Эшли Дьюал - Письма

Близнецы в школе. У меня есть несколько часов на то, чтобы отдохнуть и набраться сил. Уставшая, валюсь на диван. Отпиваю вина и откидываю назад голову. Во взрослой жизни есть свои плюсы. Вместе с морщинами появляется законная свобода. И пусть она временная — она хотя бы легальная.

Улыбаюсь. Чарли пообещал приехать сегодня пораньше. Может, устроим с ним романтический ужин? Было бы неплохо.

Звонок в дверь отвлекает меня. Отставляю бокал в сторону и неохотно иду в коридор. По пути смотрю на часы: полдесятого утра. Кого занесло в такую рань? Непроизвольно пожимаю плечами и, выдохнув, тяну на себя дверь.

На пороге оказывается молодой человек. Почтальон. Рассеянно он протягивает мне письмо.

— Это вам.

— Мне?

— Вы Мия Эпэлби?

— Уже Мия Донэт. Но Эпэлби — моя девичья фамилия. — Хмурюсь и забираю письмо. — От кого оно?

— От Мистера Мэлтона.

Недоуменно задумываюсь. Мэлтон, Мэлтон… Что-то знакомое. Может, сокурсник?

— Распишитесь.

Почтальон уходит. Одаривает меня своей фирменной улыбкой и скрывается за дверью.

А я иду в зал. По пути заинтересованно раскрываю конверт. Все никак не могу вспомнить владельца данной фамилии, и поэтому с любопытством морщу лоб. Кто же этот Мэлтон?

Беру в свободную руку бокал вина, но он непослушно высказывает из пальцев, едва я прочитываю имя отправителя.

Ной Мэлтон.

Воспоминания взрываются в моей голове, словно гигантские бомбы. И я больше не двадцати восьмилетняя Мия Донэт. Я семнадцатилетняя Мия Эпэлби, сгорающая от несчастной любви.

— Боже мой.

Растерянно сморю на красное пятно на полу и обессилено сажусь рядом с ним. Дрожащими пальцами хватаюсь за сердце. Что происходит? Что это такое? Оглядываюсь, будто ищу Ноя рядом, ищу этого высокого худого парня, со смешными кудрявыми волосами и кривой ухмылкой. Но откуда он знает, где я живу? Как он посмел написать мне спустя столько лет?

Нехотя разворачиваю письмо. Читаю первые два слова и понимаю, что смеюсь. Нервно, одержимо смеюсь, вертя перед собой кусок бумажки.

Дорогая Мия.

Дорогая ли? Господи, он просто издевается! Пусть еще начнет кидать никому ненужные извинения. Это он умеет. Первая мысль просто выкинуть письмо. Сжечь его. Но любопытство неожиданно побеждает.

Дорогая Мия,

Наверно я не должен был так поступать с тобой. Прошло десять лет и сейчас ты вдруг получаешь этот конверт. Ненавидишь меня? Согласен. Ненавидь. Именно этого я и хотел добиться: хотел, чтобы ты меня возненавидела.

Резко встаю с колен, и иду к камину, чтобы бросить в него этот жалкий клочок бумаги, но вдруг останавливаюсь.

Подожди! Не торопись. Я слишком хорошо тебя знаю, и догадываюсь, что сейчас ты собираешься выкинуть это письмо. Но прошу, дай мне шанс. Пожалуйста. Я не хочу навсегда остаться для тебя подонком, Мия. Ты и так успела увидеть во мне врага и предателя. Так позволь же мне стать немного лучше.

Еще раз здравствуй, милая. Если ты читаешь эти строки — ты просто молодец. Сумела меня простить, сумела сдержаться и не выкинула то, что я оставил специально для тебя. Для тебя одной.

Десять лет назад я не сумел сказать тебе в глаза то, что пишу. И ты можешь засчитать мне это за слабость. Пускай. Но я не нашел в себе силы на нечто другое. Прости. Наговорил в том письме какие-то нелепые вещи. Про другую девушку, про слабые чувства, про несбыточные мечты. Боже, я дурак. Знаю. Но лучше уж так, чем, если бы ты знала правду.

Первое письмо было написано шестого июля. Отдал я тебе его через неделю, потому что просто не мог поверить в то, что делаю.

Второе — седьмого. И ты получаешь его только сейчас…

Но поверь. Так было нужно! Я хотел, чтобы ты прочитала эти строки, уже будучи взрослой, счастливой женщиной, пережившей наше расставание, забывшей о каком-то странном молодом парне, испортившем тебе жизнь.

Это было так невыносимо: знать, как ты страдаешь и ничего не делать. Видеть твои слезы и сидеть, бездействовать. Но поверь. Сейчас я тоже плачу. Плачу и проплачу столько, насколько у меня хватит сил.

Но перейду к делу.

Третьего июля врачи сказали, что у меня опухоль мозга. Четвертого — о том, что, возможно, я не выживу. Пятого мы поссорились. А шестого — я узнал срок: два месяца. Мне оставалось всего лишь два месяца, Мия! Поэтому я и написал тебе то глупое письмо, поэтому и соврал тебе, поэтому и обманул! Серьезно. Я никуда не уезжал, не любил другую. Сама подумай: разве я мог тебя разлюбить? Мог покинуть мою родную, милую девочку? Как я мог забыть твою улыбку, твои объятия, твой голос, твой запах? Боже, Мия, я просто схожу по тебе с ума! И как же мне больно от того, что у нас нет будущего. Что я никогда не увижу тебя в белом платье, никогда не назову тебя своей женой. Надеюсь, достойный парень сделает это вместо меня. Главное, чтобы он дорожил тобой так же, как я тобой дорожу. Это главное.

Милая, Мия.

Я желаю тебе счастья, и вряд ли я бы смог умирать у тебя на глазах. Это убило бы тебя, моя дорогая. Забрало бы все тепло и радость. Да, и ты не смогла бы найтив себе силы полюбить другого. Жила бы прошлым. Страдала. Закрылась ото всех.

Так что, все, что я сделал — это к лучшему. Правда.

Просто знай: я всегда тебя любил. И люблю даже сейчас — на последнем вздохе.

Можешь, вновь обо мне забыть. А можешь, запомнить меня, как человека, который ужасно счастлив, что ты была в его жизни.

Еще раз прости меня.

Пожалуйста, будь счастлива, и всегда находись рядом с теми, кого любишь.

Я взрываюсь плачем. Прижимаю дрожащими пальцами к груди письмо и кладу голову на колени. Мне внезапно становится так больно. Перед глазами проносятся минувшие годы. Я вдруг вспоминаю об этой безумной любви, об этом больном расставании. Вспоминаю, как ненавидела парня, как проклинала его, как хотела его смерти.

Боже, Ной, что же ты натворил? Что же мы натворили, раз судьба так грубо развела нас, поставив в страшные рамки?

Теперь я понимаю все. Теперь я прощаю тебя, мой милый Ной.

И ты прости меня, если сможешь. Крепче сжимаю письмо.

Настал мой черед извиняться сотню раз. Прости меня, прости. И прощай.