Леонид Каганов - Таблетки

Зеленый автомобиль с откинутым верхом ждал Митю, хотя возле него собралась небольшая толпа зевак — они почтительно рассматривали диковинку, а какой-то мальчик лет десяти даже пытался провести пальцем по зеленой блестящей поверхности капота, но отец его одергивал словами: «Не трожь, сказал! Щас выйдет дядя хозяин — застрелит тебя на фиг!»

Митя протиснулся между ними, сел за руль и завел машину.

— Дядя! — крикнул мальчик вдогонку. — А какого года ваша машина?

— Замолчи, сказал! — испуганно одернул его отец.

— Не знаю, мальчик, — улыбнулся ребенку Митя и уехал.

Еще полчаса Митя колесил по городу. Но ничего интересного снова не происходило — он лишь замерз от холодного весеннего ветра, пробивавшегося через приоткрытую щель в крыше. Вокруг тем временем стемнело. Митя не знал, сколько еще будет действовать пуговица, да и действует ли она вообще. Он решил выйти из машины и отправиться куда-нибудь пешком, благо вокруг был центр старого города. Он свернул в первую попавшуюся улочку, сразу оставил машину на обочине, и дальше пошел пешком.

Куда идти? Герой кино непременно отправился бы в казино и выиграл там миллион. Или в какую-нибудь лабораторию, чтобы сделать великое открытие. Или спас бы человечество, обезвредив террориста с атомной бомбой — с большим таким пузатым чемоданом с тикающими цифрами, как любят изображать киношники. Митя огляделся — ни казино, ни лаборатории, ни террориста с тикающим чемоданом в переулке не наблюдалось. Даже если пуговица была готова подарить Мите еще какое-то чудо, то этому чуду было негде произойти.

Митя прошел немного вперед по переулку, но путь оказался тупиковым: вдали маячили мусорные баки, по бокам высились глухие кирпичные стены с заложенными кирпичом окнами и неряшливыми нагромождениями вентиляционных труб. Что-то гудело, а по мостовой валялся мусор — то ли не донесенный до баков, то ли растащенный оттуда кошками: целлофановые пакеты, банановая кожура и фантики, мокнущие в луже. Тут явно были самые задние дворы жизни. Сама жизнь царила где-то на параллельных улицах. Припарковать машину в безлюдном переулке было неудачной идеей. Митя развернулся, чтобы пойти обратно, случайно наступил на банановую кожуру, пошатнулся, но чудом остался на ногах, пытаясь сообразить, чего в этом эпизоде больше — везения или невезения.

Вдруг послышался лязг, и прямо перед ним распахнулась железная дверь в стене. Оттуда вылетел сначала сноп разноцветного света, затем — уханье громкой музыки, затем — горький и спрессованный запах сигарет. А затем — девушка в белоснежном платье невесты, но с длинным синим шарфом. Прямо как у Майи Львович во втором сезоне «Где нам всем» — в той серии, где ее заставили выйти замуж за комиссара.

Панически цокая каблуками, девушка выпорхнула на улицу, оглянулась и отчаянно крикнула: «Спасите кто-нибудь!» И Митя увидел ее лицо.

Это было невероятно — перед ним стояла Майя Львович. Самая настоящая актриса и певица Майя Львович — в этом не могло быть никаких сомнений. Было совершенно непонятно, как она попала к нам в страну, как оказалась на этой странной улице, что ее привело в подозрительный кабак, с черного хода которого она выпорхнула, а главное — откуда она так хорошо знает русский язык?

Но времени на размышления не оставалось. Следом за Майей из двери выскочили три крайне подозрительных типа. Один был толстый, с наглой багровой мордой, другой — маленький дрыщ, тощий и чернявый, в пестрой гавайской рубахе, а третий — накачанный верзила. Общим у них было одно — все трое оказались охвачены той нездоровой яростью, в которую иногда переходит нездоровая пьянка.

— А ну, стоять-б-ск! — невнятно проревел толстяк и ринулся вперед.

Майя Львович забежала за спину Мите и прошептала «спасите!»

Мите ничего не оставалось, как расправить плечи и шагнуть вперед. Рассчитывать он мог только на везение — троица обступила его со всех сторон.

Драться Мите не приходилось с незапамятных времен, поэтому он глубоко вздохнул, крепко закрыл от страха глаза, издал горестный вопль и бросился вперед, размахивая наугад руками — то ли плыл брассом, то ли взбивал подушку. Остановился он лишь когда почувствовал, что кулак больно наткнулся на что-то твердое. Митя открыл глаза и посмотрел на свои руки — костяшки пальцев на левой руке страшно болели и были все в крови. Но это была не его кровь: верзила с багровым лицом покачивался, обеими руками держась за нос. Затем верзила сел на асфальт и вдруг горестно зарыдал прямо в голос. Из-под его ладоней из разбитого носа капала кровь.

Второй спутник, толстяк, увидев, что произошло с верзилой, сразу запаниковал и отбежал на безопасное расстояние. Никакой агрессии в нем больше не было — жалкий и испуганный толстяк.

Митя удивился, как ловко ему удалось решить все проблемы одним случайным ударом. Он вынул носовой платок и принялся вытирать испачканную руку, которая уже совсем не болела.

Но проблемы остались: маленький чернявый дрыщ убегать не спешил. Он медленно и профессионально снял с руки часы и спрятал в карман, с хрустом повел плечами, выставил вперед локти и встал в стойку с такой легкой пружинистостью, словно выполнял обычную ежедневную гимнастику. Его двое товарищей притихли и следили за ним, словно он был главный. А сам он не мигая смотрел на Митю, и лицо его было совершено спокойным и даже каким-то злорадным. Затем задохлик двинулся вокруг Мити и вдруг сделал два молниеносных выпада рукой — просто так, примериваясь. Самих выпадов Митя не увидел, слишком они были быстрые — только услышал, как хлопает яркая гавайская рубашка. Задохлик вновь повел плечами, вдруг отклонился и взмахнул ногой, словно показывал для разминки еще один демо-ролик того, что сейчас произойдет. По крайней мере, хоть ногу Митя заметить успел — она взлетела выше головы и тут же вернулась обратно, лишь хлопнула в воздухе штанина. Митя инстинктивно отступил назад, а Майя взвизгнула за его спиной. Задохлик словно ждал этого сигнала — он бросился в атаку. Одним прыжком он оказался перед Митей в странной боевой стойке локтями вперед — Митя увидел лишь его глаза сквозь амбразуру локтей. А в следующий миг боец резко скрутился как пружина, и на миг повернувшись к Мите спиной и затылком, выкинул с разворота ногу, и Митя понял, что в следующую секунду боец разогнется, и эта нога снесет Мите голову. Но разогнуться бойцу не удалось — пока одна его нога летела по воздуху, другую вдруг резко повело, словно он был на коньках, и в следующий миг он со всей силы врубился лицом в асфальт. Мите даже показалось, что асфальт под ногами дрогнул. Боец так и остался лежать постанывая, а то место, где он секунду назад стоял, пытаясь выполнить прием, было красиво отрисовано раздавленной по кругу банановой кожурой.