Вадим Тарасенко - Спасите наши души

— Да.

— У меня к нему есть дело. Разрешите войти.

— Лена, кто там пришел? — из комнаты крикнул Юрий Степанович.

— Пап, тут тебя спрашивают.

Юрий Степанович поднялся с дивана и подошел к двери, повозился с замком и открыл их. На пороге стоял полный мужчина лет тридцати.

— Вы церковный звонарь?

— Я.

— Разрешите войти, у меня есть к вам очень интересное предложение.

Юрий Степанович молча пропустил мужчину в квартиру.

— Итак, давайте для начала познакомимся. Меня зовут Николай, — начал пришедший мужчина, когда хозяин квартиры пригласил его на кухню.

— Юрий Степанович.

— Юрий Степанович, у меня сегодня утром погиб брат.

Хозяин квартиры скорбно склонил голову.

— И я хочу, что бы вы помогли мне в одном деле, — продолжал пришедший, — я хочу, чтобы на его похоронах зазвонили колокола.

Звонарь удивленно посмотрел на Князева:

— Разрешение на колокольный звон дает настоятель церкви — отец Сергий, если он скажет — я зазвоню.

— Юрий Степанович, сколько вы зарабатываете?

— А зачем это Вам знать? — слегка чуть сутулый церковный сторож–звонарь на мгновение выпрямился, но под жестким взглядом рэкетира вновь принял привычное согбенное положение.

— За помощь, которую ты мне окажешь, я заплачу больше, чем ты заработаешь за год.

— Но меня выгонять с работы.

— Нет проблем. Выгонят — возьму тебя швейцаром в свой ресторан. Или может диск–жокеем, — Князев хлопнул растерянного Юрия Ивановича по плечу и расхохотался.

«Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; Хлеб наш насущный дай нам на сей день; И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого; Ибо Твое есть Царство и сила во веки. Аминь», — про себя, скороговоркой прочитал знакомые слова абитуриент в Царство Небесное»:

— Но я за год получаю…

— Получишь пятьсот баксов. Согласен?

Юрий Степанович стыдливо опустил глаза.

— Вот так бы и давно. На, держи, служитель Божий, — рэкетир вытянул из внутреннего кармана куртки бумажник и быстро отсчитал пять сто долларовых купюр. Когда точно надо звонить, я тебе сообщу попозже. И смотри, не перепутай — что б звонил за упокой, а не за здравие. Ну все, я пошел.

Закрыв за ушедшим мужчиной дверь, Юрий Степанович вернулся в комнату. Из телевизора звучал печальный колокольный звон — отпевали погибших солдат в Чечне…

«…и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого…»

— Как все–таки люди, на самом деле, дешево ценят Царство Небесное, — раскинулась Тьма.

— На то они и люди, и не более того. Большинство из них за собственным корытом не видят звезд, — мрачно горел Свет. — Ну ничего, у нас еще есть время.

— Конечно есть. Миллиарды лет, — чуть рассеялась Тьма.

Уже поздно вечером, на квартире Николая Князева двое подчиненных ему ребят, посланных уладить дела с родственниками захороненных на холме, докладывали ему результаты. Первым отчитывался низкорослый, темноволосый Олег.

— Коля, все о'кэй. Мои подопечные согласились за шестьсот баксов перезахоронить своего любимого дедушку где угодно.

— Всего за шестьсот баксов? — удивился Князев.

— Шеф, сейчас кости предков очень упали в цене. Нынешние их потомки за тысячу баксов могли бы их нам отдать в полное распоряжение и забыть про могилку деда.

— Ну а ты, Слава, как сработал? — обратился Николай ко второму парню.

— Уговорил за восемьсот баксов.

— Что ж ты так? Ты что хуже Алика уговаривать умеешь? — Князев криво усмехнулся, глядя на низкий, скошенный лоб Славика, его мускулистые руки.

— Коля, — стал оправдываться Славик, — вмешалось молодое поколение.

— Как это?

— Заезжаю по указанному адресу. Звоню. Дверь открывает дед лет шестидесяти пяти. Объясняю — так и так. Место, где похоронен ваш родственник, понадобилось для одного хорошего человека. Минут через пять до деда дошло, о чем это я говорю. Впустил в квартиру. Я осмотрелся — типичная обстановка семьи лохов. Все их барахло можно купить максимум за пятьсот баксов. Ну, думаю дело в шляпе. Предложу четыреста баксов — руки целовать будут. Предлагаю. Смотрю — дед расцвел, словно ему молодую бабу на ночь предлагают.

— А может и надо было предложить, сговорчивей бы был, — Коля слушал дружка, небрежно развалясь на кресле и попивая сухое вино.

— Да не в деде оказалось дело. Там в этой лоховской квартире был еще парень лет двадцати пяти — внук этого дедка. И когда дед всплакнув о своем отце и показав мне его фотографию сказал, что только из симпатии ко мне он готов потревожить кости своего отца за пятьсот баксов, в дело встрял его внучек. Подходит он к этому дидугану и говорит: «Дед, твой отец, а значит мой прадед, стоит дороже». И, повернувшись ко мне, объявляет новую цену — восемьсот баксов.

— А парень не промах, а Слава? — Князев, прижмурив глаза и маленькими глоточками смакуя вино, вставил реплику.

— Не промах, не промах, черти бы его побрали. Я говорю: «Парень, я, конечно, понимаю, что твой прадед был достойным человеком, но не на восемьсот же баксов. Мне кажется, что шестьсот долларов красная цена за все его достоинства».

— А он что? — Коля допил вино и поставил бокал на стол.

— А он, сука, так медленно вразвалочку произносит: «Я триста беру за тревогу». За какую такую тревогу, спрашиваю я. «За тревогу останков моего горячо любимого прадедушки». И в его голубых, как у ангелочка глазах блестит слеза! Нет, ты послушай, Коля, слеза. Вот сука! Да он своего «любимого прадедушку» наверняка проведал только в день похорон. А сейчас ему, видите ли, тревожить прадедушкины останки жалко. Да он где его могила то находится, точно не знает.

— Ладно, Слава, не кипятись. Бизнес на костях своих предков не самый грязный бизнес. Главное что договорились, молодцы, — подвел итог докладов Николай Князев. — Давайте их письменные разрешения на перезахоронения.

Получив бумаги, он внимательно их прочел, вгляделся в печати нотариусов. Все было о'кэй. Теперь можно было встречаться с Иваном Сидоровичем из горкома.

— Теперь так, орелики, с местным священником я договорился, — тут Коля криво усмехнулся, — Гришу хоронить будем послезавтра. Отпевание будет в кинотеатре «Спутник». Я уже там договорился. А завтра ты, Олег, — Князев посмотрел на приятеля, найми пару–тройку бомжей и организуй перезахоронение. Позвони к Паше на его фирму и попроси, чтобы дал тебе на завтра два микроавтобуса. Раскопал одну могилу — все оттуда в новый гроб, тот в автобус и с родственниками покойного к новой могиле. Тут же подъезжает другой автобус с другими бомжами–копателями — раскопали следующую могилу: раз и повезли второй гроб. А первый автобус, как только выгрузит первую партию мигом назад за третьим гробом. Слава, а ты будешь помогать Алику. И еще, Алик, когда найдешь бомжей и договоришься насчет автобусов, подъедешь к кладбищу и будешь ждать меня. А я, как только договорюсь с одним горисполкомовским деятелем и подписываю у него разрешение на захоронение, сажусь на тачку, подъезжаю к тебе, разрешение в зубы кладбищенскому начальству и вы начинаете организовывать могилу брату. Все ясно?