Юрий Иванов-Милюхин - Докаюрон

— Ты любишь его? — все равно не желая освобождать девушку из объятий, впился он в ее зрачки. Повторил. — Скажи, ты в него влюбилась?

— Нет… не знаю, я только начинаю к нему привыкать. Он хороший, окончил институт, работает начальником смены на нашем турбинном заводе.

— Все равно, он живет в общежитии для молодых специалистов, а у меня уже двухкомнатная квартира, — продолжал он убеждать наобум. — Перспектив тоже больше, даже могу вернуться в тот город, откуда приехал, малосемейку там предлагали сразу.

— Зачем уезжать, у тебя и здесь получится, если… не будешь пить.

— С тобой брошу все. Но тот город огромнее областного центра, в котором ты живешь сейчас, к тому же, расстраивается. Оставайся со мной.

— Мы уже отнесли заявления в ЗАГС, нам дали испытательный срок, — в поисках выхода она заметалась взглядом по Докиной рубашке с фабричными трубами, не замечая, что ногти больно терзают его спину. Как доказательство, привела веский аргумент. — А у него есть собственная квартира в центре, в сталинском доме, которую ему сделали родители.

— Я тебя никуда не отпущу, — замычал от бессилия Дока. Он вдруг ясно почувствовал, как медленно, но верно, ускользает из рук подружка его юности, не оставляя надежд ни на что, как возникшая было жизненная опора снова вытесняется из груди недавно поселившейся там безысходностью. Вспомнил, что после отъезда жены не просыхал ни одного дня, с приходом нового утра опускаясь все ниже. И запаниковал, яростно встряхнул сидящую напротив девушку.

— Просто никому не отдам, ты это понимаешь?

За спиной еще сильнее ударили палкой по скамейке, затопотали ногами по деревянным планкам. Дружный взрыв идиотского хохота всколыхнул застоявшийся предвечерний воздух, стегнул кнутом по натянутым нервам. Девушка невольно приникла к Докиной груди, сжав колени, спрятала лицо в волосах. Он оторвал ее от себя, не оборачиваясь назад, с жаром выдохнул:

— Пусть будет так, как ты этого захочешь. Но до утра еще много времени и мы успеем обсудить нашу проблему. Пойдем ко мне.

Молча кивнув головой, она первой поднялась с крашенной лавки. Уже на выходе из маленького парка их догнал разбойничий посвист. Дока не оглянулся, в родном городке его авторитет пока держался на должной высоте.

Они лежали на скрипучей с панцирной сеткой железной кровати с брошенным на нее ватным матрацем, в ногах скомкалось зеленое солдатское одеяло. В спальне было темно, через открытую в зал дверь просачивался бледный свет от одинокой сорока ваттной лампочки в раскуроченной люстре. Изредка за незанавешанным окном вспархивали отсветы от уличного фонаря, и тогда по комнате начинали бегать причудливые тени, ускользающие от больших светлых пятен. В их частых высверках было видно, что распаренная борьбой девушка лежала на спине с задранной на живот коротенькой юбкой, плотно сжатые ноги подрагивали от напряжения. Страх уже не так искажал тонкие черты лица, хотя не изгладился совсем. Из под одеяла виднелись белые трусики. Скинувший штаны на пол, в одной рубашке, Дока прижимался к партнерше правым боком, левой рукой обняв за плечи. Он терпеливо продолжал уговаривать:

— Почему ты не желаешь со мной близости? Думаешь, что после этого я тебя брошу?

— Один раз ты меня уже бросал, — с шумным вздохом ответила девушка. После первого бурного натиска она успела немного успокоиться, но настороженность таилась в каждом движении. — Этот этап мы прошли.

— Боишься забеременеть? Я сказал, оставайся у меня навсегда, будем вести хозяйство вместе.

— Хозяйство… — усмехнулась она.

— Наживем, не проблема.

— Никто не спорит.

— Прости, тогда какие еще причины мешают тебе переспать со мной? — Дока посмотрел девушке в красное лицо, рукавом рубашки смахнул с бровей капли пота. Она так и не дала разомкнуть коленей и всунуть стоящий колом член во влагалище. — Может быть, тебя не устраивает мое предложение и ты не хотела бы изменять своему парню?

— Какая глупость, друг другу мы пока никто и до свадьбы я сама себе хозяйка, — покривила она красивые губы, взглянула на Доку как на большого ребенка. — Ничего–то ты не понимаешь, женатый человек. Кажется, кличка у тебя была основательная — Дока.

— При чем здесь моя кличка?

— Если дока, то и понимать должен больше остальных.

— Что понимать, ты в состоянии объяснить? — начал подзаводиться он. Снова вспомнил, что с подружками у него редко получалось по обоюдному согласию, вечно с какими–то вывертами. Подумал о наставлениях мужиков в возрасте, что женщин надо брать, не спрашивая их согласия. — Раздвигай колени, иначе у нас до утра будет детский сад.

— Ну подожди, пожалуйста, — опять захныкала она. — Дай же мне собраться с силами.

— Зачем тебе силы, все равно работать буду я, — грубо хмыкнул он. И вдруг застыл в неудобном положении, немного откачнулся назад. — Галя, ты хочешь сказать, что ты еще девушка?

Она не ответила, закутавшись в светлые волны волос, отвернулась к противоположной стене и надолго притихла. Дока не знал, какие действия предпринимать дальше — стоит ли благодарить судьбу за то, что не впервые подкладывает под него девственниц, или наоборот, пора задуматься над странным явлением. Когда–нибудь это недоразумение имело все шансы привести к нежелательным последствиям. Оно чаще заканчивалось расстройством нервной системы, когда, натерпевшись страху от мысли о расплате, он принимался паниковать, приходя к выводу, что с удовольствием поменял бы брыкающуюся и царапающуюся незнайку на уже имеющую сексуальный опыт подружку. Долгая возня тоже не предвещала особого праздника. Сломанная на собственной супруге нога до сих пор давала о себе знать неприятным нытьем. Подцепив с пола брюки, Дока извлек из кармана сигареты со спичками и закурил. В окно всплесками накатывал тусклый свет с улицы, выхватывая из темноты прижавшую ладони к лицу партнершу. Ее обнаженные до паха ноги с темным пятном волос на лобке будоражили сексуальные желания, не давая чувствам успокаиваться. Член торчал, словно его только что выстругали из крепкого деревянного корешка, казалось, вместе с яичками в таком состоянии он способен занеметь навечно. Низ живота изредка прошивали непроизвольные судороги.

Загасив окурок, Дока повернулся к девушке и решительно сунул руку между ее ногами. Он подумал о том, что если сейчас не сделает ее женщиной, она уйдет навсегда. Красивая, веселая, с тонкой талией, во всем превосходящая бывшую супругу. Но она тут–же с силой стиснула колени, испуганно приподняв голову, попросила:

— Не надо… я еще не готова.

— В таких случаях готовность не наступит никогда, — продолжая упорно растаскивать ее ноги, глубокомысленно изрек он.