоже в серебряной оправе, шел давно, деньги на его покупку он успел списать со всех счетов. Тем более, подарок стоил новой владелицы, она любила все бежевое, холодно серебристое, лунно–притягивающее. Лишь в постели не было никого ее горячее, она представляла из себя тип контрастный, страстный, безумно увлекающийся. Это не была женщина — вамп, ее можно было сравнить с таинственной звездной королевой с огромным солнцем внутри. Одновременно, с начитанной слушательницей, умеющей внимать рассказчику не только умом, но и душой. Она вся представляла из себя того, кто был нужен ему по самой жизни.

— Это очень большие деньги, — она скрестила пальцы перед лицом, посмотрела сквозь них. — Покупка не станет тебе в тягость?

— Я все продумал.

— Хм…, — женщина выдержала небольшую паузу. — Кстати, ты тоже не сказал, как идут дела с транзитом товарных контейнеров через Данию.

— Только сейчас я дал указание сделку узаконить и скрепить подписями моих помощников, — мужчина поднял бокал. Кивнув женщине, отхлебнул вина. — Воистину, ты приносишь удачу.

— Ну–ну, не стоит меня превозносить. В этом деле я почти ничем тебе не помогла, если не считать единственного телефонного звонка каким–то родственникам в каком–то Копенгагене, — пальцами же отгородилась она от похвалы. — Но если хочешь сделать мне подарок, я не воспротивлюсь. Только решение будем принимать вместе, — с упором на последнее слово договорила она.

— Однозначно, — склонил увенчанную идеальной прической голову мужчина. Загасив окурок, приподнял рукав в редкую темную полоску рубашки. Тускло блеснул платиновый браслет на швейцарских часах с подсветкой. Заметил вдруг, что солнечный диск уже закатился за темный гребень далекого леса. Спросил. — Дорогая, а не пора ли нам подумать об отдыхе? Время перевалило за летнее солнцестояние.

Снизу донеслись осторожные шаги и негромкие голоса заступавшей на смену ночной охраны. Кто–то из них включил матовые лампочки по периметру высокого кирпичного забора. И сразу небо над особняком из густо голубого превратилось в чернильное, без единой пока звездочки на нем. Воздух посвежел, словно весь вечер пробездельничавший ветер ждал, когда мужчина даст команду на отбой. Зябко передернув плечами, молодая женщина вновь зыркнула в спальный проем. Обхватив пальцами осанистую бутыль, плеснула в бокал немного вина. Пригубив, прикурила новую сигарету. Лишь после этого обратилась к собеседнику:

— И все–таки, ты по прежнему намерен утверждать, что первую скрипку в откровениях — иначе их не назовешь — играешь не ты? — не отвечая прямо на вопрос, чтобы успеть замять возникшую было неловкость от упоминания о подарке, лукаво поиграла она зелеными глазами. Поправив на груди жемчужные горошины, притронулась к забавлявшей ее зажигалке. — Твой рассказ абсолютно не походит на выдумку. Слишком все натурально.

— Натурально, говоришь? — Отметив про себя, что натуральнее и прекраснее ее грудей, сексуальными полукружьями выпиравших сейчас из глубокого выреза бежевого платья, он вряд ли встречал, мужчина удовлетворенно хмыкнул, скрестил под креслом ноги. Переспросил. — Тебе действительно нравится эта история? Или всего лишь интересует, кто ее главный герой?

— И то, и другое, — быстро откликнулась женщина. — Мы, бабы, народ любопытный. К тому же, кто из нас не мечтал, я бы сказала — не жаждал — настоящей любви.

— Но там не было, и не будет, настоящей любви. По моему, — развел руками собеседник.

— Для тебя может быть. А по моему, вся история кричит любовью.

Пожевав губами, мужчина всмотрелся в мигающую разноцветными огоньками ночную тьму. Опершись руками о подлокотники жесткого кресла чуть приподнялся, меняя положение тела. Женщина молча следила за ним.

— Хорошо, я продолжу рассказ. Доведу его до конца, — наконец, принял он решение. — Но с одним условием.

— С каким? — женщина напряглась.

— Ты никогда больше не спросишь, кто играет в нем главную роль. И ни разу не заподозришь в этом меня. Договорились?

— Согласна. Но ставлю условие и свое.

— Ну–ну!

— Все измышляемое тобой должно максимально походить на правду.

— По рукам.

— И побольше подробностей. Они хорошо представляются.

— Но проблем. А сейчас в постель, с этой легендой я, кажется, завелся и сам.

— Что и удерживает, — отодвигая кресло, с туманным намеком засмеялась про себя молодая женщина. — С этим у тебя действительно проблем никогда не было …

Где–то на территории широкого двора вспыхнул сигаретный огонек настроившегося бодрствовать всю ночь профессионального охранника. В глубине спальни как бы отозвались тусклым светом над роскошным ложем старинные канделябры. Отсеченная от остальных помещений толстыми кирпичными стенами с крепкой в них дубовой дверью, утонувшая во тьме, для мужчины и женщины она превратилась в продолжение истории с одной лишь разницей. Обстановка располагала без проблем заняться снятием сексуального напряжения, от которого так мучались маленькие герои повествования.

И пришел следующий прекрасный теплый вечер. Снова после напряженного делового дня на открытой веранде встретились два абсолютно разных, тщательно пытающихся скрыть свои чувства, человека. Он осознавал, что несмотря на аристократическую внешность, если бы не обладал талантом рассказчика и незаурядным сексуальным даром, вряд ли бы она сидела напротив. Чтобы затащить ее сюда, пришлось бы изобрести немало необычного. Она же терзалась мыслью, что зря теряет время. Имелись кандидатуры поинтереснее, с выходом к мировым человеческим ценностям, где большие деньги играли роль не главную. Приемы, балы, аудиенции. Общение не в замкнутом круге пусть золотой клетки, а в обществе себе равных с интересами разносторонними, с расширенным высоким сознанием кругозором. Если бы не его неиссякаемая энергия и не талант большого выдумщика, она бы подумала, прежде чем переступить порог двухэтажного особняка на Рублевском шоссе. В районе, в последние десять — пятнадцать лет превратившемся в пункт проживания озолотившихся при перестройке разношерстных проходимцев. Конечно, Рокфеллер еще мальчиком начинал с перепродажи мыла согражданам через улицу от родного дома, Хаммер тоже поднимался с поставок простых карандашей молодой Советской республике. Сейчас это известные на весь мир семьи миллиардеров. С одним «но». В коронованных судьбой высших обществах их по прежнему принимают как выходцев из низших сословий. Выскочек. В основном, о них вспоминают, когда необходима солидная материальная помощь. И все–таки, несмотря ни на что, в собеседнике угадывалось не совсем чужое. Даже в чем–то роднящее.